Два дня Иван Петрович готовился к охоте на свинью. Две бутылки самогонки выпил, съел трехлитровую банку соленых огурцов и шматок сала. Основательно поднял тонус, налившись кровью. Морда стала красная, а глаза пронзительно ясными. Правда начали слегка непроизвольно косить, как в юности, когда сверстники по голове ударили его пыльным мешком с картошкой.
За это время он тщательно вычистил ветошью старую двустволку ТОЗ-БМ 16 калибра, смазал стволы маслом и как следует пошуровал шомполом. Патроны пулями и разной картечью зарядил. Сходил на огород, мелом нарисовал на заборе крест и картечью выстрелил по нему с 30 шагов. Заряд сильно разнесло, окно в бане разбил и огуречницу малость продырявил.
Старое уже ружье, курковое. От отца осталось. Зато безопасное. Пока курки не взведешь – нипочем не выстрелишь. Было дело – зайцев из него в огороде пытался стрелять. Не попал ни разу, зайцы они юркие, стервецы. Только прицелишься бывало, а зверушки уже в помине нет. Меж грядок мелькнет, как молния, и через забор в лес ускачет. Морока, а не охота. Пару раз все же успел выстрелить дробью, в итоге несколько кочанов капусты прострелил насквозь. Бой то у ружья резкий.
Свинья она крупнее, в нее попасть легче. На третий день, Иван Петрович, опохмелившись стаканом первача, от чего глаза стали косить еще пуще, достал из шкафа свою фузею и сел за стол. Положил оружие перед собой, еще раз ласково протер тряпочкой. Достал патроны и всунул в правый ствол заряд с пулей Полева, а в левый, чоковый, с картечью. Открыл окно и напрягся.
Во дворе гуляла здоровенная свинья неизвестной породы, которую ему поручили забить на мясо. Но Иван Петрович, если честно, этой зверюги побаивался. Кормила этого зверя, в основном, жена, а он в хлев к ней редко заходил, после того, как свинья его два раза укусила. Подойти к ней с ножом было немыслимо. Это ушлое животное все понимает. И если на нее с ножом кинуться, еще неизвестно, кто в схватке победителем выйдет. Тем более – есть ружье. А у свиньи в этом случае шансов нет.
Иван Петрович, для просветления глаза, выпил еще пол стакана самогона и закусив ломтем черного хлеба, пристроился на подоконнике, изготовившись для стрельбы. Свинья, скотина, все время что-то выкапывала в земле и вертела рылом в разные стороны. Иван Петрович прицелился в голову. И затаив дыхание, нажал на спуск. Выстрела не последовало. Осмотрев ружье, охотник понял, что забыл взвести курки. Взвел. Положив ружье на подоконник, встав коленями на пол, снова тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Бахнул выстрел. Плохо прижатое ружье больно ударило прикладом в плечо и пониже скулы, едва не выбив зубы. Заматерившись, Иван Петрович бросил оружие и побежал искать в буфете антисептическую перцовую настойку, чтобы приложить на ушиб и прополоскать рот. Краем глаза увидел в окно, как, напуганная выстрелом сволочная свинья, всем весом повалив изгородь, кинулась со двора на улицу, уронив почтальона, ехавшего на велосипеде.
Не найдя перцовой настойки, Иван Петрович набулькал еще пол стакана самогонки и, пополоскав во рту, проглотил огненную жидкость.
- Не попал, - констатировал стрелок, - видать увернулась, зараза.
Внутри закипала злость. Ну, что жена привязалась с этой свиньей, жалко ей соседу Кузьмичу заплатить. Он этих свиней по всей деревне, наверное, сто штук уже забил. Нет, сами в этот раз справимся, мой муж свинью приколет и добудет, пока я в город поеду, чтобы визга не слышать. Тьфу, зараза такая. Откормила эту поросятину, не свинья, в вепрь хищный. Ее и пулей, наверное, сквозь сало не прошибешь.
- Догоню – убью! – Иван Петрович подобрал ружье, зарядил картечью оба ствола и, на всякий случай, сунув в карман два запасных патрона, выбежал из дома. Перепрыгнув через упавшую изгородь, потрусил вдоль по улице. Возле дома соседа увидал, выглядывающую из-за дощатой изгороди, свинью. Вокруг гуляли курицы. Чтобы в очередной раз не упустить добычу, выстрелил на ходу из обоих стволов сразу. Но опять не попал, свинья убежала. Зато курей сразу несколько штук положил. В ответ на это распахнулись деревянные ворота, выскочил скандальный сосед Кузмич и заорал:
- У тебя что, кукуха поехала, придурок? Посреди улицы из ружья палишь. Курей моих поубивал. Щас мы с женой на тебя жалобу напишем коллективную, чтобы тебя посадили, скота такого. Нет, чтобы пригласить по-соседски, один пьешь, жидомор. Ответишь ужо теперь, как положено.
Короче, на этом история, можно сказать, закончилась. Сосед жалобу не написал. Собрал тихо-мирно своих побитых курей, пошли они к Ивану Петровичу домой и помирились. Литр, правда перед этим выкушали. А свинья жрать захотела и обратно домой пришла. И Кузмич, между делом, ее забил одним ударом, как тореадор. Естественно, мяса себе отрезал, как положено, а деньгами не взял. В общем, все нормально закончилось. И изгородь, сбитую свиньей, они обратно присобачили, чтобы жена не ругалась.
Жена из города приехала радостная с покупками разными. Обратно соседа Кузьмича позвали, свинью разделывать. Опалили ее, почистили, как следует. Мясо в морозилки забили, их у Ивана Петровича аж две штуки и еще погреб есть ледяной. Мужики бодрые – ни в одном глазу, хлопоты потому что.
А вечером шашлык сделали, родственников пригласили с гармонью. Пели песни и пили только свое домашнее и крепкое. Водкой то покупной сейчас отравится можно. А первач в деревне лучше любого заграничного виски. Хоть лимоном его закусывай, хоть луком, хоть соленым огурцом.