Хоть немного разбираясь в тюркских языках, легко понять, что Карачай - это Черноречье. Вот только второе слово река времён вымыла из речи его обитателей, зато помнили они, что есть такой напиток - чай, и основа для его первоклассных аналогов обильно растёт на лугах Кавказа.
Так родилась легенда о чёрной траве, пучок которой носил в рукояти своего кинжала легендарный Къарча, зная от павшего в бою с Тамерланом отца, что по запаху этой травы он узнает родину. Родина эта нашлась у истоков Кубани, за полсотни километров от нынешнего Карачаевска, что построили ей на замену Советы. Там стоят три аула - Карт-Джурт, Учкулан и Хурзук, и каждый из 240 тысяч карачаевцев помнит, что его предки когда-то жили в одном из них.
Первый от города аул Каменномост протянулся вдоль Кубани узкой полосой на 8 километров, распадаясь на два района. В Нижнем Камменномосте главная улица Курман-Али Курджиева ведёт к мосту в основанный им город, а в Верхнем улица Умара Алиева становится дорогой в его родной край.
Умар Джашуевич из Карт-Джурта тоже стоял у истоков Карачаево-Черкесии - как идеолог и создатель карачаевского алфавита. Ещё, согласно Википедии, он основоположник карачаево-балкароведения, началом коего стал его очерк "Прошлое карачаевцев". Как и у большинства кавказских горцев, туманное - за неимением письменности, восстановить его можно лишь соотнося историю и предания, которые в те годы старухи ещё сказывали в дымных срубных саклях.
В преданиях тех богатырь Къарча увёл свой народ из покорённого врагами Крыма, а в путь с ним отправились Будиян, Науруз, Адурхай и Трам, по именам которых теперь называют каумы - кланы, в которые (а также возникшие позже Шадибек и Хустос) группировалось 32 карачаевских тукума (фамилии).
Путь карачаевцев (то есть - последователей Къарчи) был долог и тернист: сперва они осели в Абхазии в местности Инал-Куба, потом ушли в Загедан у нынешней границы Краснодарского края с Карачаево-Черкесией, далее на Архыз, оттуда спустились было в степи Джегуты и наконец основали аул Эль-Джурту на Баксане.
То есть, в Балкарии, иначе называвшейся Бештауэль - Пять Горных Обществ, сложившихся в 13-14 веках, когда монголы, Золотая Орда и Тамерлан растоптали Аланию - христианское царство в предгорьях, окрепшее в орбите Византии и Хазарии и подарившее Кавказу самые долгие в его истории два века мира.
С аланами отождествляют осетин, но всё сложнее: под властью керкендаджей, или экскусиократоров (местное и византийское название здешних правителей) жило много народов. И в том числе - половцы, племена тюрок-кипчаков, кочевавшие по аланским границам, негласно охраняя их.
Столкнувшись с превосходящей силой, народы Алании укрылись в горах, где ещё долго таулалы ("горцы" - общее название карачаевцев и балкарцев) оставались двуязычны, а соседи могли молиться Христу, Аллаху и даже Тейри - Вечному Синему Небу.
На фракции этот субстрат распался лишь в 18 веке - ближе к Грузии возобладали ираноязычные христиане осетины, а ближе к Турции и Кабарде - тюркоязычные мусульмане балкарцы. Уклад же определила природа: реки Центрального Кавказа образуют на Скалистом хребте неприступные теснины, в то время как перевалы над их истоками годятся для вьючных троп.
Балкария стала подобием нейтральной Швейцарии, богатой тихой гаванью над бесконечной войной. Её горные общества были уже не племенами, но ещё не государствами: аланские алдары и багатары переродились в таубиев ("горных князей"), вынужденных жить по соседству и в добрососедстве, избирая олия (общего главу) из нескольких родов.
Самые людные и богатые тауэли сложились на Череке и Чегеме, чьи ущелья идеальны от перевалов до теснин. Неприступное Безенгийское ущелье - тупик, и потому тамошние Хуламское и Безенгийское общества жили в нужде и вражде. Ну а огромное, изобильное и сквозное Баксанское ущелье, напротив, оказалось обделено тесниной, превратившись в проходной двор для кабардинцев, татар и сванов.
