"Повесть об окаянной" 81 / 80 / 1
Ксанка…
Какой могла быть её судьба, если бы на пути не встретились Вадим, Эдуард, Ася и все те, кто хотел добраться до души молодой красивой девушки.
Могла бы быть у неё иная судьба?
Ксанкина мать Серафима была красивой женщиной. От неё дочь унаследовала красоту.
Никто не мог подумать о том, что добрая, покладистая, замужняя Серафима имела любовника.
И Ксанка узнала об этом уже во взрослом возрасте. Все разговоры Эдуарда о её матери, все его обиды и недосказанность не рисовали полную картину отношений Серафимы и её любовника.
Неожиданная встреча с Эдуардом в 1951 году поставила жирную точку между прошлым и будущим Ксанки.
После смерти Зары, Ксанка надолго ушла в себя. Повторяющиеся приступы пугали Вадима и Николая.
Сын договорился с врачами и Ксанку поместили на обследование.
Она провела в больнице почти полгода. Ей делали уколы, массажи, контрастные ванны.
На встрече с сыном она говорила:
— Я тут как на курорте. Только за мной уход. Остальные по палатам и их человек по десять там. Недолюбливают меня. Одиночкой называют. Сторонятся, шепчут разное. Да я и не беру в голову. Пусть языки чешут.
— Мам, всё договорено, вот и уход другой. Скоро домой.
— Скоро домой… — из уст Ксанки это звучало и обнадёживающе, и грустно, и радостно.
Николай не очень понимал настрой матери.
Он готов был и сейчас забрать её домой, но доктор всё проводил какие-то исследования.
Вадим навещал Ксанку каждый день.
Он в последнее время был очень задумчив.
— С Ильёй что-то? — интересовалась Ксанка.
— Нет, с ним всё хорошо. Без тебя скучно дома, вот и грущу.
Но Ксанка не верила. Любое появление Вадима вызывало тревогу.
В больнице Ксанка заметила, что ей морально легче находиться одной, нежели с ним.
Наверное поэтому за полгода вне дома она не сходила с ума от одиночества.
Она это одиночество заслужила. Она в нём купалась, оздоравливалась.
В день выписки Ксанка домой не захотела. Заупрямилась и осталась ещё на несколько дней.
Николай забирал её уже силой.
Окаянная вырывалась и кричала на сына.
Доктор смотрел на пациентку и говорил, что можно её оставить.
Но Николай забрал мать.
Ксанка долгое время отвыкала от таблеток. Были периоды, когда она их требовала. Бросалась на Вадима с кулаками, просила отвезти её обратно в больницу.
Дождавшись, когда в доме никого не было, Ксанка вышла на улицу.
Она бездумно брела по городу.
Два раза чуть не попала под машину. Ей сигналили, кричали ругательства, она лишь махала рукой и отходила от проезжей части.
На небольшой аллее присела на скамью.
Тут же её погнал дворник с ошарашенным видом и сиплым противным голосом:
— Дyрёха, окрашено!
Ксанка посмотрела на объявления рядом с лавочками, посетовала на то, что юбка теперь в краске, пошла дальше.
— Блаженная какая-то, — просипел дворник.
Ксанка шла уже по какой-то незнакомой улице. Потом ощутила себя в автобусе. Очень этому удивилась.
Одни люди выходили, другие заходили, но Ксанка продолжала сидеть и смотреть в окно.
Перед глазами мелькали дома, потом поля, потом опять дома.
Какая-то неведомая сила потянула Ксанку на выход.
Небольшая остановка стояла на окраине незнакомого Ксанке места.
Это был какой-то посёлок или небольшой городок.
Высились двухэтажные дома прямо за остановкой.
Ксанка вздохнула и направилась к этим домам.
Она не понимала, зачем ей туда нужно. Ноги сами несли её.
За домом был разбит молодой парк. Недавно посаженные деревья только-только набирали свою силу, несмело выбрасывая тонкие веточки, словно изучая пространство вокруг себя.
Ксанка коснулась одной такой веточки, погладила её и так радостно стало на душе, что даже засмеялась.
Обошла весь парк, каждому деревцу уделила внимание.
Потом присела на скамью и закрыла глаза.
Вдруг почувствовала, что кто-то присел рядом.
Не открывая глаз стала гадать, кто это: мужчина, женщина или ребёнок.
А когда открыла, вскочила на ноги и закричала:
— Сгинь, сгинь, кому говорю!
Эдуард поднялся на ноги, поклонился, закряхтел. Обратно плюхнулся на скамью и выругался.
Ксанка смотрела на него ошарашенно.
