Вокруг имени Оцеолы, одного из символов индейского сопротивления англо-американской экспансии, ходит достаточно много приукрашенных историй. Одна из них гласит, что, когда во время обсуждения договора между правительством США и племенем семинолов стали обсуждать вопрос об уступке индейцами земли во Флориде, вожди начали склоняться к соглашению, и тогда один из молодых воинов, это был Оцеола, подошел к столу, где лежал проект договора, и со словами «Вот моя подпись!», пригвоздил документ ножом, тем самым объявляя личную войну бледнолицым, задумавшим лишить его Родины.
Это хорошая история о благородном гневе против захватчиков и о том, как молодой воин становится вождем, но правда заключается в том, что скорее всего это выдумка. Во-первых, за право быть проткнутым ножом Оцеолы спорят два договора, первый это договор Пейнс-Лэндинг 1832 года, а второй договор в Форте-Гибсон 1833 года, на котором имеется разрез по складке, который, как якобы утверждает Национальный архив в Вашингтоне, появилась от того самого ножа.
Подготовка к заключению договора в Форте-Гибсоне началась в 1832 году, когда агент по индейским делам Уайли Томпсон и другие представители администрации президента Джексона встретились с семинолами, чтобы обсудить вопрос о их поголовной депортации из Флориды. Встреча состоялась в Пейнс-Лэндинге на реке Оклаваха во Флориде. Когда Томпсон разъяснял индейцам, что им следует отказаться от Родины, атмосфера в помещении переговоров накалилась.
Для семинолов это стало неприятным сюрпризом, поскольку предыдущий договор Моултри-Крик 1823 года обещал оставить им резервацию в центральной Флориде, где земля считалась слишком болотистой для земледелия и бесполезной для белых поселенцев. Теперь Соединенные Штаты давили на семинолов, чтобы они согласились переселиться за Миссисипи на Индейскую территорию вместе с родственным племенем криков (мускогов). Американцы просто решили, что раз крики и семинолы родственники, то и переселять их надо одновременно и в одну резервацию.
Однако, американские чиновники не учли, что, хотя оба племени говорили на одном наречии и были переплетены родственными связями, все же семинолы не считали себя криками, более того, между двумя племенами всегда существовали разногласия. Тем не менее, семь вождей семинолов согласились посетить Индейскую территорию и осмотреть выделенную землю, и если они найдут ее приемлемой, то согласятся переехать, или так считает нужным их Великий Отец в Вашингтоне.
Дело в том, что никто точно не знает, как проходили прения в Пейнс-Лэндинге, потому что протокол либо не сохранился, либо вовсе не велся, несмотря на то, что среди американской делегации было несколько секретарей. Согласно воспоминаниям, Оцеола действительно присутствовал в Пейнс-Лэндинге в качестве телохранителя Миканопи. пожилого вождя черных семинолов (потомков беглых негритянских рабов).
В какой-то момент чистокровные семинолы оттерли своих черных соплеменников от участия в переговорах. Миканопи впал в ступор от такого унижения, и за него, и за всех черных семинолов, вступился Оцеола, которому по статусу и рта нельзя было раскрывать, пока «трут» старшие, о чем ему и сообщил индейский агент Томпсон. Было произнесено несколько обидных слов с обеих сторон, и Оцеоле запретили участвовать в переговорах. Вполне возможно, что он обнажил свой нож, чтобы выразить неудовольствие происходящим, но маловероятно, чтобы молодой воин находился столь близко от документа, чтобы его проткнуть.
Вожди семинолов посетили Индейскую территорию, и в марте 1833 года в Форте-Гибсон подписали договор, в котором говорилось, что они считают землю приемлемой и согласны сотрудничать с федеральным правительством о переселении своего племени на новое ПМЖ. Когда, некоторые вожди уже взяли перья, чтобы поставить свои знаки под договором, в помещение ворвался Оцеола. Он вынул нож, в знак своих серьезных намерений, и обратился к вождям с гневной, обличительной речью, он призывал их расторгнуть оба договора, но было уже поздно, под договором уже стояло несколько подписей семинолов. Впоследствие Миканопи заявлял, что его закорючку подделали, и Оцеола горячо защищал старика от нападок, но это уже никого не волновало.
Во время этого инцидента Оцеола единственный раз находился достаточно близко к лежащим на столе документам, чтобы, если бы у него возникло такое желание, проткнуть их своим ножом. Однако, эта скандальная история в Форте-Гибсон стала широко известна только в 1841 году, через три года после смерти легендарного вождя, когда Оцеола стал героем и мучеником своего народа.
Оба современника-биографа Оцеолы, Патриция Викман и Том Хэтч, отвергали версию о том, что Оцеола действительно проткнул договор, не говоря уже о том, что искромсал документы на столе. Хотя вполне возможно, что он вынимал нож, чтобы в иносказательном смысле заявить: "Только так я подпишу договор", или что-то в этом роде, Опять же, на оригинале договора в Форте-Гибсон присутствует лишь разрез по складке, а не явная отметина от ножа.
Однако, более важным является то, что Оцеола, не будучи вождем, имел мужество эмоционально выступить перед старейшинами своего племени и правительственными чиновниками, поставив на карту свою репутацию и карьеру, проявив себя как неуравновешенный юнец, а не кандидат в вожди. Но его речь произвела желаемый эффект и стала призывом к действию, и хотя некоторые вожди и их люди стали готовиться к переезду на Индейскую территорию, большинство было готово рискнуть и побороться за Флориду. Это был настолько переломный момент в американо-семинольских отношениях, что очень жаль, что все произошло не на столько красиво, как в легенде о “Ноже в договоре”.
Присоединяйтесь к увлекательным историям эпохи Фронтира и Дикого Запада на ЯДе, в Телеграме и ВКонтакте.