Отец позвонил Наташе рано утром, когда она только умылась и начала собираться на работу. Увидев на экране смартфона фотографию отца, Наташа внутренне напряглась: не мог Павел Олегович звонить в семь утра просто так, значит, что-то случилось.
- Да, пап, привет, - ответила Наташа как можно более невозмутимым голосом, а сама почувствовала легкую тошноту, что бывало с ней только в моменты чрезмерного нервного напряжения.
- Наташа, доброе утро! – голос Павла не предвещал ничего доброго. – Мне позвонили из Калининского. В общем, бабушка умерла, надо ехать.
Все внутри у Наташи опустилось. И ведь понимала она, что рано или поздно этот момент наступит, но, как и бывает в большинстве случаев, такие новости становятся внезапными, как бы ты ни готовился.
- Пап, мне надо ехать? – Наташа сделала ударение на слове «мне», но тут и без ее ответа было ясно, что ехать нужно было именно ей. Бабушка Алла приходилась Наташе бабушкой по материнской линии, и к Павлу не имела никакого родственного отношения.
- Тебе, милая, тебе, - ответил отец, а Наташа и возразить не могла, потому что было вполне закономерным то, что внучка едет хоронить бабушку. Не дочь бабушки Аллы, а именно Наташа.
- Хорошо, я что-нибудь придумаю, - Наташа мысленно представила себе разговор с начальником, нужно было подготовить весомый аргумент, по которому именно ей нужно было ехать за триста пятьдесят километров в Калиновское, чтобы хоронить человека, у которого имелась родная дочь. На работе у Наташи никто не знал о ее прошлом, никого она не посвящала в детали своего детства и юношества. Не потому, что Наташа была скрытной или замкнутой, а потому, что хвастать было нечем.
- Придумай, - с готовностью ответил Павел, - Настю можешь у нас оставить, ни к чему ей в Калининское ехать.
- Да, ты прав, - с благодарностью отозвалась Наташа, - Насте там делать нечего. Я быстро похороны организую, сделаю все и вернусь назад. Пап, тут только такое дело…
Наташа замялась, но отец сразу все понял, поэтому сказал твердо:
- За деньги не переживай. Я переведу тебе столько, сколько потребуется. Понимаю, что тебе нелегко, и я просто обязан тебе помочь.
«Да ничем ты мне не обязан!» - с досадой подумала Наташа. – «Это моя бабушка, мой крест, и ты, папа, не должен жертвовать деньгами семьи для того, чтобы твоя взрослая дочь похоронила чужого тебе человека. Я сама должна зарабатывать на это, а я все завишу от отца и его денег».
Наташе стало тошно еще и от того, что отцу придется давать ей деньги. Наверняка, его жена будет недовольна тем, что Павел Олегович урезает своих близких из-за того, что нужно было похоронить Аллу Евгеньевну, которая не имела ни к нему никакого отношения. В прошлом, конечно, эта женщина являлась тещей Павла, но уже много лет была никем, и никаких обязательств перед ней мужчина не имел. Да и дочери не был обязан помогать: Наташе было уже почти тридцать лет, и тот факт, что у нее не было мужа и достойного заработка, был исключительно ее собственной проблемой.
Поговорив с отцом, Наташа прошла в комнату дочери и легким движением погладила ее по спине:
- Просыпайся, засоня. Сегодня к деду едешь.
Настя зашевелилась под одеялом, потом показалось ее озабоченное личико:
- Мама, ну почему к деду? А ты? Опять уезжаешь в свою командировку?
Врать по командировку не было смысла, да и Наташа придерживалась того мнения, что с ребенком нужно быть максимально откровенной, чтобы у дочери впоследствии не было стойкого ощущения того, что ее обманывали.
- Нет, Настюш. Я еду на похороны. Бабушка Алла умерла.
Глаза девочки стали шире:
- Это которая баба Алла? А сколько лет ей было?
- Семьдесят девять, по-моему.
- А я? Я тоже хочу поехать!
Наташа отрицательно покачала головой:
- Не нужно. Похороны – это неприятно и даже страшно. Зачем тебе это? Тем более, что в детском саду у тебя утренник, не надо ехать. Дедушка Паша заберет тебя, а я уеду максимум на два-три дня.
Настя надула губы, но с матерью спорить не стала. Так уж повелось, что авторитет Наташи был непоколебим в глазах дочери, молодая женщина воспитывала дочку одна, поэтому заменяла ей и мать, и отца.