— Что, соскучилась? — голос Эдуарда был таким, как и раньше, только появилась одышка и некоторое растягивание слов.
— Ты бессмертный что ли? — удивлённо спросила Ксанка.
— Я же бог, — Эдуард говорил это с такой уверенностью, что у Ксанки в голове закралась мысль о том, что он действительно бог, раз может вот так быть везде, манить к себе, завлекать в свои запутанные сети.
Эдуард словно прочитал её мысли и произнёс:
— А ты ещё и сомневалась в этом? Сколько лет твержу тебе, а ты всё не веришь. Вот теперь поверила. Похвально.
Не спрашивай у меня, почему я притащил тебя сюда. Здесь нам никто мешать не будет. Пойдём со мной, я покажу кое-что.
Ксанка даже взяла Эдуарда за руку.
Он повёл её в сторону кладбища.
Уводя её вглубь что-то бормотал под нос, а потом резко остановился и опустился на колени.
— Вот она… Лежит, никуда уже не убежит. А мне бы рядом лечь, да я таскаю своё тощее тело и никак не могу уйти.
Не берут меня туда. Говорят, возвращайся с тем, с чем родился. А я-то всё по доброте душевной разбазарил. То Вадиму, то Аське, то тебе… Вот и не берут меня. А зря.
Вот сейчас я знаю, что Серафима здесь и никуда она не денется. Мне можно и не охотиться за тобой. Месть моя ушла вместе со смертью твоей матери. Девять дней сегодня.
Эдуард усмехнулся, поднялся с колен, положил руку на крест.
Ушла она от вас, потому что я довёл её до этого. Она испортила моей крови много. Всю. Сначала крутила хвостом. Я ей в отцы годился. А она посмотрит на меня, и всё… Пропал.
Было у нас с ней несколько ночей.
Забеременела. И запаниковала, пришлось спешно замуж выходить. Нашла себе жениха такого, с которым договорённость заключила, что без близости жить будут.
Муженёк её через несколько лет мальчишку новорожденного принёс домой, сказал, чтобы воспитывала. Вот так у тебя появился брат.
Не спрашивай о нём, я не знаю где он. Я ничего уже не знаю в этой жизни. Я стал старым, память подводит.
Не захотела Серафима стать моей женой.
Как я её ни просил, как ни умолял. Ей, видите ли не нравилось, что я дружбу с колдуньями водил. А мне это свыше было надиктовано. Они мне свой дар отдавали, а я оставлял кровиночку после себя.
Она не захотела с этим мириться. И забыла о своих чувствах ко мне напрочь.
А от вас она ушла к моему старому товарищу. Он перед революцией занимал высокий пост, а во время революции примкнул к Красной армии. По просьбе Серафимы меня не трогала новая власть. Только мне одному оставили родной дом, ничего при этом не забрав.
Я знал, что это её заслуга, но ревность съедала меня. Она меня сжигала, вычистила меня изнутри. И я стал мстить. Много чего навалилось в тот момент. Через Вадима я решил добраться до тебя. А этот чёрт меня перехитрил. Так и не забрал я свою силу у него. Живёт он за счёт меня. Я из-за него не могу уйти.
Эдуард почти перешёл на крик, потом успокоился, продолжил вполголоса.
Серафима, я тебе скажу, всю жизнь была где-то рядом с тобой. Она даже встречала тебя в некоторых местах. Но ты её не узнавала.
Я думал, что твоя мать вернётся ко мне, пожалеет тебя. Она знала о твоих страданиях. Я заигрался. Забыв уже о том, с чего начинал свою месть, был одержим найти Вадима. Я теперь его и не найду больше.
Он хоть и живёт с тобой, у меня к нему доступа нет. Защитился он в своё время. Не растратил свои силы.
Думаешь, он любил тебя? Не-е-е-т… Он через тебя меня злил. Тебе было плохо — значит, Вадим рядом. Я охотился за ним, а досаждал тебе. А он напитывался силой и моей, и твоей.
Вот так далеко всё зашло, пока мои сокровища не были украдены.
Зачем они мне? Я ведь бог, у меня должны быть несметные сокровища. Только у меня одного.
А их украли. Чёрт твой украл.
Он, наверное, и с Аськой не поделился. Девка эта тоже настрадалась.
Она меня как родного отца воспринимала, а я всегда тебя в пример ставил. О красоте твоей говорил ей, она злилась. Ведь тоже была недурна собой. Аська что-то по просьбе Вадима выполняла, а сама всю свою ненависть на тебя выливала. Она и сына у тебя украла, чтобы ты страдала без него.
Что там она делала с Вадимом, как колдовали, как людей грабили — я не могу сказать. Но боевому духу Аськи можно только позавидовать.
