17 июня 1903 года родился русский советский поэт и драматург Михаил Аркадьевич Светлов (1903-1964).
В тех глазах правда века сурова.
В тех глазах совесть века светла.
И душою поэта Светлова
Ты, романтика, вечно была.
(Анатолий Поперечный)
29 августа 1926 года в «Комсомольской правде» появилось стихотворение «Гренада» никому не известного автора Михаила Светлова:
Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья —
«Гренада, Гренада,
Гренада моя!»
Сразу же «Гренада» зазвучала: ее приняли даже мэтры поэзии - Маяковский читал в сценических выступлениях, Марина Цветаева написала Пастернаку: «Передай Светлову, что его «Гренада» — мой любимый стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было. Этого, впрочем, не говори, пусть Есенину мирно спится». Удивительным образом стихотворение оказалось пророческим: ровно десять лет спустя «Гренаду» пели бойцы-интернационалисты на войне в Испании, считая песню народной, актуальной, только что написанной. В концлагере Маутхаузен «Гренада» стала гимном узников, за его исполнение их убивали на месте…
Да разве только «Гренада» стала песней! Известное всем стихотворение «Большая дорога» Михаил Светлов написал еще в 1928 году, а лихая гусарская песня звучит до сих пор в фильме Эльдара Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово»:
Большая дорога военной удачи,
Там множество женщин красивых бежало,
Армейцам любовь отдавая без сдачи,
Без слез, без истерик, без писем, без жалоб.
Я тоже не ангел, я тоже частенько
У двери красавицы шпорами тенькал,
Усы запускал и закручивал лихо,
Пускаясь в любовную неразбериху.
И знаменитая «Каховка»:
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Немало пришлось нам пройти.
Мы мирные люди, но наш бронепоезд
Стоит на запасном пути!
В 1935 году кинорежиссер Семен Тимошенко снимал фильм «Три товарища», главные герои которого подружились еще на Гражданской, и в сценарии имелся совсем крошечный эпизод, где старые друзья вспоминают: «А помнишь в 20-м под Каховкой?..» (в 1920 году в небольшом поселке под Херсоном велись бои с врангелевскими войсками). Композитор Исаак Дунаевский тут же сделал пометку: «Здесь должна быть песня!». И она появилась. Режиссер поехал в Москву к Михаилу Светлову, которого хорошо знал, и прямо с порога поставил перед поэтом задачу: «нужна песня, в которой были бы Каховка и девушка». Устав с дороги, тут же прилег на диван с просьбой разбудить его, когда что-то начнет получаться.
В статье «Мы, как знамя, поднимем песню» Светлов вспоминал:
«Каховка — это моя земля. Я вспомнил горящую Украину, свою юность, своих товарищей…
Мой друг Тимошенко спал недолго. Я разбудил его через сорок минут. Сонным голосом он спросил меня:
— Как же это так у тебя получилось, Миша? Всего сорок минут прошло!
Я сказал:
— Ты плохо считаешь. Прошло сорок минут плюс моя жизнь».
Музыка родилась тоже очень быстро, прямо в студии, на глазах у всей съемочной группы.
«…Дунаевский, тихо покачиваясь в такт песне, посмотрел кругом, ища, очевидно, Светлова, - вспоминал народный артист СССР Михаил Жаров, - а Светлов, вдруг ставший юным, скромно сидел в уголке за декорацией и слушал песню с закрытыми глазами, как будто перед ним проходило все, о чем в песне он поведал людям. Его губы тихо шептали:
Ты помнишь, товарищ,
Как вместе сражались,
Как нас обнимала гроза?..»
Но судьба Светлова никогда не была легкой: его обвиняли в троцкизме, исключили из комсомола; хорошо, что только этим обошлось, за слова «Коммунистической партии нет давно, она переродилась во что-то ужасное и не имеет ничего общего с пролетариатом» поэт мог понести и более жёсткую кару.
Всю войну Михаил Светлов прошёл военным корреспондентом, дошёл до Берлина, его очерки нам известны так же, как и стихи. Во фронтовых воспоминаниях Евгений Долматовский рассказывает нам о подвигах майора Светлова:
«… до меня доходили только легенды о Светлове. Майор Светлов в составе танкового экипажа участвует в прорыве… Майор Светлов в дни Бобруйского «котла» столкнулся с группой немецких солдат во главе с генералом, взял их в плен и привел в штаб… Майор Светлов выпускает газету, находясь вместе с корпусом в глубоком рейде в глубь Польши и Германии. Между прочим, он опять взял в плен группу солдат. За мужество, проявленное в годы войны, корреспондент М. Светлов награжден тремя орденами и медалями».
Но, тем не менее, негласный запрет на творчество Михаила Светлова продолжался и после войны и был снят только в 1954 году. Настоящего признания поэт удостоился только после смерти: в 1967 году ему была присуждена его единственная литературная награда - Ленинская Премия в разделе «Поэзия». Посмертно…
Из дневника Павла Антокольского: «Как много хорошего ушло вместе с ним. Определить, что именно – невозможно. Не только талант, как бы ни был он велик, не только доброта, остроумие, нравственное достоинство, помощь в поддержке сотням людей. Неопределимо – обаяние. А главное – Светлов был предметом общей непрестанной любви. Если был, значит, заслужил».
Михаил Светлов «Моя поэзия», 1957
Нет! Жизнь моя не стала ржавой,
Не оскудело бытиё…
Поэзия – моя держава,
Я вечный подданный её.
Не только в строчках воспалённых
Я дань эпохе приношу, –
Пишу для будущих влюблённых
И для расставшихся пишу.
О, сколько мной уже забыто,
Пока я шёл издалека!
Уже на юности прибита
Мемориальная доска.
Но всё ж дела не так уж плохи,
Но я читателю знаком -
Шагал я долго по эпохе
И в обуви и босиком.
Желание вошло в привычку —
Для взрослых и для детворы
Так хочется последней спичкой
Зажечь высокие костры!
И, жаждою тепла влекомы,
К стихотворенью на ночлег
Приходят все — и мне знакомый
И незнакомый человек.
В полярных льдах, в кругу черешен,
И в мирной жизни, и в бою
Утешить тех, кто не утешен,
Зову Поэзию свою.
Михаил Светлов, «Жизнь поэта», 1961
Молодежь! Ты мое начальство —
Уважаю тебя и боюсь.
Продолжаю с тобою встречаться,
Опасаюсь, что разлучусь.
А встречаться я не устану,
Я, где хочешь, везде найду
Путешествующих постоянно
Человека или звезду.
Дал я людям клятву на верность,
Пусть мне будет невмоготу.
Буду сердце нести как термос,
Сохраняющий теплоту.
Пусть живу я вполне достойно,
Пусть довольна мною родня —
Мысль о том, что умру спокойно,
Почему-то страшит меня.
Я участвую в напряженье
Всей эпохи моей, когда
Разворачивается движенье
Справедливости и труда.
Всем родившимся дал я имя,
Соглашаются, мне близки,
Стать родителями моими
Все старушки и старики.
Жизнь поэта! Без передышки
Я всё время провел с тобой,
Ты была при огромных вспышках
Тоже маленькою зарей.