На работе, разумеется, возникли вопросы. Начальник отдела, в котором работала Наташа, хмурился, читая ее заявление, крутил в руках ручку, что-то бормотал себе под нос.
- Игорь Валентинович, подпишите уже, - устало попросила Наташа, - я все равно в этом месяце план не выполню, а на похороны поехать не могу.
- У тебя же мать есть, - с сомнением в голосе произнес начальник, - она что, похоронить бабку не может? Обязательно тебе тащиться? Ты и не ездила в это Калининское ни разу, зачем сейчас ехать, когда бабушки все равно нет в живых?
Наташа понимала: у Игоря горел план, и ему не хотелось отпускать в конце месяца единственную активную работницу. Но Наташе нужно было поехать, как бы ей ни хотелось получить премию и очередные похвалы от руководства, все же то, что оставалось в Калининском, все еще было часть ее семьи.
- Я должна есть, - твердо ответила Наташа, - мать не похоронит. Игорь Валентинович, вы многого не знаете о моей семье, да и знать этого вам не нужно. Просто подпишите заявление, а план я все равно не спасу, состояние не то.
- Черт с тобой, - буркнул начальник, ставя на заявлении свою подпись, - вьешь из меня веревки.
Наташа побежала в отдел кадров, потом купила билеты через приложение, после чего сразу поехала на вокзал. Вещи она с утра захватила с собой, будучи уверенной в том, что начальство ей не откажет в этом случае.
Сев в поезд, Наташа прикрыла глаза и задумалась о том, что ее ждет в родном селе. Ехать туда не хотелось, даже похороны бабушки Аллы не казались ей серьезным поводом для того, чтобы встречаться с матерью. И, только вспомнив про мать, на Наташу навалилась темная волна воспоминаний из детства.
… Она сидела за уроками, в соседней комнате работал телевизор. Кто-то звал ее с улицы, через открытое окно было слышно, как кто-то надрывается и зовет ее. Нехотя, зная о том, что ничего хорошего ей не скажут, Наташа вышла из-за стола и прошла на балкон. Там стоял соседский пацан, имени которого Наташа никак не могла запомнить: не то Тимофей, не то Тимур.
- Слышь, Агафонова! Там мамка твоя пьяная возле магазина валяется.
Сердце Наташи опустилось. Опять! Она опять напилась! Полина Васильевна пила в последнее время вес чаще, плохо контролировала себя, поэтому то и дело попадала в неприятные ситуации. То ее находили в отделении милиции, то в кустах за домом, а еще женщина часто распивала спиртное в гостях у сомнительных мужчин.
Наташа прошла с балкона в комнату и плотно прикрыла дверь. Потом прошла к себе в комнату и закрыла форточку, чтобы не слышать того, как ее зовут соседи. Надо было что-то делать, идти к магазину и тащить мать домой, но ноги не шли, словно к полу приросли.
Тяжело вздохнув, Наташа попыталась сконцентрироваться на уроках, но не смогла, потому что мысли то и дело возвращались к матери. Как она там? Валяется возле магазина, а ведь на улице дождик начался… Нет, надо было идти.
Наташа добежала до магазина за считанные минуты, встречая соседей и видя их то сочувствующие, то полные брезгливости взгляды.
Полина полулежа сидела на ступеньках сельмага, пыталась встать, но ничего у нее не получалось: состояние было не то. Это был день аванса, а, значит, мать просто не могла пройти мимо магазина, не купив водки. Купила и тут же приняла, превратившись за несколько минут из человека в непонятное существо.
- Наташа, тебе помочь? – к двенадцатилетней девочке подошел сосед, дядя Витя, он работал вместе с Полиной Васильевной на калининской птицефабрике, был мужчиной добрым и отзывчивым. Наташа обрадовалась, увидев его, вместе они подхватили со ступенек плохо соображавшую Полину и повели ее в сторону дома.
- И что? Часто так стало, да? – спросил дядя Витя сочувственно.
- Часто, - коротко ответила Наташа.
С тех пор, как уехал из Калининского мужчина, ради которого Полина рассталась со своим мужем, женщина начала выпивать по нарастающей. Продолжалось это уже больше месяца, и порой Наташе становилось страшно: а что будет дальше?
- Это все из-за Димки? – уточнил дядя Витя, но Наташа промолчала.