Она, чтобы расположение моё к себе заиметь, старалась чем-то удивить. Но она слаба. Быстро выходит из себя и не может долго держать сопротивление. Я всё своё у неё забрал, а иначе она могла быть и сильнее Вадима.
Я топил свою боль в других женщинах. Я влюблял их в себя. Они были счастливы, рожали мне детей.
А я своё потомство не бросаю.
Все они воспитывались в приюте, я всячески тому приюту помогал.
Вот меня обвиняли в том, что я детей украл, а я лишь сделал из них людей. Знаешь, сколько среди них талантов? О-о-о-о-о, ты не знаешь.
Ксанка устала стоять на ногах. Присела рядом с Эдуардом.
— Когда у тебя есть сила, недоступная другим, когда ты её демонстрируешь, будь готова к тому, что кто-то такой же притянется. Вот хотя бы тот же Руслан к Заре прикипел. Я и подумать не мог, что она найдёт себе потомственного колдуна.
Но их счастью было мало отведено. Зара иссякла как колдунья, и поэтому её забрали.
Я любил по-настоящему в жизни только Домну и Серафиму. Остальные просто любили меня сами. Я же чертовски красив, обаятелен. Я даже сейчас могу жениться.
Ксанка посмотрел на отца и произнесла:
— На мне жениться? Что уж! Не отказывай себе, папенька. Иди до конца. Месть свою напитай.
— Так тут уже и есть конец, — ответил Эдуард и указал рукой на холмик с крестом. — Я тебя привёл к окраине. И знаешь, что… Если Вадим не отдаёт мне своё, я заберу всё у тебя. Ты всё равно уже неживая. Ты какая-то бесполезная.
Ксанка вспыхнула, стала пятиться назад.
— Э-э-э, — заволновался Эдуард и схватил Ксанку за руку.
Она закричала.
Вдруг откуда-то появился молодой парень.
Он оттолкнул Ксанку от старика и встал между ними.
— Чего пристаёшь, корыто?
Эдуард насупился, выставил вперёд кулаки и выпалил:
— Кого корытом назвал?
— Тебя, — паренёк засмеялся и обратился к Ксанке: — Беги, тётенька, я с этим пнём справлюсь.
— Кого ты пнём назвал? — Эдуард неистовствовал.
Ксанка бежать не стала. Лишь отошла назад.
А паренёк вдруг ударил Эдуарда, тот покачнулся и упал.
— Недалеко ходить надо, — весело сказал парень и побежал между могилками.
Он отдалялся, а Ксанка кричала во всё горло:
— Убили, убили нелюди!
Она плохо помнила, что было дальше.
Когда увидела перед собой лицо сына — испугалась.
Вспомнила, что его не было на кладбище.
— Как ты могла так далеко уехать? Зачем ты сбежала? Мать… Ну я уже совсем без сил.
— Не говори так, — прошипела Ксанка. — Никогда не говори, что ты без сил. Так и будет, накличешь.
— Не верю я в это всё. Ты чего на кладбище делала?
— С дедом твоим встречалась. Его похоронить надобно, — ответила Ксанка.
— Кого похоронить? Какого деда? — Николай был так удивлён, что окаянная стала напрягать мозги, чтобы вспомнить, где она была и с кем.
Но она точно помнила, что Эдуард после удара лежал на земле.
— Тебя нашли орущую на кладбище в 70 километрах от дома. Слава богу, что Вадим рассказал, что ты ушла и по ориентировкам тебя быстро узнали. Мать… Надо опять в больницу.
— Где Эдуард? — Ксанка не хотела сейчас думать о больнице.
Николай тяжело вздохнул, взял мать за руку и повёл к машине.
Всю дорогу домой Ксанка по памяти рассказывала сыну о том, что с ней произошло.
Но Николай не верил.
Зато поверил Вадим.
— Ну всё, родная! Это была последняя ваша встреча.
Эта встреча действительно была последняя.
Ксанка больше никогда не видела Эдуарда. Она и не знала, жив он или нет.
По информации, добытой Николаем, Серафима действительно жила и здравствовала долгое время после исчезновения. Она была замужем за видным партийным работником, купалась в богатстве, уважении, восхищении. Она не думала о детях, а думала только о своей жизни.
Для всех знакомых Серафима была бездетной. У неё был склочный характер, она знала себе цену и набивала её своей красотой.
Ксанка несколько раз была на могиле матери. И чего только она на той могиле не наговорила! И гадостей, и материлась, и умоляла о прощении, и открещивалась от матери. Но в итоге успокоилась.
