Договоры, которые вводят в двусторонние отношения третьих лиц, почему-то стали представлять в последнее время особенный интерес. Не знаю уж — случайно или нет, но в судебных процессах, то здесь, то там замелькали иски о признании то договора комиссии недействительным, то о признании договора поручительства недействительным, то о признании договора наоборот — действительным (да-да, видел я и такое!). Самое интересное, что исковое заявление о признании договора поручительства, например, недействительным склонен писать… кто бы вы думали? — поручитель? — как бы ни так! — должник по основному обязательству!!!
Вот эти самые истцы-должники в последнее время, ну, просто как с цепей посрывались — какие только аргументы они при этом не приводят: и что договор поручительства недействителен, поскольку заключён без их согласия, и что договор поручительства должен заключаться только и исключительно между должником и поручителем, но никак не между поручителем и кредитором, а последняя находка была вообще уникальной: истец-должник просит суд признать договор поручительства, заключённый между кредитором и поручителем, ничтожным на том основании, что у кредитора отсутствуют кредиторские требования к должнику.
Ну, поскольку внятных ссылок на законодательство в обоснование такого утверждения о ничтожности, как вы понимаете, найти трудно, но граждане, ничтоже сумняшеся, пишут ссылку на ст. 168 ГК РФ, которая в сущности, сама по себе, одна, применяться вообще не может, так как носит явно отсылочный характер. По смыслу приведенной этой нормы при решении вопроса о признании сделки недействительной на основании ст. 168 ГК РФ судом должно быть установлено, каким требованиям конкретных законов или иных правовых актов не соответствует сделка. Но что за дело до того умельцам?! Они — пишут, и, вскипая от праведного гнева, бушуют в залах судебных заседаний, требуя от двух других лиц каких-то отчётов и ответов, в то самое время, как эти самые ответчики, вообще-то им, истцам, вообще ничего не должны.
Но аргумент, который тут уже указан: недействительность договора поручительства вследствие недействительности обязательства, за исполнение по которому поручился должник — весьма интересен сам по себе. Вне зависимости от той чепухи, которым сопровождается заявленное требование и даже от того похамливания, которым сопровождается уже поведение представителя истца.
Рассуждение истца выглядит так:
договор поручительства сам по себе порождает обязательство поручителя перед кредитором, которое носит дополнительный к основному характер. Если основное обязательство является недействительным, то и дополнительное обязательство также является недействительным. Следовательно, полагают в таких случаях истцы, мы сейчас докажем недействительность основного обязательства (есть и более смешной аргумент: «никаким судом не установлена действительность основного обязательства»! как будто бы обязательства возникают именно из решений судов и ниоткуда больше… интересно, а, заходя в магазин, такой вот горе-юрист с собой суд приглашает, а ведь он явно имеет, кажется намерение вступить в некую сделку при этом, не так ли?), а из этого будет следовать недействительность дополнительного обязательства и следовательно (так полагают такие истцы!) недействительность сделки, которая порождает такое недействительное дополнительное обязательство, то есть — недействительность договора поручительства.
А что — аргумент-то высказан. Отчего бы и не разобраться с ним?
Прежде всего было бы интересно поинтересоваться: а имеет ли вообще-то право такой истец на самый иск. В суд, как мы понимаем, можно обращаться только и исключительно за защитой своих прав или свобод, но никак иначе, и ни для чего иного. Исключение из этого общего правила есть, но они очень специальные и прямо указаны в законодательстве, главным образом, они связаны с так называемой заменой функций лицана действия, направленной на свою защиту вследствие его ограниченной возможности защищаться (например, могут иметься в виду несовершеннолетние дети), либо с функцией публичной защиты. Для этого должны существовать
или нарушения таких прав или свобод,
или же угроза нарушения их.
Более того, ст. 131 ГПК РФ прямо принуждает всякого, кто обращается с заявлением в суд, указывать на то — в чём именно заключается нарушение или угроза нарушения права или свободы истца и какого именно права и какой именно свободы. Иначе — перспектива оставления заявления без движения с последующим возвращением. Но, надо заметить, что при полном попустительстве судов этот канон нарушается. Суды отчего-то упорно полагают, что такую вот пустяковину как повод для обращения в суд следует выяснять в ходе судебного заседания. Отчего и почему — понять трудно. В законодательстве-то написано как раз обратное. Аргументов при этом, конечно, никаких не приводится.
Однако, если поручитель заключил с кредитором договор поручительства, то невозможно себе представить — каким образом от того только, что такой договор заключён и у поручителя появились быть может какие-то обязательства перед кредитором, хоть малейшим образом должник стал более бесправен или менее свободен.Обычно при этом ссылаются на «затрагивание» прав должника в силу ст. 365 ГК РФ, то есть на переход права от кредитора к поручителю, если последний исполнил свои обязательства, но в том-то и дело, что ни о каком таком «затрагивании» законодательство вообще не говорит (оно вообще не пытается регулировать «ощупывание» права), самый переход происходит вовсе не в силу заключения договора поручительства, а в силу исполнения обязательства, которое из него вытекает, да и обязательства должника, если даже они были вовсе при этом, никак не изменяются — он остаётся должным в том же объёме, в том же порядке и в те же сроки, как и ранее. Если, конечно, был должен.
Поручительство же — договор. А договор — сделка. А определение сделки как вполне определённых своей направленностью действий вполне описано в ст. 153 ГК РФ. А действия всегда происходят в какое-то время и в каком-то месте. Следовательно, сделка либо является недействительной с момента своего заключения, либо, простите, недействительной вообще стать не может. Обязательства же есть цель сделки, но ещё не сама по себе эта сделка. Сделка порождает обязательства, обязательства следуют из сделки (или не следуют, между прочим!), но не сделка следует из обязательств и не обязательства порождают сделку. Например, целый класс обязательств — деликтные никаким образом не следуют ни из какой сделки, а возникают вследствие правонарушения и только.
Из сказанного ясно видно, что сама по себе сделка непосредственно может и не породить ещё никаких обязательств, а являться лишь предпосылкой для порождения таковых. Все сделки, определяющие, например, обязательства под отлагательным условием, своим заключением никакого обязательства не порождают, но остаются, тем не менее, и сделками и никак не утрачивают своей действительности от того, что обязательство из них то ли возникнет, а то ли нет. Кстати, сказанное относится и к договору поручительства, ведь ст. 361 ГК РФ прямо предусматривает, что сам по себе договор поручительства может быть заключён даже за исполнение обязательства, которого нет, но которое только возникнет в будущем, что, в обще-то и логично и верно.