Ещё одна легенда гласит, что балкарцы - потомки тех, кто остался на Баксане, а карачаевцы - тех, кто покинул его. По преданию, Чёрную траву в верховьях Кубани нашёл Джантуган, сын Къарчи, на обратном пути погибший от укуса змеи. Переселение туда возглавил Бекмурза Крымшамхалов, чей отец был зятем оставшегося без наследников Кьарчи.
Пришёл он, говорят, издалека: то ли из Крыма, то ли из Дагестана - само словосочетание Крым-Шамхал звучит примерно как Финский хан или Аравийский лорд: шамхал - сугубо дагестанский титул государя, который, впрочем, в 16 веке туда принесли тюркские кочевники кумыки. Столь же парадоксальна и хронология: предания о Къарче переносят в 15 век, а Бекмурза Крымшамхалов вполне достоверно жил на рубеже 16-17 столетий.
Поводом к исходу стал его конфликт с кабардинским князем Кази Пшеапшоко, убитым в 1610 году, а русских послов Федота Ельчина и Павла Захарьева в 1638 году принимал его старший сын Эльбудзук. Странный маршрут послов, добиравшихся к князю 8 дней, а обратно спустившихся за день, да конечный пункт их посольства Мегрелия (противолежащая скорее Кубани, чем Баксану) наводят на мысли, что в 17 веке Крымшамхаловы владели землями вдоль обеих рек, а Бекмурза лишь перенёс свою ставку на глухую Кубань с незащищённого Баксана.
Где уже в 18 веке, через конфликт кабардинцев и сванов, оставшиеся карачаевцы и пришлые безенгийцы образовали новое Баксанское горное общество.
Что же до предшествующей истории, то... Хотя Таврида не была частью Алании, половцы кочевали на огромных пространствах от Крыма до Мангышлака, и крымские татары - бОльшие их наследники, чем таулалы. Но всё же вероятнее, что Крым в их предания принесли -шамхаловы. Маршрут Къарчи же явно намекает на связь с кабардинцами.
В 15 веке бесконечно враждовавшие адыгские племена сплотил в единое государство таинственный князь Инал Светлый - вероятно, свергнутый в Каире и взятый в оборот коварными генуэзцами султан из основанной черкесскими мамлюками династии Бурджитов. И не присягнуло ли ему, помимо адыгов, ещё и племя недобитых половцев? Но государство черкесов умерло вместе с Иналом, а вкусившие жизни без междоусобиц адыгские князья потянулись на восток, в опустевшие степи Алании, где и сложилась в 16 веке новая общность - Кабарда.
Карачаевцы, вероятно, ушли вместе с ними вдоль гор да породнились с аланскими беженцами на Баксане. И если так - то под именем Къарчи скрывается совокупность вождей эпохи скитаний, одним из которых и был Крым-Шамхал, основоположник династии таубиев.
Отсутствие теснины вынуждало его потомков не выпускать шашку из рук, и если балкарцы на своих высотах жили мирно и активно роднились с окрестными народами, воинственные карачаевцы держались особняком, тем самым и алано-половецкую кровь сохранив чистой. Как бы то ни было, достоверно то, что к 1802 году, когда первым из русских людей после тех давних послов сюда добрался генерал Алексей Потёмкин, весь карачаевский народ жил у истока Кубани.
Перевалив у подножья Эльбруса через безжизненную гряду Хотутау, они нашли изобильную долину, где жили разве что мифические агач-киши - голые волосатые дикари с каменными топорами, дословно "древолюди", которыми ещё во времена Умарова старухи пугали детей.
Ниже по Кубани обитали всамделишные, и весьма воинственные черкесы-бесленеевцы и абазины, но карачаевцам и не было нужды туда ходить: будь у таубиев и бессменных олиев Крымшамхаловых девиз - он звучал бы как "Оставьте нас в покое!".
Границу Большого Карачая километрах в 30 от Каменномоста, где Кубань сливается с речкой Худес и резко поворачивает, отмечает Камень Къарчи - чёрный ноздреватый валун на берегу, кажущийся здесь пришельцем. В доисламские времена он был центром святилища, а позже на камне скреплялись браки и давались клятвы. В наши дни, по словам водителя, сюда редко кто ездит, но правильный карачаевец хотя бы знает, что Камень Къарчи есть.
