Сергей остановил свой «Зил» у большого дома с резными наличниками, прошел в сени, по стенам которых висели крепко связанные березовые веники. Обтер ноги об тряпичный половичок и прошел в избу.
В нос ударил парной воздух. Мать стирала, склонившись над большим деревянным корытом. Серые, невесомые пузырьки норовили, выскочить из корыта и плавно опускались, на пол где их ловил лапой старый кот Кузька.
Рядом на полу ворох рубах, мужских брюк.
Мать, Анна Павловна, улыбаясь, вытирала о фартук мокрые морщинистые руки.
- Слава Богу, приехал! - Надолго?
- На неделю. Песок возим с карьера. Дорогу то строят мать! А потом на уборочную, наверное, пошлют.
- Ну и славно!
- Как раз к баньке сынок! - Скидывай сюда рабочее, я постираю ...
- А где батя? - спросил Сергей.
- Да тут, на поскотине. Сухую деревину хочет спилить да расколоть - мать захлопотала у печки, а Сергей с наслаждением переоделся в мягкую домашнюю рубашку и брюки. Умылся и сел к столу.
Мать поставила чугунок с борщом на стол, нарезала хлеб. Отдельно поставила тарелку с крупно накрошенным луком, посыпанным зернистой солью. Сама вернулась к корыту, продолжила стирать.
- Мам, а что Бобриковы уехали что ли? Мимо ехал, смотрю, там кто-то чужой у них по саду ходит.
- Ты бы ещё дольше не приезжал!
- Сын забрал, дом городским продали.
- Митька что ли? - переспросил Сергей, откусывая от куска хлеба.
Мать согласно закивала головой.
- Он самый, увез мать с отцом к себе, на Урал.
- Даже вещи не брали, все городским оставили.
Сергей доел борщ, принялся за картошку с мясом.
- А кто эти городские?
Мать выжала рубашку, бросила ее в таз.
- Какой-то начальник, или директор, или даже инженер, не знаю точно. Бабы говорили специально в деревню приехали. Дочь у них калека. Не ходит она. В городской то квартире солнышка не видела, а у нас-то тут благодать. Хоть целый день загорай да воздухом дыши!
Сергей налил себе крепкого чая, не торопясь, наслаждаясь терпким вкусом пил медленными глотками.
- А что с дочерью? - Почему калека?
- Не знаю сынок, говорят, снасильничали её, избили, а она хотела руки на себя наложить да что-то помешало ...
Сергей встал из-за стола: - Ладно, мам, я в баню ...
Банька стояла на берегу небольшого озерца. Парился, с удовольствием плеская кипяток на раскаленную каменку. Потом выбегал и нырял в прохладную гладь озера и снова парился. Домой решил пройти огородами. У дома Бобриковых остановился. Сергея разбирало любопытство, что за девушку привезли? Он вдруг услышал приглушенные голоса и плавно перескочил через ограду. Коленкой неловко ткнулся во что-то. Хрустнуло, и ткань на брюках тут же промокла. Огурец! Огромный как булыжник Сергей подобрал его и машинально стал есть.
И тут он увидел как с крыльца, на локтях выползает по ступенькам человек. Девушка. Она сползла до мостков и ловко развернувшись, села на ступеньку. Поправила купальник и закрыла глаза от яркого солнца.
Волосы как у русалки, густые и длинные, забранные в тяжелую косу.
Сергей стоял словно вкопанный. Он даже не расслышал, как за его спиной кто-то остановился ...
- Простите, но вы, кажется, едите наши огурцы ...
Сергей обернулся, сзади его стоял мужчина. Пожилой, в соломенной шляпе с большими полями. Волосы гладкие, зачесаны, нос крупный с щеточкой усов и смеющимся взглядом. На руках у него сидела маленькая собачка с выпученными глазками. Она то и дело открывала пасть, обнажая мелкие белые зубы.
- Извините! - Сергей перемахнул через ограду и бегом бросился к своему дому. За спиной услышал мелкий, как дробь лай и добрый, раскатистый смех.
- Надо же так оконфузиться! В чужой огород забрался, да ещё и заметили!
Дома мать собирала ужин. Приехал отец из леса, по телевизору начиналась очередная серия «Семнадцать мгновений весны» Сергей взял тарелку с творогом политым вареньем, сел на диван. Он смотрел на экран телевизора и никак не мог сосредоточиться. Перед глазами был силуэт этой девушки. Словно в замедленной съёмке Сергей вновь и вновь мысленно прокручивал, как она на руках спускалась с крыльца.
Неделя пролетела быстро. Наколол дров, вместе с отцом сметали сено и привезли копны домой. Пора уезжать. Сергей всегда тосковал вдали от дома, от матери.
Его и в школе дразнили - мамошник. Школа была в соседней деревне, восемь километров. На неделе все ученики жили в здании бывшей церковно-приходской школы. А Сережка каждый день домой бегал. Однажды зимой, в мороз, уже около самой деревни он наткнулся на холщовый мешок, что валялся на обочине. Пальцы замерзли, не слушались, еле-еле развязал узел. Открыл, а там ... котята. Трое уже мертвые, закоченели, а четвертый рыжий, слабо открывал рот, розовело голое нёбо. Сережка засунул котенка за пазуху и помчался домой. Вместе с матерью котенка выкормили. Так появился Кузька.
А потом армия. Сережка так же скучал по дому. На присяге, когда увидел мать, еле сдерживался чтобы не расплакаться.
Ему было стыдно за свою , сентиментальность и слабость.
