На следующий день к полудню две кареты подъехали к Старому дворцу. Подскочившие охранники открыли дверцы экипажей, и из одного вышли Ситаре с дочерью, другой покинули Селимие и Мерьем.
Михримах-султан уже ждала гостей. Госпожа гордо восседала на мягких атласных подушках перед низким мраморным столиком и перебирала чётки.
Её роскошное платье изумительного василькового цвета было искусно расшито серебряной нитью, а на голове возвышалась корона, усыпанная жемчугами и алмазами.
Чуть поодаль на таких же знатных подушках расположился неизменный спутник султанши Сюмбюль-ага.
Тяжело вздохнув, Михримах-султан прислушалась к своему дыханию и остановила внимательный взгляд ясных глаз на лицах вошедших.
Женщины и их дочери засвидетельствовали госпоже своё почтение поклонами и добрыми словами и выжидающе посмотрели на неё.
- Да пошлёт вам Аллах своё благословение на этот день! – ответила она на приветствие. – Подходите ближе, туда, где стоит лаух (подставка) с Кораном, - лёгким взмахом руки указала она. – Сейчас я вам раскрою тайну, которая не должна покинуть стены этой комнаты. Вы поклянётесь мне на Коране, что никогда эта тайна не станет достоянием других людей, кроме вас. Вы согласны? – c серьёзным видом спросила госпожа.
Женщины переглянулись со своими дочерьми, и все дружно ответили “Да”.
- Хорошо. Ситаре, ты первая подойди к Корану и поклянись, - промолвила Михримах-султан.
- Да, тётушка, - ответила племянница, подошла к лауху со священной книгой и торжественно пообещала молчать о том, что сейчас услышит.
Вслед за ней совершили священный ритуал Михримах-младшая, Селимие и Мерьем.
- Хорошо, - вновь повторила госпожа. – А теперь присаживайтесь и послушайте меня. Мой любимый внук Арслан, моя гордость, моя отрада, и моя надежда не является родным мне по крови, потому что моего дорогого и горячо любимого сына Османа родила не я. Осман был сыном Рустема-паши, бесконечно любимого мной человека. О подробностях личной жизни моего покойного супруга я рассказывать не буду, это не имеет к делу отношения.
Я приняла малютку Османа и полюбила его всей душой, а со временем все, кто знал, забыли, что он не родной мой сын. Я не вспомнила бы об этом никогда, если бы не понадобилось раскрыть тайну рождения моего Османа во имя счастья моего любимого внука Арслана, которого завещал мне беречь мой дорогой сын.
Это вы должны знать. Вот всё, что я хотела сказать. Помните, вы поклялись перед Аллахом, что никто, кроме вас, не узнает эту тайну, и Арслан тоже. Он мой любимый родной внук и останется им навсегда. Такова моя воля, - закончила Михримах-султан свою речь и многозначительно посмотрела на Селимие.
Та прикрыла глаза и незаметно кивнула, давая госпоже понять, что помнит о своей клятве султану Селиму, и Михримах-султан с облегчением отвела от неё взгляд.
В комнате повисла оглушительная тишина.
Спустя минуту тишину нарушили тоненькие всхлипывания Михримах-младшей. Закрыв лицо своими нежными ручками, она тихонько плакала.
Тотчас все принялись её успокаивать, а она отрыла свои лучистые голубые глазки и, заблестев бусинками слёз на ресницах, сквозь плач, произнесла:
- Спасибо Вам, дорогая тётушка! Я никогда не забуду Вашу милость! Благодаря Вам я стала самой счастливой на свете! Да пошлёт Вам Аллах здоровье и счастье на долгие годы! Никто никогда не услышит от меня Вашу тайну, и Арслан тоже! Верьте мне! Я так люблю Арслана! – вдруг сказала она, и нежный румянец залил её щёчки.
- Подойди ко мне, моя красавица, - ласково промолвила Михримах-старшая и обняла девушку, которая вмиг оказалась возле неё.
- Сюмбюль-ага, кажется, намечается свадьба, - улыбаясь, сказала госпожа своему верному помощнику.
Тот тоже широко улыбнулся своей особенной улыбкой и одобрительно покачал головой, подняв указательный палец правой руки кверху:
- Дай Аллах! Дай Аллах!
Поздно вечером перед сном Михримах помолилась и попросила у своего незабвенного супруга прощение за то, что потревожила его имя.