К 19 веку карачаевцы жили как классический малый народ-изолят вроде хыналыгов или ягноби, и даже набегами особо не промышляли - пастбищ для чёрной неприхотливой скотины хватало всем. Но вот в конце 18 века охотники и чабаны всё чаще стали натыкаться на вооружённых джигитов, зачастую - княжеских родов.
Там, на беспокойной плоскости, Россия добралась до Кабарды и подчинила её по итогам долгой борьбы прорусских и проосманских князей. Первые охотно шли на службу к белому царю, а вторые бунтовали чуть ли не каждое десятилетие. Восстания топились в крови, смута принесла эпидемии и голод, и кабардинцы целыми аулами уходили на глухую Кубань.
Так в 1799-1803 годах появилась Хаджретова Кабарда: дословно Кабарда-в-Изгнании, партизанская армия, которую сплотил, бежав из русского плена, князь-мусульманин Адильгирей Хатокшоко - конечно, не без помощи турок. Полвека хаджреты были одной из самых опасных горских сил Кавказа, порой устраивая рейды вдоль Кавказской укреплённой линии на десятки вёрст.
В Карачай они ходили с миром, покупая у таулалов боеприпасы и еду и пряча раненных в их гигантских аулах. Да и в набеги с хаджретами карачаевцы ходили всё чаще... Что двигало Крымшамхаловыми, смотревшими на это сквозь пальцы - вряд ли кто-то сможет теперь рассказать: страх ли перед хаджретами и турками, мусульманская ли солидарность или просто непонимание, какого барса они тянут за усы. Как бы то ни было, в 1826 году, в очередную русско-турецкую войну, Ислам Крымшахалов ездил в Анапу принимать турецкое подданство. И вряд ли мог предугадать, что пару лет спустя по договору двух империй вдруг окажется на территории России, а султан умоет руки: "ваши поданные - ваши проблемы".
В том же 1826 году начальником Кавказской линии стал герой Наполеоновских войн генерал Георг Эммануэль - урождённый серб Егор Мануилович, за оружие взявшийся в юности в боях с турками, а военную карьеру начавший в войсках Священной Римской империи и продолживший в дружественной России. Кавказ сыну Балкан определённо был интересен, и первым делом он разобрался, что за линией живут не абстрактные горцы, а десятки и сотни небольших народов, к каждому из которых можно найти подход.
Балкарцы, оценив выгоды, присягнули России добровольно, а вот в Карачай генерал Эммануэль пришёл 29 октября 1828 года с отрядом в 3000 штыков. С моста видна острая гора Хасаука (1550м), по которой и вошёл в историю Хасаукинский бой, 12 часов кипевший у Камня Къарчи. Ещё через десяток вёрст вышедшего победителем Эммануэля встретил Ислам Крымшахалов и подписал прошение о русском подданстве.
Ещё немного - и дорога пересекает вдруг невидимую плоскость, выше которой расступаются леса, а между склонов стеной встают заснеженные горы.
До старых карачаевских сёл, впрочем, стоит ещё мрачноватый ПГТ Эльбрусский и заброшенного рудника.
И лишь за верхней околицей Эльбрусского начинается Большой Карачай, русским офицерам и горнякам представший затерянным миром. Основой всякого горного общества были уздени - дворяне-воины, среди которых особое место занимали чанка - потомки браков с княжеской роднёй. Ниже располагались каракиши ("чернь") - крестьяне, как свободные, так и азаты (вольноотпущенники) и крепостные чагары. Последнее слово восходит к тюркскому "граница" - вероятно, начинался этот класс с чужаков, разорённых набегами и искавших убежища в горных обществах.
К 19 веку, впрочем, каракишей и узденей отличал исключительно статус, а не быт: как шутили на Кавказе, "трёх баранов держит - значит, князь". В самом низу находились джолсузкулы ("беспутные"), касаги ("одиночки"), карауаши - эти слова и ещё пяток обозначали рабов. Общество делилось на уже упоминавшиеся каумы и тукумы (кланы и роды), юйюр (большие семьи с общей собственностью) и эльджамагаты - сельские общины со своими угодьями, включавшими джайлык (летние пастбища в горах с загонами и жилищами в пещерах), кышлык (зимние пастбища со срубными стойлами "кош") и небольшие поля с просо, ячменём, пшеницей или кукурузой на относительных ровных участках.
