3. Прошлое |
Настя шла на поправку, но всё ещё была очень слаба. Валентина бывала у сестры каждый день, рассказывала ей об отвлечённых вещах, но не о своём расследовании. Она не хотела зря беспокоить сестру.
— Мы с Романом Алексеевичем хотим взять отпуск и поехать к морю. Тебе тоже будет полезен морской воздух. Восстановление пойдёт быстрее.
— Я не хочу, — слабо возразила Настя, — поезжайте без меня.
— Нет уж. Я не оставлю тебя, тем более в таком состоянии, — гладя волосы сестры, сказала Валя, — это будет прекрасная поездка, нам всем нужно отдохнуть.
— Ты мне не мать, Валя... тебе нужен ребёнок, чтобы ты, наконец, оставила меня в покое, — отозвалась Настя.
Валентине стали обидны слова сестры, но она стерпела, думая, что Настя просто не хочет стать им обузой.
— Ладно, солнышко, после обсудим. А сейчас, поправляйся, я тебе книжку принесла, смотри!
И она положила на стол "Долину кукол" Жаклин Сьюзен.
— Спасибо, — поблагодарила Настя, даже не взглянув.
— В своё время меня эта книга просто потрясла, — словно не замечая отстранённости сестры, сказала Валентина, и в дополнение к книге выложила на тумбочку несколько баночек дефицитного детского питания — "клубника со сливками".
— Спасибо, — снова, как робот, повторила сестра, — Валь, я устала, спать хочу.
— Ладно, не буду тебя доставать, — Валентина наклонилась и поцеловала её в лоб, — Поправляйся, моя хорошая!
Вечером того же дня, Валентина с мужем сидели в квартире, которую сняли на время ремонта, который грозил затянутся до осени.
— Я сегодня сказала Насте, что мы едем на юг, и она с нами, — Валентина налила мужу его любимый чай, — но девочка не рада.
Роман Алексеевич взял из вазочки щипчики и долго пытался поддеть ими кусочек сахара. После нескольких неудачных попыток, он взял сахар пальцами и бросил в чашку.
— Валя, — сказал он, наблюдая в как от сахара идут пузырьки, — ты прости меня, но Анастасия достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решение, куда и с кем ехать отдыхать!
— Ты не прав, Рома! То, что произошло с ней — результат того, что она ещё ребёнок. Её так легко обмануть, обидеть... я не могу отпустить её в свободное плавание, она едва не погибла!
— Ты не мать ей, Валя, и ты не можешь постоянно быть рядом. Иногда давать советы, помогать там, где можешь, и то, делать это ненавязчиво, вот максимум того, что ты можешь сделать для неё хорошего. Остальное — ей во вред! Она не оценит, наоборот, возненавидит тебя за это!
— Она мне сказала уже сегодня, что я не мать... но я несу перед нашей мамой ответственность за неё, понимаешь? Один раз я её уже бросила... не хочу чтобы этот кошмар повторился вновь!
Роман Алексеевич посмотрел на жену и тяжело вздохнул.
— Рома, у тебя остались связи в твоём университете? — резко сменила тему разговора Валентина.
— Не знаю, а что? — он сделал глоток горячего чая.
— Я узнала немного об окружении Насти. И меня заинтересовала одна особа. Мне кажется, что она имеет отношение к пожару в нашем доме. Я пока не знаю, что стало причиной... может, случайность. Но мне поведение девицы показалось странным. Некая Пащенко.
— Услышав эту фамилию, Роман выронил чашку, горячий чай вылился ему на брюки, и он выругался.
— Ты знал её мать, Александру, — не сводя с него глаз, заключила Валентина.
— Да, знал. Роман Алексеевич сел на место, и безвольно опустил голову. Он понял, что врать жене бесполезно.
— И насколько хорошо ты её знал? — спросила она.
— Мы были молоды и глупы... Саша ходила за мной, как собачка, я не любил её, мне нравилась другая девушка. Но она была неприступна, а Саша всегда готова. Узнав, что она беременна, я растерялся. Был уверен, что она принимает таблетки.