Однажды ночью, ему как и многим новичкам устроили ,,проверку,, Спящему подсунули между пальцами ног, скрученные бумажки и подожгли их. Тогда он вскочил, и от боли, от нахлынувшей злости избил обидчиков. Отсидел в карцере и эта тоска по дому притупилась.
Из армии вернулся, мать наказывает - женись! А Сергей робел перед девчонками.
Как-то послали к ним в деревню трёх девушек, будущие агрономы.
Две чернявые Алла и Тамара, до парней жадные, в клубе никому прохода не давали. И третья Зина, рыженькая, все лицо в веснушках усыпано. Скромная, тихая. Понравилась она Сергею. В первый раз он по дороге домой, в поле нарвал букет ромашек.
Практикантки вязали лен на поле, аккуратно вывязывали каждый сноп, замеряли линейкой и записывали в тетрадки. Курносая Тамара что-то горячо доказывала Алле. Зина была ближе всех к дороге. Сергей выскочил из машины и положил ромашки ей на сноп. Снова вскочил в кабину и поехал. В зеркало наблюдал, как Зина улыбается. От этой улыбки ему самому стало радостно.
Заболела учетчица и Зину неожиданно попросили её заменить. Сопровождать машину с зерном, проверить вес и получить квитанцию. Зина с радостью согласилась, тем более что поставили её работать к Сергею. Так и ездили они почти две недели. Зина рассказала, что живёт она с матерью и отчимом. Он злой, выпивает. А однажды даже пристал к Зине ... Еле отбилась. И в техникум сельхозхозяйственный поступила только чтобы из дома сбежать. Надеялась что после учебы, по распределению попадет в какую-нибудь деревню, там и осядет насовсем. Только бы подальше от отчима.
Вечером Сергей, в клубе только хотел подойти к Зине, откуда не возьмись дорогу перегородила Валька. Дочь бригадира, длинная как жердь, хоть стог подпирай. На голове модные колечки кудряшки, только они совершенно не подходили к её узкому лицу.
- Раньше тебя и в клуб было не вытащить, а теперь зачастил ... Валька улыбалась одними губами, у неё не было, переднего зуба и она старалась это тщательно скрывать.
- К кому пришёл? - К этой рыжей Зинке что ли? - Неужели своих девок мало?
Сергей нахмурился, он уже чувствовал, что по своему мягкому характеру ничего не сможет Вальке ответить. А она, выгибаясь как кошка, кружила вокруг Сергея, словно кипяток, выплескивала остатки информации.
- У неё же ребёнок прижит от отчима. Не знал? У тетки сейчас живёт. Тамарка с Алкой проболтались. - Зачем тебе Сережка такой прицеп?
- Среди своих надо выбирать, не прогадаешь.
Словно от назойливой мухи, Сергей отмахнулся от Вальки. Повернулся и вышел на крыльцо. Вечерний, прохладный воздух приятно освежил лицо.
Вслед за ним вышла Зина, робко тронула за рукав.
- Пойдем, погуляем - Сергей шагнул густой сумрак.
Ходили молча. Лишь у берега озера Сергей, наконец, решился и спросил.
- Насчет ребёнка это правда?
Зина подняла на Сергея удивленные глаза, веснушки, словно зернышки рассыпались по курносому носу.
- Кто-то соврал, а ты и поверил ... Да! Есть у меня ребенок! И не от отчима как все думают.
Зина опустила голову, золотистые волосы рассыпались как листья подсолнуха.
- Просто полюбила я одного, а он подлецом оказался - сказала она тихо. И тут же упрямо тряхнула головой.
- А сейчас вроде снова полюбила! Да только трус он оказался!
- Завтра же уеду!
Зина опустилась на бревно возле берега, сняла туфли и опустила ноги в прохладную воду.
- Я школу заканчивала ... Иногда из дому уходила только, чтобы не видеть это мерзкое лицо. Ночевала у подруг, а ещё садилась на автобус и каталась по остановкам, только чтобы подольше домой не идти. Однажды заснула в теплом салоне. Меня водитель разбудил, оказывается, не заметил, что все пассажиры вышли, а я осталась и в автопарк привез. Познакомились, стали встречаться. В автобусе все у нас и случилось. А как узнал что беременна, да ещё в десятом классе так бросил. Я школу закончила и родила. А через год в техникум поступила. Дочка у тетки живёт. Я ещё первое время думала, что он одумается, все на остановку ходила. Спрячусь за неё и стою, жду, когда его автобус появится. Замерзну, а проедет он, на меня словно теплым летним воздухом повеет. Любила. А потом сама себя заставила забыть. Вот так Сережа ...
Сергей слушал, не перебивая, потом тронул Зину за руку.
- Давай поженимся! Тут, у матери моей будем жить, а девочку заберем!
Зина устало помотала головой.
- Нет Сережа, для того чтобы вместе, вот так, это надо влюбиться. А ты, я знаю, из жалости предложил ...
- Прощай, не увидимся мы больше.
Сергей пришёл домой, лег на диван.
На душе было муторно, он корил себя - Тряпка! - Размазня! - Когда мужиком наконец-то станешь!?
Зина уехала, даже адреса не оставила.
В тот ноябрьский день Ольга шла с института в хорошем настроении. Учеба давалась ей легко, дома ждал вкусный ужин, а вечер она планировала провести за вязанием. Галка Синицина обещала дать заграничный журнал, где была напечатана схема. Дом Галки находился как раз по пути в институт. Ольга вошла в знакомый подъезд, легко вбежала на четвертый этаж и позвонила в дверь. Открыла Галка и с порога потащила Ольгу на кухню, поставила чайник, из холодильника достала половину орехового торта. - Никуда не убежит твоё вязание! - Попьем чайку, поболтаем! От Галки Ольга вышла, когда уже стемнело. Она решила сократить путь, пройти по частному сектору. Два ряда деревянных домов разделены узкой дорожкой. Кое-где уже зажегся в окнах лимонный свет, освещая еле заметные тропинки. Тишина, только изредка где-то залает проснувшаяся собачонка.