Все село знало, что пила Полина из-за не сложившегося женского счастья. Год назад в Калининское приехал новый заместитель директора птицефабрики, поставленный на место кем-то из областного руководства. Целью приезда Дмитрия Воронцова был контроль за работой птицефабрики, повышение производительности и внедрение новых методов стимулирования сотрудников.
Дмитрий обратил внимание на Полину, а та влюбилась без памяти. Мать Наташи вообще всегда отличалась романтичностью, чрезмерной восприимчивостью к вниманию к собственной персоне, а еще, как выяснилось, была очень влюбчивой. Красавец из областного центра покорил ее сердце, и уже через несколько месяцев во всем Калининском стало известно о романе замужней Полины и властного Дмитрия.
Павел, узнав о том, что Полина ему изменяет, удерживать рядом гулящую женщину не стал. Вопроса о том, с кем останется одиннадцатилетняя Наташа тогда не возникло: девочка должна была оставаться с матерью.
Отец уехал из Калининского в областной центр, разведясь с женой и периодически отправляя им алименты. Полина вовсю налаживала личную жизнь, вместе с Наташей они переехали в просторную трешку Дмитрия Воронцова, предоставленную ему птицефабрикой в пользование на время его работы.
Наташа видела, как сильно изменилась мать рядом с Воронцовым. Она сияла, смотрела на своего Дмитрия как кошка, из их спальни то и дело доносились недвусмысленные звуки, а Наташа, с одной стороны, была рада видеть свою вечно грустную мать счастливой и довольной, а, с другой стороны, ей был неприятен Дмитрий, а еще девочка скучала по отцу.
- Пап, я не хочу жить с ними, - говорила Наташа отцу по телефону, - можно я перееду к тебе? Я даже в школу городскую готова ходить, только бы не жить с этим Дмитрием.
- Он что, обижает тебя? – обеспокоенно спрашивал отец, но Наташа не хотела врать Павлу.
- Нет. Просто он мне не нравится.
- Это выбор твоей матери, дочка, - отвечал Павел, - ничего не попишешь.
Наташа переживала, много плакала и совсем не была рада переменам в их семье. Но все решилось как-то само собой: оказалось, что Воронцов со своими задачами не справился, и спустя год после его назначения на должность, его также легко с этой должности сняли. Дмитрий уехал в город, а Полину за собой позвать забыл. Точнее, не забыл, а не захотел. Зачем ему в Тулу со своим самоваром, когда в городе есть масса более достойных вариантов, а Полина была всего лишь временной женщиной, обстирывавшей Воронцова, готовившей ему еду и ублажавшей в постели.
Как же тогда горевала Полина! Больше всего она переживала за то, что на нее все показывали пальцами, смеялись за спиной и обсуждали то, какой неудачницей она была.
- Думала, что будет как сыр в масле кататься, - хихикали сельские женщины, - а теперь лапу сосать будет.
Полина, не справившись со своими переживаниями, запила. Наташа поначалу была уверена в том, что мать быстро придет в чувства, но этого не было. Полина начинала по чуть-чуть, а потом ситуация все ухудшалась и ухудшалась.
- Бабушка, приезжай к нам! – Полина звонила Алле Евгеньевне и давилась слезами. – Мама собирается в окно выпрыгнуть.
- Пусть прыгает эта идиотка! – орала в трубку бабушка Алла. – Там второй этаж. Максимум, что ей будет – мозги встряхнутся и на место встанут.
Отношения между бабушкой и матерью были сложными. После того, как ради призрачного счастья рядом с Воронцовым Полина развелась с мужем, Алла Евгеньевна вообще возненавидела свою дочь.
- Полька всегда дурой была, - отметила бабушка, - а когда семью свою разбила своими же руками, так вообще меня просто из колеи выбила. Видеть ее не хочу.
Алла Евгеньевна и внучку не особенно любила. Наташа была единственной внучкой женщины, но та была занята работой, мужчинами, которые сменялись достаточно часто несмотря на возраст, поэтому Алле Евгеньевне было не до Наташи.
- Я свой долг выполнила, - говорила она, - дочь родила и воспитала. А своих детей пусть воспитывает сама. И свои проблемы пусть сама решает.
Пьяная мать стала обыденностью для Наташи. Ей было стыдно за Полину, которая почти лишилась работы, и которую держали на фабрике только из-за того, что она воспитывала дочь в одиночку. Но потом приехал Павел, забрал Наташу, и, как стало известно впоследствии, Полину выгнали с птицефабрики.