Роман Алексеевич замолчал.
— Твоё прошлое могло стать причиной покушения на жизнь моей сестры! — возмутилась Валентина, — и зачем я только приехала в этот город, ещё и Настю привезла!
— Валя, остынь. Я думаю, что фамилия — простое совпадение. Я разберусь... дай адрес, я выясню всё сам.
— Я поеду с тобой! — она встала, и пошла в прихожую.
— Нет. Я должен сам, — упрямо сказал он, — ты можешь всё испортить.
Продиктовав мужу адрес, Валентина застыла, и очнулась только тогда, когда хлопнула тяжёлая дверь.
Александра Моисеевна как раз закончила уборку, и приняв душ, отдыхала в мягком кресле у телевизора. Должен был начаться её любимый сериал, и она, по обыкновению, положила перед собой кофейник, чашку, шоколадку, наломанную на мелкие кусочки, и вязание.
Сериал состоял из нескольких сюжетных линий: две из них были очень интересны, а третья, по мнению Александры, была лишней. Поэтому она, чтобы не терять время даром, вязала, когда на экране появлялись пресные персонажи притянутой за уши ветки. Связанные шапочки и пинетки Александра потом дарила приятельницам, у которых уже появились внуки.
Реклама, в отличие от сериала была очень громкой, и хозяйка не сразу поняла, что звонят в дверь. "Небось Анька, ключи забыла", подумала она и побежала открывать. Она спешила, потому что реклама вот-вот должна была закончиться, а место, где она началась, было ох, каким интересным. И в глазок Саша не посмотрела. Распахнув дверь, она не сразу поняла, кто перед ней.
— Здравствуй, Саша, — не дожидаясь приглашения, шагнул в тесную прихожую Роман, — разговор есть.
— Рома? Господи, Рома! Проходи, — с опозданием пригласила она, и закрыв дверь, прислонилась к ней, — ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.
Она много раз представляла себе этот момент, но оказалось, что совсем к нему не готова. В обычном велюровом халатике, неприбранная, хоть и после душа... Роман поседел, в его облике появилась основательность и надежность — то, чего был лишён тот Ромка, в которого она без памяти влюбилась двадцать лет назад.
— Рома, проходи на кухню, я сейчас! — крикнула она, и побежала в комнату.
Сняв халат, она надела своё лучшее бельё, достала шёлковый халат, который привезла ей подруга из Японии. На нём ветки сакуры цвели на розоватом фоне облаков, среди которых на спине проступала величественная Фудзи. Подруга уверяла, что пудровый цвет шёлка оттеняет кожу, делая её фарфоровой. Наконец-то эта вещь дождалась своего применения!
Подумав, Александра достала французские духи, почти десять лет назад подаренные ей мимолётным любовником, и мазнула за ушами, после чего, глубоко вздохнув, выплыла на кухню.
Роман изучал жизнь дворовых котов, дравшихся за кусок съестного на помойке, куда выходили окна кухни. Услышав Александру, он обернулся к ней.
— Прекрасно выглядишь, Саша, — похвалил он.
— Чай, кофе? — розовея от его взгляда, спросила она.
— Потанцуем! — рассмеялся он, помнишь, ты спрашивала именно так: "Чай, кофе, потанцуем?"
— Было дело. Хорошее было время, — улыбнулась она, давая ему понять, что не держит зла за предательство, и за то, что ни разу не интересовался ни ей, ни дочерью.
— Да... хорошее, — Роман Алексеевич стряхнул с себя воспоминания и стал серьёзным, — я пришёл поговорить об Ане.
— Она так похожа на тебя, Рома. Я и отчество ей твоё дала. Но записала на свою фамилию.
— Я уж понял, кивнул он. Ты вероятно, не знаешь, что у меня квартира сгорела? Чуть не погибла младшая сестра жены.
— У Люды есть сестра? — удивилась Александра, — не знала.
— С Людой я развёлся десять лет назад, — терпеливо объяснил Роман Алексеевич, — у меня молодая жена. Её младшая сестра учится с твоей Аней.
— С нашей Аней, — поправила его Александра Моисеевна.