Сейчас она обогнет берег речки и выйдет к трамвайной остановке.
Их было трое ...Стояли, в сумерках что-то обсуждая. Кажется хоккейный матч. Увидев Ольгу, замолчали, воровато переглядываясь друг с другом. Ольга оглянулась назад, вот они дома, недалеко. Надо только повернуться и идти назад. Вдали, в свете она увидела школьника бегущего с портфелем домой. Надо только повернуться и идти ...
Не успеет ... Они обступали, тихо как волки. Кто-то напал сзади и закрыл рот шершавой ладонью.
Она не помнит, сколько раз её насиловали, голова была тяжелой, во рту тошнотворный вкус табака ...
Услышала только - Чего стоишь? - Пинай её в воду! - Пошли! - сама утонет!
Тонкий лед хрустнул, покрылся мелкими, словно сетка трещинами, из которых мигом просочилась, темная вода. Пальто предательски намокло, готовое под своей тяжестью обрушить лёд окончательно. Ольга отталкиваясь, отчаянно ползла боком по заснеженной кромке, вот скоро и берег...
Но берег был крутой, она несколько раз скатывалась обратно и снова ползла, увязая в снегу.
Она не помнит, как нашли её, от холода уже не трясло и не болели ноги. Пальто замерзло, и было жёстким словно панцирь черепахи. Его в больнице разрезали ножницами, а из сапожек крошился на пол лёд.
Первое время мать беспрестанно сидела у Ольгиной постели. И это было спасением. В особенно страшные ночные кошмары Ольга вскакивала, и как в детстве хватала мать за палец. Успокаивалась ненадолго и снова металась в бреду и испуге.
Мать гладила Ольгу по волосам, приговаривала: - Ничего, дочка. Не кручинься, будь потише, сожми кулаки да держи, всё пройдет.
Не проходило ...Ольга вспомнила, как мать чистила кожаные ботинки и поставила бутылочку с бензином на полку в кладовке. В тот день в квартире она была одна. Мать ушла на рынок, а отца вызвали на лекцию. Ольга сползла с постели, и, помогая, себе локтями поползла на кухню, Вот и шкаф и баночка, дотянуться бы ... Нет, не достать. Рядом в углу стояла щётка с длинной ручкой. А вот это то, что надо! Пузырек упал и покатился прямо к Ольге. Не забыть еще, стащить с плиты спички. Теперь надо сесть. И она села, облила себя бензином. Чиркнула спичкой, держала её в пальцах. Спичка сгорела и погасла. За ней вторая, третья ... На полу уже была кучка этих спичек, а Ольга всё не могла решиться. Наконец она поднесла пламя к ткани. Халат вспыхнул моментально. И тут в двери повернулся ключ. Это был отец, лекцию в тот день отменили и он пришёл пораньше. Бросился в комнату, содрал с дивана покрывало и плотно накинул его на дочь...
Лишь зажившие коричневые шрамы полоски напоминали о том дне.
Не утонула в воде, не сгорела в огне. Как ещё уйти из этой жизни? Ольга лежала, запершись, в своей комнате и перебирала варианты. Броситься бы под поезд, секунда и меня нет, разрежет напополам и мир раздвоиться на «до» и «после». Скорее бы в это ,,после,, где нет стыда и боли.
Все решилось в одно мгновение. Отец Борис Андреевич, несмотря на то, что мать упиралась и уговаривала не уезжать, продал их трехкомнатную квартиру и переехал в деревню.
Поначалу все Ольге казалось удивительным, крики петухов на рассвете, букеты полевых цветов в трех литровой банке, запах сирени в открытом окне. Хорошо. Так тихо, так спокойно. Душа стала оттаивать. Только и тут вероятно любопытных много. Вон отец недавно какого-то парня в огороде спугнул ... Говорит, стоял, смотрел ...
Но как бы, то ни было, люди тут в деревне хорошие оказались. Первое время изба не пустела, заходили женщины, как бы случайно, на огонёк.
Приносили с собой кто банку парного молока, кто мёд, варенье. Мать Ольги, Александра Васильевна поила гостей индийским чаем.
Много говорили и давали советы. Кто-то вспомнил, что в соседней деревне живёт старушка Игнатиха. Лечит она травами и заговорами. Ольга тогда только рассмеялась про себя. Ни помогут ей ни травы, ни заговоры. Но в один прекрасный день на пороге избы показалась старушка. Чистое, белое лицо её было приятно, на голове белый платочек, и одета в светлую, ситцевую кофту и юбку.
- Дай-ка милая мне пеленку, детскую, фланелевую - велела старушка Александре Васильевне. Та подала. Старушка подстелила пеленку Ольге под спину, что-то пошептала, потом туда же, просунула свою маленькую сухую ладонь.
- Испарина вышла, это хорошо. - Тело готовое жить. Значит, будет двигаться.
И снова обратилась к Александре Васильевне - Вот что милая, вели мужу, чтобы баню истопил, наломал веток калины и запарил кипятком. Остальное моё дело.
В бане старушка окатывала Ольгу калиновой настойкой, шептала - Встаньте хворобы, встряхнитесь, ступайте, и в ад опуститесь ...Смойтесь с рабы Божьей Ольги, чтобы её душа воспряла, а тело болеть перестало ...