- Рустем, любимый мой супруг, прости меня! Но ты же сам говорил мне, что нельзя отчаиваться, выход всегда должен быть. Вот мы с тобой и нашли его и помогли нашему Арслану!
…Арслан, понуро повесив голову, возвращался домой. Сегодня Амир был им недоволен, экзаменуя в области военной стратегии и тактики.
Юноша и сам понимал, что виноват, а от этого злился ещё больше.
Но что было ему делать, если его голова была забита мыслями о любимой девушке. Чем больше милая отдалялась от него, тем сильнее он её любил.
Когда он вошёл во дворец, навстречу ему вышла улыбающаяся няня, и ему захотелось уткнуться ей в плечо и рассказать о своей обиде, как в детстве.
Женщина сама обняла его и запросто сказала:
- Малышка Михримах к тебе приезжала.
Арслан, онемев, вытаращил на няню глаза.
- Что-о-о?! Зачем? – только и смог вымолвить он.
- Да я толком не знаю, слышала, как она спросила про тебя. Да ты пойди к Михримах-султан, она о чём-то с ней беседовала, - как бы между прочим ответила женщина.
Арслан помчался в бабушкины покои.
Та уже ждала его. Все женщины днём договорились не мучить мальчика и обрадовать в этот же вечер.
- Бабушка, это правда…Прости, как ты себя чувствуешь? – спохватился он, забыв на радостях поинтересоваться её здоровьем.
- Чувствую я себя как обычно, - ответила она, - а у меня для тебя новости. Ситаре-султан заезжала в гости с дочерью, так вот девочка хотела тебя видеть, извиниться, что ли, я не поняла. А вы не в ссоре ли? – простосердечно спросила госпожа.
Арслан, ни слова не говоря, кинулся к бабушке, обнял её и расцеловал в обе щеки.
Она довольно рассмеялась и погладила его по голове.
- Мой Арслан! Мой дорогой внук! Сколько там тебе осталось до совершеннолетия? – лукаво спросила она.
- Бабушка! – воскликнул он в новом приступе счастья.
В тот же вечер с позволения Михримах-султан он отправился во дворец Ситаре и Халила-аги, просто чтобы встретиться с любимой девушкой, по которой он очень соскучился.
Просить её руки они договорились с бабушкой на следующий день.
Родители Михримах-младшей с пониманием отнеслись к позднему визиту султанзаде.
- Ничего страшного, Арслан, мы понимаем, я сам допоздна задерживаюсь на службе, - принял извинения юноши Халил-ага. – Ситаре, пусть позовут Михримах, - обратился он к супруге.
Молодые люди встретились и не могли оторвать друг от друга влюблённых глаз.
Поговорив о разных делах и спросив Арслана, заканчивающего обучение в столичной медресе, о его успехах, Ситаре и Халил-ага предложили юноше остаться на вечернюю трапезу.
- Мы ужинаем поздно, Халил-ага часто задерживается в корпусе янычар, - сказала Ситаре.
- Большое спасибо, я бы с удовольствием, но бабушка будет волноваться, - вежливо отказался юноша, у которого, что называется, и кусок бы в горло не полез от возбуждения и радости.
- Ну что же, тогда всего тебе доброго! Михримах, ты можешь проводить султанзаде Арслана, - позволил дочери отец.
- Спасибо, - ответила она, кротко потупив взор.
Оказавшись наедине, юноша и девушка взялись за руки, и Арслан горячо зашептал:
- Михримах, что же с тобой было? Я ничего не понимал! Я был самым несчастным человеком на свете!
- Арслан, прости, только сейчас я понимаю, что вела себя глупо. У меня на лице появились два прыщика, и я подумала, что ты разлюбишь меня, если увидишь, - нафантазировала она на ходу.
- Глупенькая моя! Да пусть твоё лицо хоть…- начал говорить он, но девушка закрыла ему рот своей маленькой ладошкой.
- Нет, Арслан, пусть моё лицо будет красивым, - возразила она.
- Пусть, любовь моя, - прошептал он и придвинул девушку к себе.
Так случился их первый невинный поцелуй.
- Завтра я с бабушкой приеду просить твоей руки, любимая, - произнёс Арслан, покидая дворец.
- Я буду ждать, мой любимый Арслан, - ответила ему счастливая Михримах.
