В рубрике «Правила смерти» мы расспрашиваем на эту тему замечательных людей нашего времени. Сегодня о своих правилах смерти расскажет автор романа-ритуала «россия», недавно вышедшего в независимом издательстве Чтиво, писатель и подпольный философ Андрей Янкус.
Смерть — это нелепость.
Когда-то клетка предпочла бессмертию обновление. Организмы стали изнашиваться, разлагаться и перевоплощаться во что-то иное. Мир существовал в гармонии: всё в нём умирало, но ничто не знало о смерти. А после среди этого всего сформировалось что-то (я думаю, это был какой-то баг, сбой идеальной системы), что мы теперь называем своим сознанием.
Это сознание замкнулось на себе, осознав себя как цельность, как нечто отдельное, но не избежало при этом всеобщей смертности. И тут возник непоправимый разлом: с одной стороны, мы не понимаем, как это вообще такое может быть, чтобы существовала смерть? Ведь всеединство и вечность так очевидны. С другой стороны, мы изолированы от этого всеединства границами собственного разума. Нам кажется, что мы — как уникальная, цельная единица, только в этом состоянии и можем существовать. Поэтому на протяжении всей истории человечества появляются разные варианты бессмертия, будь то загробный мир, страна мёртвых или переселение душ.
Думаю, само наше мышление, а тем более язык, при помощи которого мы выносим мысль за пределы себя, сформированы опытом. А в этом опыте просто не существует того, что мы обозначили пустым словом «смерть». Поэтому никакие потуги говорить о ней не будут плодотворны. Нам остаётся кружить вокруг некоей точки, бесконечно к ней приближаясь, но никогда не соприкасаясь: как гипербола вечно стремится к оси ординат.
Три желаемых способа смерти
1. В глубокой-глубокой старости, когда моё сознание разложится так же, как и моё тело, накачаться психоделиками и потерять все границы так, чтобы было уже непонятно, где я ещё жив, а где — уже мёртв. Где я, а где не я.
2. Противоположный первому — в здравом уме и трезвой памяти, за пару часов до смерти точно знать, когда именно она состоится. Остаться одному, лечь в удобную позу, закрыть глаза — и со всем вниманием следить за тем, что со мной происходит.
3. Что-то вроде «умереть от остановки сердца во время секса с прекрасной женщиной». Жаль, нельзя попробовать все три способа по очереди. Хотя кто знает?
Три нежелаемых способа смерти
1. На войне.
2. Из-за собственной глупости (например, решить в какой-то момент, что существует достаточно веский повод, чтобы развязать войну).
3. Во время написания вот этой строчки.
Куда, по-вашему, после смерти попадёт ваша душа?
Есть такая концепция, согласно которой субъективно смерть вообще никогда не наступает. Возьмём в качестве примера апорию Зенона о летящей стреле: чтобы выпущенная из точки А стрела долетела до точки Б, ей сначала нужно преодолеть половину расстояния. А затем — половину оставшейся половины. После — половину оставшейся половины. И так до бесконечности. В результате получаем, что стрела вечно будет приближаться к мишени, но никогда её не достигнет.
Почему это не работает в реальности? Потому что мы лишь условно взяли за конец расстояния то место, где расположена мишень. Если мы возьмём в качестве предела гораздо более дальнюю точку, то стрела вонзится в мишень, преодолевая половину расстояния до той, дальней точки. Так вот, жизнь окружающих — это более дальняя точка, поэтому для них мы умираем. А для нас самих момент умирания — это абсолютный конец пространства, которое можно преодолеть. И к нему мы бесконечно стремимся, никогда его не достигая. Знаете, как бывает? Вы можете проснуться утром, посмотреть на часы и уснуть опять. Далее вы видите длинный, развёрнутый сон с кучей подробностей, а проснувшись, обнаруживаете, что прошла всего пара минут. И если сознание способно на такое расширение времени внутри себя — на что оно способно в момент умирания?
Значит, всё, что останется у нас там, в этом вечном расширении — те эмоции, мысли, концепты, воспоминания и состояния, которые мы успели наработать в течение жизни. В них мы и будем вертеться вечно, не в силах уже ничего к ним добавить. Возможно, это и есть ад или рай: ведь набор будет отличаться у разных людей. Так что Царство Небесное обретёт тот, кто уже при жизни пребывает в нём.
Куда бы вы хотели, чтобы она попала?
В то же время этой замкнутости сознания на себе самом противопоставляется в моём ощущении абсолютная разомкнутость. То, что мы описываем словом «душа», не может куда-то попасть, потому что оно уже пребывает везде, во всём, всегда — вне времени, пространства и каких-то других привязок и границ. В это больше хочется верить. И, возможно, эти две концепции вовсе не противопоставлены одна другой. Ведь при бесконечном приближении к терминальной точке все «чувства, эмоции и состояния» будут как бы расширяться и увеличиваться так, что мы можем оказаться внутри них. И тогда та точка, которая движется, проскальзывает сквозь выросшие до невероятных объёмов атомы, элементарные частицы этих состояний. «Что-либо» перестаёт для неё быть «чем-то», ибо бесконечно малое — то же, что бесконечно большое. В конечном итоге всё придёт к единству, которое можно было бы назвать «пустотой», но с тем же успехом можно назвать это «миром», «всем» и т. д.
Другие измышления
Смерть, повторюсь, это нелепость — с точки зрения этого, посюстороннего существования. И всё-таки в ней есть абсолютный, сокровенный смысл. «Бесконечно протяжённая материя не может иметь плотности», — сказал кто-то. В этом смысле только осознание смерти делает жизнь существующей.
В рамках существования, заведомо ограниченного смертью, мы не можем отложить всё на свете на бесконечное «потом». Поэтому вынуждены искать соприкосновения с жизнью сейчас, пока у нас ещё есть такая возможность. Если бы вы открыли этот текст и при помощи беглого скролла обнаружили, что он нигде не заканчивается, вы бы вовсе не стали его читать — какой смысл браться, если он никогда не закончится? Но поскольку вы, окинув взглядом его размер, решили, что такому вы готовы уделить десять минут, вы дочитали до этого места. И здесь я спешу сообщить: за это время вы стали на десять минут ближе к смерти. Поздравляю.
А Володя говорит, что смерть — это самый главный приход.