С того дня Ольга словно заново на свет родилась. Нет, память все равно хранила эти страшные моменты, но уже не так болезненно. Она попробовала вставать на ноги - получилось! Только шаги не давались, падала. Сначала стала держаться за стены, за тяжелый платяной шкаф. Шаг шагнет и стоит. Оторваться от стены страшно, шагнуть в пустоту ещё страшнее.
Отец съездил в город и привёз ходунки. Лёгкие, алюминиевые, с толстыми резиновыми наконечниками на ножках. Уперлась руками в поручни и шагнула - получилось!
Пробежало незаметно лето, отгорела листвой осень. Ольга привыкала к новой жизни, училась потихоньку ходить. Выходила во двор, слушала стук топора за сараем.
Улыбнулась - Папка ...
Ничего не побоялся, карьеру бросил и ради меня в деревню уехал. Колет дрова, чистит двор. Вместо накрахмаленной рубашки - фланелевая и тесный галстук не сковывает шею ...
И мама, так быстро привыкла. Огород убрала осенью, пироги печет. Хорошо!
Вот и май, тепло, все цветёт кругом. В саду пчелы весь день гудят, словно провода натянуты.
Скоро у Ольги день рождения. Александра Васильевна решила отпраздновать его так, чтобы пришли и деревенские на их праздник.
- Накроем большой стол в саду, пусть молодежь приходит, и Оленьке веселее!
Борис Андреевич радостно потирал руки.
- Ну что мать, я тогда в город метнусь. Шампанского куплю и мужикам что покрепче.
Александра Васильевна сняла передник - Подожди! - Я с тобой, мне ваниль нужна для крема и фрукты. Оленьке торт испеку.
Борис Андреевич выгнал со двора свою гордость. Бежевую "Волгу" с оленем на капоте.
Александра Васильевна заглянула в комнату дочери.
- Оленька, мы с отцом в город. - К вечеру вернемся. Хотела поцеловать дочь, но тут на дворе засигналила машина и Александра Васильевна поспешила к мужу.
Сергея как нарочно послали в район за деталями для сеялок. С ними вышла напряженка, отказывали напрочь. Сергей устал мотаться. Он тормознул у маленького магазинчика на окраине города. Вошел в прохладное, небольшое помещение с трёх сторон заставленное стеклянными витринами. За витриной стояли две продавщицы, обе в париках с крупно завитыми как колбаски локонами. Глаза у обоих густо подведены черным, а на веках такая синева наложена, что глазу непривычно смотреть.
При виде вошедшего Сергея продавщицы сгруппировались и о чем-то стали шептаться. А Сергей осматривал витрины. Чего тут только не было, и губная помада в карандашах футлярах и духи в граненых флакончиках. Пудры, кремы, сумки, перчатки. Наборы иголок, кошельки. На глаза попались расчески. Сергей сразу вспомнил роскошные Ольгины волосы. Он постоял, ещё рассматривая, и попросил продавщицу: - Дайте, пожалуйста мне вот этот гребень.
Девушка удивленно посмотрела на Сергея.
- Товар не дешевый, черепаховый, натуральный. - Денег то хватит?
- Хватит, заверните.
В машине Сергей убрал покупку в бардачок, чтобы не сломать и поехал домой.
Недалеко от развилки, ведущей на грунтовую дорогу в деревню, Сергей увидел скопление машин, мелькал синий колпачок сигнализации «Скорой помощи».
Огромный лесовоз развернуло поперек дороги, уложенные бревна расщеперило, острые края, словно раскрытый веер.
Как всегда при виде аварии Сергей встревожился, и вдруг увидел знакомую бежевую «Волгу» с разбитым, смятым капотом ...
Это же машина Ольгиных родителей!
Сергей выскочил из кабины, прорвался сквозь заграждение, подбежал к машине «Скорой помощи».
- Живы? Спросил он молоденького медбрата сидевшего между двух носилок.
- Состояние очень тяжелое, везем в городскую, а тут ещё и шавка.
- Какая шавка? - спросил Сергей и только сейчас заметил дрожащую собачонку, ту самую которую он видел на руках у Ольгиного отца. Кутька. Медбрат легонько пнул её ногой - В легковушке у них сидела, и не царапинки, а хозяева видишь как ...
Тут Борис Андреевич вдруг застонал и открыл глаза. Он посмотрел на Сергея - А, это вы молодой человек ...
Попытался улыбнуться, но вместо улыбки лишь болезненная гримаса исказила лицо.
- Помогите Оленьке ... - Когда нас ...
Договорить не успел, потерял сознание.
- Я заберу её - Сергей взял Кутьку на руки. Это наши, деревенские. И поеду за вами, провожу до больницы.
В приемном покое была небольшая очередь. В коридоре было шумно, проходили мимо врачи в белых халатах, резво бегали медсестры. Вот уже второй час Сергей, ждал информацию. За стеклянной перегородкой сидела дежурная регистраторша и болтала по телефону. До Сергея доносились обрывки фраз - А он чего? - А ты?
Сергей встал и подошел к окошечку.
- Девушка, мне бы узнать ...
- Не видите что ли? - Я разговариваю!
- Ну и народец пошел - сказала регистраторша кому-то в трубку.
Сергей не выдержал. Просунул руку в окошко, выхватил трубку из рук девушки и положил на рычаг телефона.
- Что с супругами Кузнецовыми? - Узнай немедленно!
Сергей сам от себя не ожидал такого напора. Девушка испуганно посмотрела на него - Молодой человек! - Не хулиганьте! Сейчас все узнаю ...