Всё это пронизывала панкавказская система обычаев вроде аталычества (когда сыновей горца воспитывал его вассал или друг), левирата (когда вдову брал в жёны старший брат мужа), избегания (жена, например, не могла видеть свёкра) или кровной мести. Джигиты в черкесках с газырями, чабаны в широких бурках, горянки в изукрашенных корсетах, оружие, оружие и ещё раз оружие - по облику людей, их занятиям и отношениям Карачай был вполне типичный угол Кавказа:
По-настоящему уникальным его делало зодчество. Если на Череке кабаки (аулы) строили сплошь каменными, а на Чегеме два стройматериала переплетаются, то на Баксане горцы жили в срубных домах, ставших ещё более актуальными на лесистой Кубани.
Ещё в 19 веке на Кавказе, как в Прибайкальской Бурятии, встречались самые что ни на есть деревянные юрты, постепенно упростившиеся до отоу - клетей с очагом в углу, но совершенно юрточной планировкой всего остального в единственной комнате. У черкесов вчерашние половцы переняли концепцию длинных домов - ряд отоу (мужских, женских, кунацких) и главная комната уллу-юй с общей верандой, только вместо турлука - тонкие брёвна.
Затем длинные дома стали гнуться в арбазы - рассчитанные на оборону каре отоу с кладовыми (гёзен), конюшнями, "гаражами" для повозок и отдельной клетью для молодожёнов, всё дверьми во двор. Следующий шаг усложнения - некоторые арбазы превращались в крытые дворы...
Над дерновыми крышами высоко торчали вулканоподобные дымари оджаков (очагов) - конструкцию карачаевцы почерпнули у черкесов, вот только надочажная цепь у них сугубо функциональный элемент, а не главная фамильной святыня.
Приземистые карачаевские дома кажутся удивительно похожи на якутские балаганы... но иначе и быть не могло: что на Кубани, что на Лене кочевые скотоводы превратились в оседлых, а дальние предки Къарчи и Эллэй-боотура (легендарный первопредок якутов) могли быть соседями по алтайскому Эргенекону...
Да и что есть Карачай, как не кавказский Эргенекон? Покидать его горцы начали в 1867 году, когда отдельные законы отменили их крепостничество и рабство, но уже к началу ХХ века часть превзошла целое: карачаевцев почти вдвое больше, чем балкарцев.
Пейзажи срубных аулов на старых фото завораживают, но даже разбогатев да остепенившись, карачаевцы остались верны деревянному зодчеству. Почти сросшийся с Эльбрусским аул Карт-Джурт (850 жителей), ныне крупнейший в долине, встречает "грузинскими домами":
Построенными, однако, вовсе не в те времена (1944-57), когда карачаевцы боролись за выживание в Казахстане, их родина отошла Грузинской ССР, а аул назывался Мтисидзири: сваны и рачинцы ехали в Клухорский район не охотно, а в 1955-57 ушли из возвращённого Карачая, не оставив заметных следов.
Но конструкцию жилого верхнего этажа с верандой и хозяйственного нижнего в несгораемых глиняных стенах зажиточные таулалы ещё в начале ХХ века подсмотрели за горами:
Эти дома - фактически, Новый Карт-Джурт: лишь под Россией аул стал перетекать на правый берег Кубани. Левобережный Карт-Джурт был центром дорусского Карачая, но напоминают об этом теперь лишь руины 4-угольных кешене (мавзолеев) в кустах выше по склону - остатки некрополя Крымшамхаловых: даже олии здесь позволяли себе каменный дом лишь посмертно. От деревянных домов и мечети, проект которой явно разработали в Синоде, теперь и следа нет:
Чуть дальше - исток Кубани, на карте напоминающий значок "Мерседеса": речки Учкулан и Уллукам сливаются в неё почти равнобедренным треугольником. Стоящий в этом треугольнике аул Учкулан, при грузинах Маднисхеви, стал центром Карачая под Россией: к началу ХХ века его население оценивалось в 5000 человек - против 800 ныне...
