Премьера в Новом театре Эдуарда Боякова – спектакль «Скупой» по пьесе Жана-Батиста Мольера.
Есть повод поговорить о деньгах, нажитых непосильным трудом, и традиционных семейных ценностях, абсолютной монархии и свободе творчества, о заветной шкатулочке и о бессменном ведущем «Поля чудес».
«Цель комедии состоит в изображении человеческих недостатков, и особенно недостатков современных нам людей». Этот принцип Мольера действует и в семнадцатом, и в двадцать первом веке. Пьесу, сочинённую во Франции в эпоху Короля-Солнца, русский режиссёр берёт, чтобы обнаружить характеры и ситуации, свойственные нашему времени.
Но прежде надо вспомнить, что пережила Франция, до того, как начал править Людовик XIV, вошедший в историю чеканной фразой: «Государство – это я». Абсолютизму предшествовала Фронда. Страну сотрясали бунты и мятежи, принцы крови состязались, кто заметнее влияет на государственные дела, при том, что государство было крайне ослаблено и расшатано. Почти как у нас в лихие девяностые.
Правление Короля-Солнца открыло новую страницу истории. Власть сильна и готова покровительствовать искусствам и, прежде всего, театру. Мольер – королевский любимец, но вот что утверждает Михаил Булгаков, автор биографии французского драматурга:
«…Труден путь певца под неусыпным наблюдением грозной власти!»
Первое представление комедии «Скупой» прошло в Париже в театре Пале-Рояль 9 сентября 1668 года. Спектакль дал десять с половиной тысяч ливров кассовых сборов.
О чём эта пьеса? О конфликте поколений, каждое из которых по-своему заражено эгоизмом.
Скряга-отец Гарпагон хочет деспотично распорядиться судьбами детей: выгодно женить сына, Клеанта и выдать замуж без приданого дочь, Элоизу. Сам скупец собирается взять в жёны ту самую девушку, в которую влюблён Клеант. Эта матримониальная петля превращается в удавку, так что комедия вот-вот станет трагедией, и Мольеру приходится использовать приём, известный ещё античным комедиографам – потерянная родня находит друг друга. Любовные пары выстраиваются в новой конфигурации, все счастливы, кроме Гарпагона.
Семья Скупого – классическая патриархальная «ячейка общества», за вычетом того, что рядом с главой семейства нет жены, нет хозяйки. Желание вдовца Гарпагона жениться по-человечески вполне объяснимо, только вот маниакальная страсть к деньгам превращает сватовство в акт купли-продажи, смешной и жуткий одновременно.
В русской литературе есть свой Великий Скупой – Плюшкин из поэмы Гоголя «Мёртвые души».
Гарпагон воровал овёс у своих же лошадей, Плюшкин боялся продешевить, продавая зерно, так что запасы гнили в кладовых. Личность обоих изуродовала скупость - по словам Гоголя, она «имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее».
Откуда возникло имя Гарпагон? Одни считают, что оно произошло от слова «гарпия», чудовищная полуженщина-полуптица, символ ненасытности. Другие вспоминают латинское «harpago», то есть, «гарпун» - если зацепил, так уж не выпустит. Оба истолкования дают актёру ключ к созданию образа. Сделать акцент на отвратительных деталях поведения мерзкого скупердяя. Или демонстрировать железную хватку хапуги, который скорее помрёт, а не отдаст ни одной монетки.
Сыгравший Гарпагона Леонид Якубович отказался от обоих вариантов. Его Скупой то раздражителен, то сентиментален, бывает глух к голосу ближних, зато запросто беседует с самим Творцом. Якубович расширил пьесу Мольера – он написал несколько монологов от имени своего героя, исповедальных и жёстких. Эти монологи вызвали споры – и среди критиков, и в рядах зрителей.
Чего только не говорят! Дописывать Мольера – святотатство. Монологи сумбурны и не глубоки. Монологи слишком надуманы и сложны для восприятия. В них очень много личного. В них всё заимствовано. Ну, и так далее.
Мне кажется, Якубович увидел в Гарпагоне не только жадюгу, скопидома, сквалыгу, но ещё и обиженного миром недоверчивого одиночку, сродни маленькому человеку из русской литературы. Большие деньги не прибавили ему самодостаточности: он начал понимать, что всю жизнь собирал сокровища не те и не там – где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут.
Гарпагон, сыгранный Якубовичем, - скупец, возвысивший свою страсть к деньгам до уровня философии, и вдруг обнаруживший брешь в своей интеллектуальной конструкции. В гробу карманов нет, но, может быть, милосердный Господь всё-таки разрешит прихватить с собой самое дорогое – шкатулочку? Маленький человек у Гоголя видит оправдание и смысл свой жизни в шинели, герой Мольера – Якубовича цепляется, точно гарпуном, за свой заветный ящичек. Казалось бы, фетиши одного порядка, но вспомним, что в этой шкатулке хранится. Любовные письма? Прядь волос умершей жены? Засушенный на память о первом свидании цветок?
Нет. В шкатулке – золотые монеты.
Скупой, действительно, платит дважды. Первый раз – государству, корпорациям, исполнителям услуг, посредникам и всем прочим. Второй раз – приходя туда, где нужно оставить всё посюстороннее, материальное, отягощающее. Апостол Пётр строже любого таможенника – сделает ли он исключение для Гарпагона? Как всякий хороший спектакль «Скупой», поставленный в Новом театре, прямого ответа не даёт. Примеряя опыт героя к своему жизненному пути, оценивая свой градус скупости, мы можем воспрять духом, либо огорчиться, но прежде всего – посмеяться.