Она с опаской взяла трубку - Зоя? - У вас на отделении супруги Кузнецовы. - Да, эти, которые после аварии ... - Что? - Поняла.
- Ну? - Сергей с надеждой посмотрел на девушку.
Та опустила глаза - Умерли они ... Не приходя в сознание ...
Пол под ногами у Сергея вдруг закружился, перед глазами все завертелось словно на карусели и конторка регистрация и люди в очереди.
Очнулся Сергей от острого запаха нашатыря. Он сидел в кабинете, а рядом стоял пожилой доктор в очках с золотистой оправой.
- Мужайся парень ... Мы сделали всё что могли, но у супругов были тяжелые травмы. - Кстати, кто они вам? - Родственники?
Сергей не ответил, он, молча, вышел на улицу, сел в машину. На него, своими выпученными глазками жалобно смотрела Кутька.
Сергей тяжело вздохнул - Что хозяйке скажем?
Давно уже улетели на юг ласточки, стрижи. Прощаясь с родиной, надрывно курлыкали журавли.
Ольга смотрела в небо, на ровный клин журавлиной стаи.
Было грустно, но уже не так больно. Величественные птицы роднились в сознании с папой и мамой.
- Где они сейчас? Может быть, вон за той розовой дымкой?
Тогда в мае, когда услышала, страшную весть Ольга потеряла сознание. И когда очнулась, поняла, что не может говорить.
На поминки приехали родственники из города. Пили, закусывали. Говорили речи, давали понять, что у каждого свои семьи, свое горе ...
Двоюродная сестра отца сетовала на свои плохие жизненные условия, но дала по её мнению ценный совет - Оленьку нужно устроить в интернат для инвалидов. Ходит она ещё плохо, а теперь вот и молчит ... А там уход будет ...
За поминальным столом Сергей практически не притрагивался к вину. Не любил он состояние опьянения. Если ему и было в этом состоянии весело, то всего несколько минут. Но когда разговор зашёл об интернате, он налил себе целую стопку, выпил и стукнул кулаком по столу.
- Родственнички ...зло проговорил он.
- Не отдам! Взял Ольгу на руки и отнес к себе в избу.
Изумленная Анна Павловна прикрыла ладонью губы, а Иван Алексеевич чуть заметно улыбнулся.
Дома Анна Павловна ласково выговаривала сыну - Я думала, у нас рохля вырос. Нет, ошибалась. Молодец сынок, ничего, все правильно. Пусть Олюшка у нас живёт, ухаживать буду как за родной дочерью.
Ольга временами забывалась в горе, отпускала её боль, и лишь запах сытого теста, мягких касаний Анны Павловны, все напоминало маму, и снова начиналась тоска.
К осени стало легче. Сергей заставлял много гулять, и они бродили за деревней, по натоптанным тропинкам. В воздухе висели прозрачные паутинки, Ольга, держась за ходунки, наклонялась за опавшими листьями. Постепенно в руках собирался букет огонек из желтых, красных и оранжевых листьев.
Он привозил ей яблоки, ароматные золотистые, словно сплетены из самых настоящих солнечных лучей. Ольга ела яблоки, иногда внутри попадались семечки с проросшими, белыми росточками. Они тянулись к свету, чтобы упасть в землю и дать новую жизнь.
Так и Ольга потянулась к Сергею. Ей нравилась его доброта, внимание. Не был противен.
Подморозило, выпал шершавый снежок, и Ольга решила выйти на двор. Опираясь на ходунки, вышла за калитку. Улица была пустынна. А что если пройти, хотя бы вдоль палисадника? Смогу или нет. Ступала осторожно, вот уже и забор позади. Впереди показалась знакомая машина - Сергей!
Ольга хотела повернуться обратно, крутнулась, и лёгкие ходунки выскочили из-под рук, покатились по ледку на ту сторону дороги, а сама она беспомощно растянулась вдоль палисадника. Шапочка слетела с головы, волосы рассыпались на снежку.
Сергей, остановившись, выскочил из кабины
- Не ушиблась?
Ольга поморщилась - Нет, палец вот только ... поранила.
Сергей бросился к кабине - Я сейчас! - Мигом, аптечку ...
Он стал шарить в бардачке, пальцы наткнулись на что-то твердое.
- Гребень! Тот самый, который он вез ей в подарок на день рождения.
Взял Ольгу на руки, посадил в кабину, неловко забинтовал ей палец. И подал гребень.
- Это мне? - изумилась Ольга.
- Тебе. - Ещё весной купил, на день ... В общем, подарить хотел.
Ольга удивленно, с улыбкой рассматривала гребень. Он и, правда был очень красивый, переливался на солнце желтым и коричневым цветом.
Ольга прислонила свою ладонь к холодной щеке Сергея, а он взял её в свою руку и прижался губами.
- Сережа ... - Почему ты возишься со мной?
Сергей приблизился и поцеловал Ольгу в щеку.
- Потому что ты не такая как всё. С другой планеты. С другого мира.
Она не переставая гладила и гладила его щеку - Ты такой хороший, добрый, милый. Но тут же испугалась своих слов ...
- Господи! Еще чуть-чуть и я назову его любимым ... И никогда не смогу оттолкнуть. Наверное буду мучить его и сама мучится. Нет ... Но как же сладко ноет сердце...
Ольга закрыла глаза, запрокинула назад голову, прошептала:
- Я люблю тебя ...
Зима выдалась снежная, каждое утро Владимир Ильич выходил с лопатой и разгребал снег, от крыльца до калитки и в коровник. Старался сделать пошире, да поглаже, чтобы Оленьке было удобно ходить.