Наташа стала жить с отцом. Поначалу жили вдвоем, было хорошо. У Павла была своя квартира, он много работал, успевал с дочерью делать уроки, водил ее на танцевальный кружок. Полина дочерью больше не интересовалась, не звонила Наташе и попыток найти ее не предпринимала.
Только однажды Наташа приехала в Калининское, чтобы забрать документы из школы, увидела свою мать, идущую по селу пьяной вдрызг, и после этого в родное село больше не возвращалась. Было стыдно, во-первых, а во-вторых, ее никто не звал туда и не ждал там.
Вскоре у Павла появилась женщина, благо, что Наташе к тому времени исполнилось почти семнадцать. В восемнадцать она переехала в общежитие при институте, а потом познакомилась с отцом Насти.
… Поезд остановился на станции в Калининском, и Наташа с тяжелым сердцем вышла из вагона. Что ее ждало в родном селе? Как изменилась жизнь матери, которая почти спилась к тому времени, как Наташа уехала в город к отцу? С того времени прошло почти семнадцать лет, было удивительным то, что Полина вообще была жива.
- А я тебя и не узнал сразу, - таксист, к которому Наташа села в машину, оказался разговорчивым, сразу спросил, для чего она приехала в Калининское, а молодая женщина сказала, что приехала на похороны к бабушке.
- Не узнал? – Наташа удивленно посмотрела в зеркало заднего вида. – А должен был узнать?
- Ну да, мы же в одном классе учились, я – Володя Смирнов.
Наташа вспомнила одноклассника, но весьма смутно, все же ей было тринадцать, когда она уезжала из Калининского, потом в городе у нее появились новые друзья и одноклассники, а про свою жизнь в родном селе девочка старательно пыталась забыть.
- Тебя куда везти? – спросил он. – К бабке? Или к матери?
- К бабушке, - ответила Наташа.
В доме, в котором жила Алла Евгеньевна, было многолюдно. Тут толпились какие-то старушки, они завесили зеркала полотенцами, причитали и то и дело обсуждали прошлое Аллы Евгеньевны.
- Ой, Наташа приехала! – воскликнула одна из них. – Смотрите! Внучка пожаловала. Это ведь я твоему отцу звонила.
Наташа кивнула, разглядывая около десятка уставившихся на нее лиц. В доме собрались одни пожилые женщины, ни одного мужчины среди них не было, как не было и Полины. Пьяная, наверное, где-то валяется, мелькнула в голове у Наташи догадка.
Молодая женщина волновалась. О чем она будет разговаривать с матерью, как себя нужно будет вести? Наташа представляла себе пропитое лицо Полины, все же годы возлияний даром для женской внешности не проходят.
- Поедем завтра в город, - сказала Наташе Анна Петровна, одна из ближайших подруг покойной Аллы Евгеньевны, - там я тебе покажу, где и как заказать гроб, венки, потом к батюшке заедем в храм. Там и мать свою увидишь.
Наташа посмотрела на Анну Петровну с сомнением. Какая связь между храмом и ее матерью? Что-то старушка путает.
- Мать? В храме? Она что, работает там?
Пьяница и церковь как-то не складывались в один паззл в голове у Наташи.
- Да, работает, - Анна Петровна почему-то усмехнулась, - свечи продает, одежду работникам стирает, полы моет. Грехи свои отмаливает заодно. Ты же ничего про жизнь матери и не знаешь.
- Не знаю, - пробормотала Наташа, - мы не общались.
В ту ночь она спала плохо. В доме у Аллы Евгеньевны почти до утра сидели старушки, сама покойная лежала в своей комнате на кровати, и от ощущения нереальности всего происходящего Наташа никак не могла прийти в себя. Слишком много всего происходит, чего не происходило за последние годы. Конечно, в личной жизни перемен было предостаточно, но то, что касалось родной матери, было как будто в другой жизни.
Утром она открыла глаза и увидела рядом с собой женщину. Вздрогнула от неожиданности, а женщина сидела на краю ее постели и всматривалась в лицо Наташи изучающе. Спустя несколько секунд, едва придя в себя, Наташа поняла, что перед ней сидела Полина.
- Здравствуй, дочка, - мягко произнесла мать, и от нее повеяло таким спокойствием, что Наташе снова захотелось закрыть глаза и уснуть глубоким и сладким сном. Спала в эту ночь она плохо, а приход матери ее так не вовремя разбудил.