После всего этого Ксанку уже не мучили приступы.
В середине восьмидесятых Николая перевели в посёлок начальником милиции.
Он забрал с собой Ксанку и Вадима.
Вадим за последние несколько лет очень сильно постарел и почти не вставал с кровати.
Ксанка ухаживала за ним.
Илья приезжал редко. А потом и вовсе забыл дорогу к родным матери и отцу. Ася всё же заменила ему всех.
Вадим умер в 1987 году. Он умирал в страшных муках. Ксанке казалось, что вот он уже испустил последний дух.
Но он воскресал и сотрясал всё вокруг страшным криком.
— Дышать не могу, — кричал Вадим.
Врачи ничего не могли сделать.
Ксанка открывала окна, становилось немного легче.
В итоге Вадим умер ночью. Последней его фразой было:
— Я любил только тебя…
Ксанка рыдала над телом мужа и никого к нему не подпускала.
Николай, уже немолодой мужчина, оттаскивал от Вадима обезумевшую мать.
В 1992 году в посёлок пришли бандиты, они велели отдать на благо страны весь скот.
Ксанка своей правнучке Машеньке сказала:
— Прячь Зинку (свинью) в дом, я что-нибудь придумаю.
Девочка с трудом затолкала свинью в дом.
Когда выглянула в окно, ахнула. Её бабушка Ксанка превратилась в свинью.
Бандиты забрали её с собой. Через три дня Ксанка вернулась.
Обеспокоенные родственники спрашивали о том, где она была.
— В хлеву была. Обернулась обратно человеком, меня там заметили и выгнали. Вот я домой и пришла.
Никто Ксанке не поверил. Но Машенька этого никогда не забудет.
Ксанка умерла в 1994 году.
После того случая со свиньёй она сильно заболела. Мало ходила, мало ела.
Умерла Ксанка после завтрака. Решила прилечь.
Машенька и Николай были рядом.
Ксанка улыбнулась, помахала сыну и правнучке рукой и закрыла глаза навечно.
***
История рассказана моим читателем Остапом Николаевичем, внуком Ксанки.
Все имена в повести настоящие.
Фамилии по просьбе рассказчика озвучивать не буду.
***
Дорогие читатели, многих интересовало, как мне писалась эта история. Ведь она очень сильно касалась того, чего нам лучше не знать.
На удивление (по сравнению со «Святым Петром») она далась мне легко. Трудно было работать с таким огромным количеством действующих лиц. Ведь за жизнь Ксанки их переменилось очень много.
Я, конечно, не отрицаю всё это потустороннее, неизведанное. Оно есть. Мне приходилось сталкиваться.
Но всё же счастья это приносит мало.
Ксанку искренне жаль. Она промаялась всю жизнь, став пешкой в игре сумасшедшего Эдуарда.
Она промаялась всю жизнь, предаваемая родной матерью, которая просто наслаждалась жизнью, зная, как страдает её дочь. Для меня это уму непостижимо.
Спасибо всем, кто был со мной на страницах этой книги. Я донесла до вас эту историю как смогла.
Возможно, кто-то смог бы сделать это лучше.
Все осуждающие пусть задумаются о том, что я никого не держу и не заставляю читать. Вы сначала напишите сами, а внизу подпишите: «Хрeнь», так как писали мне. Может тогда вам станет легче, и ваши бесы вас покинут. Не забывайте быть людьми.
Всех своих постоянных любимых читателей и новых (их появилось много) я благодарю за внимание к моим книгам.
Спасибо, что вы со мной.
Для тех, кто хочет отблагодарить финансово, прикрепляю платёжные данные. Никого не принуждаю. Это всё по вашему лишь желанию.
Для переводов по системе быстрых платежей:
89094174464 (Карты Сбербанка, Тиньков банка, ВТБ, Альфа банка привязаны к номеру)
Все карты оформлены на имя Приходько Анна Юрьевна
Карта Сбербанка: 5469 4009 3226 8340
Тиньков: 5536 9139 0865 6917
Альфа Банк: 4584 4329 4002 9789
У меня остались свободные книги:
"Зоя" 1600 рублей (доставка по России включена)
"А между нами снег" 2000 рублей (доставка по России включена)
"Вуаль для любви" 1000 рублей (доставка по России включена, книга выйдет из печати в начале июля).
Все книги я подписываю и присылаю с тематическим подарочком.
Для заказа можно писать мне в Ватсап 89045097050
А теперь я буду отдыхать.
Ещё не знаю, когда я вернусь на Дзен с новой книгой.
Возможно 1 июля (дата неточная). Время покажет.
До новых встреч, мои дорогие читатели!