Сергей по вечерам вдруг стал куда-то уходить. Говорил что ненадолго. Ольга сразу грустнела, тревожилась и мать - Вот ведь скрытный, думает, я не вижу, не замечаю ... А мне уже давно сердце материнское подсказало, что не просто все у них с Олюшкой. По мне так лучшей доли и не надо. Они мои дети, под одной крышей, со мной. А я помогу.
Но эти вечерние уходы ненадолго её волновали - Не нашёл бы кого.
И тут же успокаивалась - Нет, не такой её сын. Вон, спрашиваю строго его - куда это шлындаешь вечор? а в глазах у него искорки, смех. Значит, задумал что-то, но пока этого не говорит.
Перед Новым годом Сергей подъехал к дому и стал открывать борт грузовика, снял что-то завернутое в мешковину и поставил во дворе. Забежал домой радостный, накинул на Ольгу полушубок и вывел на крыльцо. Вышла следом и мать. Развернул мешковину - санки! Да такие что только охнуть. Большие, кованые, с витыми железными боковинами. Словно из сказки.
- Вот! - радостно выдохнул Сергей. - Дядя Леша, кузнец наш выковал, а я помогал. - Катать тебя буду, как принцессу!
И снова пришла весна и разбудила весь мир. Зацвел сад, а вместе с ним и в душе распускалось успокоение. Сколько же можно страдать, так не бывает. За горем обязательно придет радость.
Владимир Ильич из ветки яблони смастерил для Ольги трость, а ручку вырезал в форме головы медвежонка. Пальцы удобно ложились между медвежьих ушек и Ольга слегка опираясь гуляла по саду. Сергей уехал за плугами в соседний район и Ольга решила встретить его за деревней. Только вышла, впереди женская фигура. Валька.
Ещё издали она как-то нехорошо оскалилась и произнесла громко и нараспев: - Батюшки! Я то думаю корова моя, Ночка хромуля сорвалась. - Шкандыбает. А нет ... Это ты.
Валька прищурилась.
- Гуляешь? Хорошо тебе ... Ни заботушки, ни тоски ...
Губы Ольги предательски затряслись, скривились в детской обиде, вот-вот расплачется, разрыдается в голос прямо тут, на дороге.
Валька заметила, испугалась. Оглянулась воровато по сторонам.
- Э-Эээ, ты чего? - Ну, перестань, если по каждому пустяку реветь слез не хватит. Слёзы то нынче не дешёвые.
Ольга всхлипнула - Я просто маму вспомнила, а как их вспоминаю так сразу плачу.
- Значит, хорошие родители у тебя были, а мои талдычат - поезжай в город!
- А я не хочу. В деревне мне лучше. - Что там в этом городе. Вон Ленка Вархолова уехала и что? Уборщицей работает. А Танька Морошкина в няньках. Я утром проснусь, услышу, соловей поёт - душа радуется. И работу свою люблю. Говорят, что мне отец наряды приписывает раз он бригадир. Неправда это! Я сама пашу как лошадь, первотелок раздаиваю, с каждой разговариваю как с ребенком. И для каждой корочку черного хлеба с солью припрятываю.
- Тридцать живых душ ждут меня каждый день, вздыхают. И не кому мне пожаловаться что устала ...
- Парни меня, почему то боятся. Дизелем дразнят. Я в школе, в одноклассника влюбилась. Я это называю солнечный удар. Женька Градов. А он меня отверг. Сама не знаю почему. Я в деревне лучше всех одеваюсь, и сапожки справлены и плащ у меня польский и шапка и джинсы, всё есть. И золотые сережки и кулон. Не красивая, вот в чём причина.
Ольга всё это время, замерев, слушала Валентину. И сейчас у неё неожиданно прорвалось - Валя, это не правда! Ты красивая!
Валька усмехнулась - да ладно! Не бойся, Серегу не отобью. Не в моем он вкусе. Просто думала, что он рохля, а я боевая. Может, что и сложилось. А тебя он любит, это заметно.
- А ладно, авось и я ещё принца дождусь. - Заболталась, на ферму надо. Давай, что ли провожу тебя?
Тут вдалеке заклубилась пыль, это возвращался Сергей.
- Ну вот, и твой принц мчится. - Пока что ли ... Валентина зашагала быстрым шагом к ферме.
Сергей сразу заметил две просохшие дорожки от слез на щеках у Ольги.
- Опять плакала? - Кто тебя обидел? Валька? Я сейчас её догоню!
Ольга вдруг рассмеялась, громко задорно - Не надо! Валя хорошая!
Сергею ничего не оставалось делать, как только пожать плечами - Ну и жена мне достанется! То плачет, то смеется!
Анна Павловна поставила на стол сковородку с шипящей яичницей, наложила в миску пахнущих чесноком огурцов. Потом подошла к шкафу и довольно улыбаясь, выставила пузатый графинчик с водкой.
Владимир Ильич довольно крякнул - Вот! - Это по-нашему!
Анна Павловна налила мужу водку в рюмочку.
- Надо отец прируб делать для молодых - сказала она как бы, между прочим.
Владимир Ильич взял свою стопочку, но не выпил. Держа запотевшую рюмку в заскорузлых пальцах, спросил - Зачем?
- Да неужели ты не понимаешь? Детей отделять надо.
Владимир Ильич подцепил вилкой огурец и все ещё держал в руках этот ансамбль, рюмку водки и закуску.
- Зачем им прируб? - У Ольги свой дом, просторный крепкий.
- Не может она там! Давеча ходили с ней, прибирали, а она меня за руку вдруг схватила и говорит – слышу, половицы скрипят, это мама ходит!
Владимир Ильич наконец то выпил холодную водку и захрустел огурцом.