- Здравствуй, - проговорила Наташа, не произнося слова «мама». Она отвыкла от него, только пятилетняя Настя в последние годы произносила это слово, относившееся к ней самой. А тут… На Наташу нахлынула волна каких-то непонятных для нее самой чувств: сожаление, беспокойство, страх. Чего же она боялась? Мать оказалась совсем не такой, какой представляла себе Наташа ее в последние семнадцать лет. Полина не спилась окончательно, не умерла под забором и не была убита очередным другом-собутыльником. Что же беспокоило Наташу сейчас, когда все складывалось не так плохо?
- Как доехала? – от странных мыслей и чувств Наташу отвлек вопрос Полины. Женщина сидела перед ней в длинном темном платье, в темной косынке, ни следа косметики на лице не было, губы тонкие, морщины пролегли под глазами и в области губ. Конечно, она постарела, но ни следа алкогольной зависимости не осталось на ее лице.
- Хорошо, - Наташа присела в постели, а потом снова посмотрела на мать. какой-то червячок грыз ее изнутри, мешал ей радоваться встрече, быть довольной тем, что у матери все хорошо. Она работала в церкви, нашла себя, выглядела достаточно неплохо. Что не так?
- Как отец? – этот вопрос Полины был неожиданным для Наташи.
- Все хорошо, - снова ответила Наташа, ощутив натянутость разговора. Мать как будто пыталась протянуть к ней руки, обнять ее, но Наташа видела, что Полина мешкает, не решается. Или боится?
И тут до Наташи дошло. Конечно! Мать ни разу за все годы не пыталась найти свою дочь, возобновить общение с ней, в этом крылось беспокойство Наташи. Полина ведь не вчера встала на путь исправления, но ни разу за все время даже не попыталась наладить с ней контакт.
- Ты давно в церкви работаешь? – спросила Наташа.
- Давно, лет пятнадцать уже. Как попыталась в свое время под поезд лечь, так и работаю. Меня в тот день батюшка остановил, ругал меня, а я так испугалась.
- Ты пыталась лечь под поезд? – удивилась Наташа, поняв, как плохо было матери в тот период.
- Пыталась. Не осталось у меня ничего тогда. Ни семьи, ни дочери, ни любви. Жить было незачем.
- И что? Батюшка тебя вразумил?
Полина мягко улыбнулась и только тогда решилась и прикоснулась к руке дочери. Наташа одергивать руки не стала, просто ждала ответа на еще не заданный вопрос: почему?
- Я испугалась сильно. Умирать страшно, но и жить так было невозможно. На работу не брали никуда, я была никому не нужной, даже матери. Даже тебе.
Наташа отвернулась в сторону. Это не было правдой, мать ей была нужна. Как бы ни было ей спокойно рядом с отцом, матери в жизни действительно не хватало. Наташа помнила, как им было хорошо втроем, как они жили, как были счастливы… Если бы мать тогда не влюбилась… Но ведь она ответила за свой поступок, серьезно ответила.
- Почему ты не искала меня? – Наташа задала вопрос, который вертелся на языке и не давал ей покоя.
- Искала, - ответила Полина, а потом погладила дочь по руке, - только Павел мне сказал, чтобы я не появлялась в твоей жизни. Много боли и страха я тебе причинила, ничего хорошего ты от меня не видела.
- Ты искала? Могла бы найти меня, когда я повзрослела, я ведь не всегда от мнения отца зависела.
Полина опустила голову:
- Ты не приезжала в Калининское. Наверное, думала, что я совсем тут опустилась, возможно, даже умерла. Мы стали чужими друг другу, и с этой болью я жила в последние годы. Мне стыдно, Наташа. Из-за своей глупой любви я потеряла все.
Наташа промолчала. Целый день занималась организацией похорон, а мать всегда была рядом. Наташе было так спокойней, она постепенно отпускала обиду и боль, скопившиеся внутри и не дававшие жить спокойно в последние семнадцать лет.
На похоронах мать и дочь стояли рядом, держась за руки. Наташа ничего не говорила матери, не выражала обиды и не винила ни в чем Полину. Просто так сложилась жизнь, и по-другому уже быть не могло. Зато теперь они стали немного ближе. Возможно, в скором будущем Настю можно будет познакомить с бабушкой, это будет не стыдно сделать. Стыдно было только за то, что за семнадцать лет два взрослых человека упустили время и не пытались наладить общения, которого им так сильно не хватало. Но все еще можно было исправить.
Автор: Марианна Смирнова