— Прости. Я даже не видел её никогда, — Роману Алексеевичу вдруг стало стыдно, словно он прозрел, как подло он поступил с Александрой и собственной дочерью.
— Так посмотри! — услышал он дерзкий звонкий голос, — ты на меня, я на тебя!
— Анечка, дочка, ты уже вернулась? — закудахтала мать, — есть будешь?
— Мама ты что? Ты умом рехнулась, это же наш враг. Ты чего вырядилась? Перед этим старых козлом, который бросил нас?
— Аня, прекрати, — строго сказала Александра Моисеевна.
— Можно и мне пару слов сказать? — поднял руку Роман, — я виноват, признаю. Я вычеркнул вас из своей жизни, как досадный эпизод, тому были причины!
— Людка, жена, поставила условие... — пыталась было выгородить Романа Александра, но он прервал её:
— Неважно. Я виноват. Но скажи мне, Аня, почему ты обрушила свою злость не на меня, а на близких мне людей?
— Ничего я не обрушивала, — хмуро сказала Анна, — я ушла, а про пожар узнала позже.
— Расскажи подробности, — Роман пододвинул табурет и сел.
— Не буду я вам ничего рассказывать! — отвернулась девушка.
— Боюсь, что выбора у тебя нет. Не расскажешь мне, придётся рассказать в милиции! — строго сказал Роман Алексеевич.
Аня опустила голову.
— Мы пришли забрать вещи, к Насте. Оказавшись в квартире я увидела ваше фото. Я хорошо изучила ваши черты, мама показала мне, как выглядит мой отец, бросивший нас... я поняла, что Настя ваша дочь!Так обидно стало, она в хоромах, а мы с матерью в кухне с видом на помойку! Должна же быть в мире справедливость!
— Справедливости захотела, вот как? — Роман посмотрел на оторопевшую Александру Моисеевну, которая казалась слишком фарфоровой в своём халате, и шепнул ей — что так плохо дочь воспитала, Саша?
— Как смогла, — побледневшими губами произнесла она, и обратилась к Ане, — доченька, ты же не сделала ничего плохого?
— Ну, если не считать поджога квартиры и причинения вреда здоровью моей свояченице, то ничего, — мрачно сказал Роман, скрестив руки на груди, — Настя — сестра моей жены, а не моя дочь!
— Вот как... Аня шмыгнула носом, глаза её наполнились слезами, — я не знала, но я не хотела ей смерти, я думала, что в квартире никого нет. Я вернулась через час. Хотела замириться с Настей. Дверь была открыта, по квартире ходил сквозняк.
— Ага, и как бы просто решила зажечь палас и занавески.
— В квартире никого не было! — закричала Аня, размазывая по щекам слёзы.
— На балконе забыла посмотреть! Человек едва не задохнулся насмерть!
Послышался стук упавшего тела. Впечатлительная Александра Моисеевна упала в обморок.
Вдвоём с дочерью, Роман перенёс её на диван. Исподволь разглядывая черты Анны, он явно видел свою мать, которую безумно любил.
— Вот что, — сказал он, открывая бумажник, и кладя на стол несколько крупных купюр, — мать придёт в себя, ты её не волнуй понапрасну.
— Вы меня сдадите? — глядя на него исподлобья, спросила Анна.
— Нет. Но мне нужны гарантии, что ты больше не станешь пытаться причинить вред моей семье.
— Рома... — Александра открыла глаза, — прости ей, она хорошая девочка!
— Я вижу, — искренне улыбнулся Роман, — постараюсь уладить всё.
— Ты заходи к нам. Дорогу теперь знаешь, — улыбнулась Александра.
— Прощай, Саша, прости, Анна. Может и увидимся когда, — отвернулся он, и пошёл к выходу.
Глядя в окно на его удаляющуюся фигуру, девушка сказала:
— И чего ты так перед ним пресмыкаешься? Ненавижу его!
— А я, наверное, никогда не переставала его любить, — закрыла глаза мать.
— Любовь зла! — вздохнула Анна, — хорошо мама, что я не в тебя!