- Ты думаешь, у них с Сережкой все серьезно?
Анна Павловна стала убирать со стола. - Я не думаю, я вижу.
Владимир Ильич грустно проводил глазами графинчик, который снова занял свое законное место в шкафчике. Он вытер ладонью усы и сказал - Надо! - Сделаем!
Вместе с Сергеем и двумя нанятыми плотниками, вскоре прируб был готов.
И была свадьба. И полный дом людей, перекликающихся веселых голосов, звон посуды. Гармошка то утихала, давая место радиоле с пластинками, то снова весело пиликала в такт топотушкам.
Свидетельницей у Ольги была Валентина. Она была горда выпавшей на её долю обязанностью, улыбалась, широко забывая про свой отсутствующий зуб. Сидела рядом с молодыми, следила, чтобы у всех было, налито и громче всех кричала - Горько!
Отшумело застолье, обнимая Ольгу за плечи, Анна Павловна подвела её к открытым дверям.
В комнате стоял телевизор на тонких ножках, большущая пышная кровать с горой подушек и фикус до потолка.
- Смотри дочка, это все вам! - Живите на здоровье!
Ольга улыбалась, впервые счастливо - Мама! - Как хорошо! Как чисто и уютно!
Выбрав удобную минуту, когда Ольга отлучилась, в огород Анна Павловна сказала сыну - Сережа, сынок ...Я что сказать хочу ... Поберегитесь пока ... Внуки это радость, но Олечке ещё поправится, надо окончательно.
Сергей смутился от слов матери - Ну что ты мама! - Мы не спешим!
Сердце Анны Павловны успокоилось. Жизнь входила в своё русло. А тут еще как то утром, когда Анна Павловна вскипятила, самовар к ним зашёл бригадир. Отец Вальки. Константин. Он снял кепку, поздоровался. Анна Павловна пригласила его выпить чаю.
- Нет, спасибо Павловна, только от самовара. - Я чего пришел то... Валька, язви её в душу, все уши мне прожужжала. - Возьми вашу Ольгу на работу. А сейчас как раз молоко принимать не кому. Работа не трудная, пиши, кто сколько сдал. Ну а фляги там, в бассейн поставить так Сергей или вон Володя, помогут.
Анна Павловна улыбнулась - хорошая у тебя дочка Костя, добрая! - Спасибо!
Так Ольга оказалась на ферме. Валентина живо показала ей двор, свою группу коров. Ольга с восхищением смотрела, как Валентина аккуратно обмывала каждой корове вымя и надевала стаканы доильного аппарата. Молоко плескалось в стеклянных трубочках. Ольге оставалось только принять молоко. Его заливали в молокомер, это такое ведро цилиндрической формы, внутри поплавок с мерной линейкой. Молоко заливается, поплавок поднимается и на линейке отмечается количество молока. Ольга записывала показания в журнале. Ей нравилась эта монотонность, она была на людях, смех и разговоры доярок подбадривали, хотелось радоваться вместе.
Все расходились по домам, а Ольга ещё ждала молоковоз. Приезжала машина, шланг, словно послушный хобот, заглядывал, в каждую флягу высасывая до дна молоко. Ополоснув фляги, Ольга опрокидывала их сушиться. Теперь можно и домой. Темнело, было слышно, как стрекочут кузнечики, в воздухе пахло сеном, а за деревней вспыхивали и гасли далекие зарницы.
В темноте послышались шаги ... Сергей пришел встречать. Умотается за день, возят зерно на элеватор, даже на бровях рыжая пыль въелась, но все равно приходит. Любимый ...
Зима была снежная, метели такие, что наметало под самые застрехи. На ферму заметало не только тропинку, но и санную дорогу. Владимир Ильич принес толстых ивовых прутьев и аккуратно втыкал их в снег, метил тропу. Все чтобы невестке было легче ориентироваться.
Анна Павловна не могла нарадоваться - хорошо живут молодые! Как два голубка воркуют, заботятся друг о друге. Бывает ещё временами, вдруг, словно осенний ветерок на Ольгу подует, сядет, уйдёт в себя своими мыслями, отца с матерью вспоминая, но это ненадолго. Глядь, и снова она кружится, в домашних делах напевая какую-нибудь мелодию.
Что скрывать, Сергей в тайне мечтал о сыне. Вот он держит в ладони крепкую головку в голубом чепчике, баюкает. А вот на заре, будит заспанного сынишку - Просыпайся! - Пора на рыбалку. Плывут они на лодке, цепкая ладошка крепко держит отца за брезентовый плащ ...
Он даже имя сыну придумал - Павлик, Пашка, Павел Сергеевич. Звучит!
Как-то прибирая в буфете, Анна Павловна нашла початую пачку киселя. Угол у пачки был сгрызен.
- Что такое? Неужели мыши завелись? Раскормили Кузю, совсем нюх потерял. А другим днем, взяв корзинку, Анна Павловна повернула за печку, там, в углу была дверца в подпол. Собралась набрать картошки, подцепила дверцу за кольцо и только потянула, на себя как тут же от неожиданности кольцо отпустила. Весь угол печки за занавеской был облуплен. Побелка была снята, темнели только бурые кирпичи.
От неожиданности Анна Павловна всплеснула руками - Да что это такое твориться?
Вдруг догадка охватила её голову, стало трудно дышать и она села на кухне на табурет.
- Неужели, Оленька ... Тревога и радость смешались в сознании.
- Ну что же, видимо так и должно быть. И ладно, чего это я дура старая всполошилась. Радоваться надо!