На следующий день Арслан встал раньше обычного. Принарядился, несколько раз посмотрелся в зеркало и, не в силах оставаться в комнате, вышел в коридор.
К бабушке идти он не хотел, чтобы не беспокоить её, зато ему повстречалась Гюрай, уже побывавшая на кухне и в прачечной.
- Арслан, до чего же ты хорош! – сцепив руки, восхитилась она. – Мне уж и мальчиком тебя назвать неудобно, ты настоящий Эфенди, - сказала она срывающимся от волнения голосом.
- Ну что ты, Гюрай, зачем так расстраиваешься, называй, меня, как хочешь. Я же знаю, что ты меня любишь, - сказал Арслан, и румянец выдал его удовольствие.
- Конечно, люблю, мой мальчик, - приложила руку к губам няня, готовая заплакать.
Арслан решил пооткровенничать с няней.
- Мы сейчас поедем с бабушкой просить руки Михримах. Скоро я женюсь, Гюрай, - радостно заявил он.
- Ой! Какая прекрасная новость! Да пошлёт Аллах тебе бесконечное счастье!
- Гюрай, почему твои стенания разносятся по всему коридору? – громко прозвучал голос Михримах-султан, показавшейся из-за поворота дворцового коридора.
- Простите, госпожа, я радуюсь за султанзаде, - смущённо промолвила женщина.
- Так радуйся, а не плачь, - резонно заметила султанша и улыбнулась. – Идём, Арслан, нас ждут, - поторопила она внука и задержалась возле служанки.
- Гюрай, я вызвала лекаря к Сюмбюлю-аге, побудь при осмотре, если понадобится, дай лекарство, - с заботой в голосе велела она.
- Хорошо, госпожа, непременно, - ответила Гюрай и поспешила в комнату к Сюмбюлю-аге.
Церемония сватовства прошла торжественно и трогательно. Взрослые очень волновались, Халил-ага беспрестанно поглаживал свои бороду и усы, а Ситаре пыталась всплакнуть, но супруг взял её за руку, и она успокоилась.
Михримах-султан держалась величаво и с трепетом наблюдала, как Арслан просил руки Михримах-младшей.
Помолвку назначили через месяц, а спустя полгода после неё – свадьбу, чтобы жених и невеста немного подросли, Арслану бы исполнилось восемнадцать лет, а девушке – пятнадцать.
Торжество намечалось грандиозное, потому что женились члены династии османов. Гостей приглашено было много, и слуги с обеих дворцов трудились, не покладая рук.
Сюмбюлю-аге стало немного лучше, но в силу своего почтенного возраста он не принимал участия в подготовке праздничных гуляний, а лишь раздавал команды.
Здоровье Михримах-султан тоже вызывало опасение, но султанша принимала лекарства, чтобы по-настоящему ощутить счастье в день свадьбы своего любимого внука.
С острова Парос на торжество приехал брат Ситаре Селим с семьёй, Ахмет и Эсмахан прибыть не смогли, опасаясь за своё здоровье в долгой дороге.
Наступил день свадьбы, во дворец съезжались многочисленные гости, поздравляли молодожёнов и подносили им щедрые дары.
Приезжал и султан Мурад с Сафие-султан с подарками. А вот Нурбану-султан уже, к сожалению, покинула этот мир.
В разгар торжества к Амиру Эфенди подошёл слуга и сказал, что Арслана желает поздравить венецианский посол. Амир подошёл к племяннику, посовещался с ним, и они оба вышли навстречу послу.
Это не был муж Зары, однако он передал письмо от знатного венецианского сородича с поздравлениями и большой сундук с подарками. Письмо было написано рукой Зары, Амир хорошо знал её почерк.
На пышную свадьбу были приглашены и Махмуд-паша с Селимие и детьми.
Любящая чета выглядела счастливой и, прежде, чем разойтись, как положено по традициям и устоям, по разным сторонам празднично украшенной территории, супруги обнялись и расцеловались. Махмуд привлёк к себе жену и шепнул ей на ухо:
- Мои девочки здесь самые красивые!
Селимие ласково улыбнулась мужу, сжала его ладонь в своей руке и велела следить за мальчиками.
Когда Махмуд с сыновья пошли к столам на мужскую половину, она ещё раз взглянула на дочь и восхищённо вздохнула. Её малышку Мерьем малышкой уже назвать было нельзя, она стала девушкой, и в самом деле была очень хороша.