В 1878 местный кадий (мусульманский судья) Магомет Байрамуков открыл в Учкулане первую карачаевскую светскую школу. С перерывом на депортацию она существует и теперь, а её директор Сослан Джанибеков к 1973 году собрал отличный музей, в 2019 году открывшийся в отдельном здании. Там, между прочим, стоит и реплика срубной карачаевской сакли со всем интерьером... но я, увы, узнал об этом лишь по возвращении. Фото есть на сайте Музея Карачаево-Черкесии.
Кадры выше я снял на обратном пути с необычайно чистой деревянной остановки. Своеобразный колорит - объявления:
Их актуальность понимаешь, только увидев изумрудные луга Карачая:
Исполосованных оградами старых загонов, порой похожих на руины крепостей:
Скорее всего ещё до перехода на Кубань подданные Крымшамхаловых вывели особую породу рабочих карачаевских лошадей - невысоких, очень выносливых, не требующих подков и сохраняющих силы в разреженном воздухе высокогорья.
Ещё есть карачаевская овца, которая делится на 3 породы: серые кёкбаш (особенно крупные), чёрные къара-мюйюз (рогатые овцы с очень хорошей шерстью) и тумакъ (безрогие, с очень здоровым мясом почти без холестерина), более известный как "чёрная барашка" - в стране Чёрных трав за Чёрным камнем и скотина вся стильного чёрного цвета.
Попадается тут и откровенная экзотика. Вот например самые настоящие яки, как где-нибудь в Саянах или на Тянь-Шане - Кавказ они обживают с 1980-х годов, быстро заняв нишу домбаев (горных зубров). Совсем уж местная скотина - козлотуры, выведенная ещё в 1960-х годах помесь обычных домашних коз с горными козлами. Последних я видел в Безенги, а вот полукровки на глаза не попадались.
Эндемиком Карачая же оказалась не Чёрная трава, а белый гыпы - кефир, или вернее грибок для его закваски. И легенда, которую раньше писали на пакетах "Домика в деревне" - даже не совсем легенда: в начале ХХ века в Кисловодске обосновался московский молокозаводчик Николай Бландов, которому и поведали про чудо-напиток изучавшие его с 1867 года тифлисские врачи. Фабрикант поступил хитро, в 1908 году отправив в горы на разведку свою самую симпатичную работницу - незамужнюю Ирину Макарову.
Там её похитил уздень Бекмырзы Байочоров, чего Бландов только и ждал: девушка вскоре была освобождена, а горец по решению суда возместил ей моральный ущерб 10 фунтами кефирных зёрен и рецептом напитка из них. Возможно, это было шоу по ролям: Бландов в 1910 году наладил в Москве производство кефира, а Байочорова наградил поставками "чёрной барашки" столичным ресторанам. Ну а кефирный грибок расселился по всем континентам.
На кадре выше, под горой с совершенно монгольским названием Экибекаравь (3025м) - быстрый Уллукам, вдоль которого и едем дальше. В 3 километрах от учкуланского поворота встречает Хурзук (при грузинах Задваки) - теперешний центр Большого Карачая с 1,5 тысячами жителей.
Таксист провёз нас в его дальний конец, и взяв 1200 рублей, поехал назад в Карачаевск, мы же побрели вниз смотреть протянувшийся на 2 километра аул и ловить попутку у выезда. На верхнем конце встретили пограничники, полистали паспорта да напутствовали - по аулу гулять можно, а дальше по долине нужен пропуск. На нижнем конце же с нами завёл разговор типичный с виду тамбовский мужик, а на самом деле чистокровный карачаевец:
Он советовал сходить за Уллукам, где есть источник нарзана, но моя усталость да табун не очень-то дружелюбных коней за мостом преградили дорогу. В перспективе реки - гора Ныхытбаши (2959м) над истоком Кубани:
Своим кристальным воздухом и величием пейзажа Хурзук напоминает кишлаки Памира. Над аулом - куполообразная Эльбаши (3163м), скрытая более близкими острыми скалами.