Носила Ольга легко. Казалось, она не стеснялась своего живота, наоборот носила его гордо. Только вот в последнюю неделю спала не спокойно. И раньше бывало, вскрикивала во сне, но Сергей повернет, жену на другой бок обнимет и Ольга успокаивалась. А тут ночью он проснулся от того она металась на постели, закусив губы. Сергей вскочил, наскоро поплескал в лицо водой из умывальника и бегом побежал к фельдшерице, прямо домой.
Вчерашний студент, а нынче фельдшер Дмитрий Корюкин даже не предполагал какие испытания ждут его в этом году. В роддом он попал сразу после распределения. Проходил практику. Наставницей его была пожилая женщина, врач, собиравшаяся на пенсию. Но именно в этот день она взяла выходной и уехала к сестре, сходить в церковь, облегчить душу. Врачам это тоже необходимо. Плановых родов не предвиделось, роженицы тихо-мирно спали в своих палатах. Дмитрий зажег настольную лампу и погрузился в приятное чтение любовного романа. Он любил эти мелкие, толстенькие книжки. Читаешь, словно семечки щелкаешь.
И вот в самый пик, когда главный герой был, решался делать предложение своей возлюбленной или подождать раздался дверной звонок в приемном покое. Проснулась нянечка Милитина Капитоновна. Ни кто не знал, сколько ей лет, работала она с самого основания. Её в шутку иногда даже звали Арина Родионовна. Шаркая стоптанными, войлочными тапками поспешила к двери - Иду! - Иду! - Господи, кто это в такую темень.
Отворив дверь, увидела Сергея и Ольгу. Та буквально повисла, одной рукой на плече у мужа другой рукой придерживала живот.
Нянечка всплеснула руками - Я сейчас Дмитрия Александровича позову!
Зашаркала по коридору и вскоре послышался её крик.
- Дима! Дмитрий Александрович! Женщину привезли! Кажись какая-то патология. - Ох, ты господи!
В приемный покой вбежал Дмитрий. Он был бледный и растерянный.
- Спокойно Дима! - Спокойно ...- уговаривал себя как маленького.
- Пойдемте в смотровую, мне нужно вас осмотреть. Но Ольга кулем висела на плече у Сергея и не могла двигаться.
- Вы муж? - спросил Дмитрий Сергея. Тот был растерян, торопливо кивнул головой.
- Одевайте! Дмитрий протянул Сергею белоснежный халат. - Жену положим на каталку, будете мне помогать.
Дмитрий Александрович внимательно осматривал Ольгу, хмурился.
- У вас фельдшерица что заканчивала? - Ветеринарное училище? - спросил он раздраженно.
Сергей, растерявшись, пожал плечами - Я не знаю.
- Разве можно не определить что у вашей жены узкий таз и сердце слабое? - Черт знает что такое! Дмитрий кипятился.
Потом, немного поостыв, сказал уже с горчинкой в голосе - Кесарево нужно, причем безотлагательно, самой вашей жене не родить. - А у меня понимаешь, главный врач уехала, будет только завтра ...
Нина Васильевна, перед тем как уехать оставила номер телефона своей сестры. На всякий случай. Звонить практически тут же не хотелось, но выхода не было. Дмитрий достал из ящика стола записную книжку, провел пальцем по оттискам букв. Т - Тугаринова. Дрожащими руками набрал на телефонном диске номер.
- Алло? - Будьте добры, пригласите к телефону Нину Васильевну. - Да очень срочно!
На том конце провода будто и не было ночи, бодрым, солдатским голосом отвечала Нина Васильевна.
- Дима соберись! - Срочно подключай медперсонал, буди анестезиолога и самое главное, позвони на станцию - заказывай кровь!
- Нина Васильевна! - Я не хирург! Я фельдшер! - Я не имею права!
- У нас с тобой Дима только одно право - людей спасать. - Все будет хорошо - ответила устало Нина Васильевна.
Вот уже час, Сергей сидел у белой двери, где над потолком высвечивалось красное табло - Тихо! - Идёт операция!
Сам Дмитрий Александрович разрешил ему сидеть тут. Словно в глухом тоннеле из операционной раздавались слова - Салфетки! - Ножницы! - А чёрт! - Отсос быстро! Сушить! - Йод! - Лена, зашивай!
Постепенно лампы в коридоре стали расплываться в большие снежные шары, где-то над ухом запищал комар ...
- Откуда в роддоме комары? - подумал Сергей. Но тут, же словно землетрясение прошло по полу. Сергея подкидывало то в одну сторону, то в другую. Он не сразу понял, что его хлопают по плечу.
Открыл глаза, стоят Дмитрий Александрович и молоденькая медсестра. У медсестры в руках щипцы с ватным тампоном смоченным нашатырем.
- Просыпайся папаша! - Дмитрий улыбался глазами из-под марлевой повязки.
Сергей тряхнул головой, прогоняя остатки сна.
- Кто, сын? - Павлушка?
- Прости брат, такого я тебе не обещал - засмеялся Дмитрий. - Но принцесса у тебя получилась мировая. Вес 3170, рост 53 см.
Крепко встала на свои ножки маленькая Сашенька. Бегала, как и все деревенские ребятишки по мягкой, пыльной дороге. Вместе с матерью и отцом идут по осеннему лесу, где-то кукует кукушка, а в прозрачном небе кружится клин журавлей. Слышен их прощальный крик. И, кажется, что два журавля отделились от стаи, Сашенька кричит от восторга и тянет вверх ручки. Ольга с Сергеем счастливо переглядываются, они-то знают кто эти журавли ….
Спасибо друзья что читаете! Подписываемся, если не трудно. Всем мира и добра!