Мария и Кирилл учились на одном факультете и как-то быстро сдружились. Кареглазая стройная озорная девчонка и он, спокойный добродушный парень с пшеничными волосами до плечей. Они часто задерживались в парке, чтобы обсудить студенческие новости. А бывало долгими летними вечерами гуляли по тихим улочкам и разговаривали обо всем на свете.
Марии было с ним легко просто и тепло. Иногда она даже спрашивала себя: "А не он ли тот самый?" Но беспечная юность не давала долго думать и отвлекала от серьёзных мыслей. А вот Кирилл надеялся на что-то большее, но из-за своей врожденной робости и стеснению не мог позволить себе сделать первый шаг на встречу романтическим отношениям. Так они, продолжая тихо дружить и думать каждый сам себе.
На втором курсе ребят направили на конференцию в другой город, Уже смеркалось а они на обратном сидели на последнем сидении автобуса.
За окном уже было темно, а из окона были видны миллионы ярких звезд. Они слушали песни из одного наушника, и музыка уносила ребят в сказочные миры, которые доступны только юным сердцам. Она положила голову на плечо своему другу и ее было так хорошо, что казалось душа улетает туда, домой, где ей было всегда так хорошо, так уютно и тепло, туда куда стремится душа и найдя его успокоится.
Юность. Рядом с ней можно поставить равно слову "жизнь". Во всей ее полноте, буйстве красок, свободы, острой боли и самой чистой любви. Юность не помнит о смерти, она мчится летит, играет, красуется, торопится и вовсе не думает умирать. Но смерть приходит тогда когда, ей суждено прийти.
В этот раз она пришла в виде серебристой тойоте, несущейся на бешеной скорости. И теперь удар и парнишка с длинными волосами пшеничного цвета лежит на асфальт. Скорая, реанимация, трепанация черепа не вырвали его из цепких лап смерти. Кирилла не стало. Так думало большинство.
Это было странное свидание. Первое после автобусного, рокового. Она шла туда с таким чувством будто все трепетало от страха, а любовь, которая была в ней будто теперь душила ее.
На свидание она купила букет шикарных красных роз с длинными стеблями. Розы стремительно отдавали свой предсмертный аромат, а стебли их были такими же холодными как и сжимавшие их руки. Свидание было назначено в Церкви в 10 часов утра. Она не помнила, как подняли ее ватные на ноги на высокие ступени, помнила только пульсирование своего сердца в ушах.
Внутри храма было шумно, но Мария не слышала ничего.
Она увидела скопление людей и инстинктивно пошла туда. Обитый синим бархатом стоял гроб.
Кирилл лежал там, где не должен был лежать. Она так боялась его увидеть, но когда посмотрела страх почему-то пропал.
Зелёные глаза были закрыты, пшеничные волосы, как в сказках у царевичей, сбриты из-з трепанации, обнажали голову. Красивые руки с длинными пальцами спокойно сложены на груди.
И оттого он казался таким беззащитным, таким по-детски уязвимым. И только Бог знает, как ей хотелось кинуться к нему, зацеловать его уснувшее лицо, взять его до боли знакомую голову, погладить, прижать, пожалеть, успокоить. Сказать, что все позади что мы найдем тех, кто посмел сбежать от ответственности, взять его руку отвести от этих плачущих людей, которые говорят, что его нет. В осеннем парке сесть на лавочку, обнять и сказать: "Кира, как ты перепугал меня и теперь я никуда тебя не отпущу".
Но Кирилл лежал в бархатном гробу и молчал.
Она подошла поближе для последнего целования, вглядываясь в его неподвижное лицо, и подумала: "Может это уже вовсе не Кирилл с его лучистыми глазами и добрыми шутками?" Его нет – и на этом всё. Она наклонилась и поцеловала ленточку на его ледяном лбу… И тут произошло что-то странное – её будто окатила волной страшного волнения, какого-то вселенской тревоги, вовсе не её, а чье-то. Словно трепещущая и плачущая душа Кирилла коснулась её души. Руки Марии стали трястись, и все хрупкое тело забилось в каком-то не чувствующем, не характерном для неё до этого страхе. «Жив…» – подумала она. После отпевания батюшка говорил слово, и он тоже сказал, что Кирилл жив. И что он нуждается в молитвах и еще много-многих похожих слов. Мария мало что из этого поняла, а только уцепилась за это спасительное такое дорогое и важное слово «жив».
На следующий день она пришла в храм. Священник с пониманием принял плачущую девушку. Стал рассказывать о Боге, смерти и временной жизни. Мария жадно глотала каждое слово. Вечность, жизнь Христос…Спаситель, рай, ад…. Каждое слово вселяло будто бы надежду на возвращение её невосполнимой утраты….Она хотела сделать хоть что-то для своего, наверно, больше, чем любящего друга... Батюшка благословил читать 40 дней псалтырь по 1 кафизме в день за упокой его души.
«Ну что, Кира, начнем. Я не знаю, что из этого получится, но попытка не пытка, так ведь?» Девушка впервые в жизни взяла молитвенник и встала у иконы. Так день за днём она читала непонятные ей слова, всем сердцем прося у Владыки милости для души дорогого ей человека. Больше никто не дал ей надежды, каждый говорил, что Кирилл умер, что он - в наших сердцах, будем помнить, смотреть фото, и каждый раз станем встречаться у его могилы. Марию это совершено не устраивало. Все эти разговоры о Кирилле она "рубила на корню". У нее была своя "ниточка" и она упорно за неё ухватилась и шла за грани своего "могу".
Это был последний сороковой день молитвы. Ночью ей казалось, что будто она небе.. А вокруг всё светло, много людей, все стояли, о чем то беседовали.
И только одна фигура выделась из толпы. Она узнала в ней Кирилла. Его пшеничные волосы красиво сияли в лучах невидимого солнца, а зеленые глаза излучали любовь и благодарность. Он подошел к ней и крепко-крепко обнял. И ей опять стало тепло и хорошо, как в ту ночь в автобусе.
«Я тебя люблю», – прошептала она и очнулась. За окном светало, а по щекам текли слезы. Слезы радости. Теперь-то она точно знала – он жив! И неважно, в каком из миров и что глазами его не увидишь, зато можно ведь увидеть сердцем.
Светлой памяти Димитрия С. посвящается...