На скалах этих можно разглядеть миниатюрную (и 10 метров нет) крепостную башенку Мамия-Кала, одну из двух (наряду с башней Адиюх в многонациональных предгорьях) на всю Карачаево-Черкесию. Ту, правда, построили крымские татары в 18 веке, а эту - в 13-14 веках укрывшиеся в горах аланы.
Ещё её называют башней Гошаях - как и две башни, фундаменты которых лежат на месте Эль-Джурту. Княжна Гошаях - героиня нескольких грустных легенд про Камгута и Каншаубия Крымшамхаловых, сыновей Бекмурзы и братьев Эльбудзука. Третий участник преданий - оспа, по очереди забравшая обоих братьев, и "Плач Гошаях" в карачаевском фольклоре сравнивают с нашим "Плачем Ярославны".
Ну а кто проделал в башенке дыру - можно догадаться: весь 1943-й год войска НКВД гоняли по горам разбойников и коллаборационистов, чей мятеж после отступления немцев и стал поводом для депортации карачаевцев.
Привыкнув за 14 лет к равнинной жизни, в Большой Карачай в 1957-м вернулись немногие. Опустевшие сакли растаскивались на дрова, и ныне от Деревянного Карачая осталось дай бог полсотни домов. Половина из них - в Хурзуке. И хотя даже тут в кадр редко попадают два таких дома подряд, вытянутый в одну улицу аул стал архитектурной летописью Карачая.
Главная улица Хурзука ориентирована прямо на Эльбрус, пускай и скрытый за вершинами Кепурлибаши (3397), Кебек-Джарикбаши (3252) и другими: вероятно, ими мы любовались с Чегета. Аул явно рос вниз по долине: от въезда тянутся "грузинские дома", но как можно заметить на кадре выше - турлук у них поверх могучих досок.
В самом центре - пара мозаичных остановок с узорами кийизов (войлочных ковров, тут почти таких же, как в Киргизии) да сюжетами о Гошаях:
Рядом - заброшенные здания типа сельской управы или клуба:
Да импровизированный геологический музей из живописных валунов:
Облик деревянных домов тут заметно меняется:
По сути своей ещё сакли - но с широкими окнами, печными трубами и острыми крышами:
Рискну предположить, так карачаевцы строились в середине 19 века, когда богатейшие из них прониклись иной жизнью на базарах Баталпашинской и Кисловодска.
Но не сами спустились на плоскость, а привезли её опыт домой:
В верхних кварталах начинается реальная архаика, знакомые по старым фото срубы под дерновыми крышами:
На взгляд современного человека куда больше похожие на хлева:
На старых фото жилые сегменты отличались от хозяйственных лишь дымарями. Но более всего меня впечатлила узорчатая коновязь, вероятно построенная ещё язычниками как идол тукума или юйюра. По форме что-то вроде кабардинских или осетинских надгробий, по сути это самая что ни на есть сэргэ, знакомая по Якутии или Алтаю. До наших дней такие вроде бы не сохранились.
Здесь, возможно, хлев был изначально - просто только он и уцелел от арбаза:
Больше, чем целиком, эти срубы впечатляют в деталях:
Деталях не рукотворных - судя по выщербленности брёвен, тут Эльбудзук Крымшамхалов мог принимать русских послов в 1639 году, а может эти сруба и вовсе перевезены с Баксана.
На Урале и в Сибири попадаются избы 17 века, как и в старых городах - деревянные посадские дома. Однако старейшими жилыми деревянными постройками России могут быть и сакли Карачая. А могут и не быть - радиоуглеродный анализ тут вряд ли проводился...
Ближе к верхней околице хлещет ручей в бетонных противоселевых стенах. Вдоль него можно подняться к западному подножью Эльбруса, горячим источникам Битик-Тюбю, которые иногда называют Карачаевским Джилы-Су. Карачаевцы же обошли Мингитау (так, - Вечной горой, - они называют Эльбрус) с юга, спустившись вдоль Уллукама.
Почти у верхней околицы - небольшое кладбище да новая мечеть. Исторических кладбищ и мечетей в Большом Карачае не найти со времён депортации.
И вряд ли кто теперь расскажет, как пахнет Чёрная трава...
