Наташа и Андрей молча шли по улицам Приморска. Спускались тихие сумерки, город зажигал свои приветливые огни. Оба были немного подавлены.
- Странно всё это, согласись! – прервал молчание Жигулин, уже подходя к Загорянке.
Наташа кивнула.
- Завтра будут готовы результаты экспертизы, проводимые с перчаткой. Всё, что ты узнала в Краснодаре и, что я обнаружил здесь, мы суммируем и предъявим обвинение Фроловым.
- Какое обвинение, Андрей? – спросила Наташа, остановившись. – Мы не знаем главного, причину всего происходящего в этой семье. А она была – эта причина! И серьёзная. Без неё обвинение будет липовым.
- Я понимаю, но мы пытаемся с тобой её найти, но ничего не выходит.
Дойдя до УВД Жигулин и Наташа поняли, что пришли сюда напрасно. Здесь им сегодня больше нечего делать. Они машинально, как по команде, прошли мимо к парку Ленина. Там усевшись на лавочку, Наташа продолжала размышлять:
- Я не пойму только одного, почему Косарев отказался рассказать о ссоре в Краснодаре? Ведь она, наверняка, была! Что он хочет скрыть?
- Дело приняло серьёзный оборот. Нужно ехать к нему снова, думаю, теперь-то, он скажет!
Так и сделали. Жигулин с утра остался в УВД ждать результатов лабораторных исследований с перчаткой, а Наташа уехала к Косареву. Увидев её снова, Вадим обрадовался, но, когда узнал зачем она приехала, сразу похолодел и изменился в лице.
- Я знал, что этот вопрос здесь опять прозвучит. Но…
- Значит, так! – быстро перебила его Наташа. – Или вы отвечаете мне, или я сразу уезжаю и тогда, увы, не смогу вам ни чем помочь!
- Это жестоко!
- А, как вы хотели?!
Немного поколебавшись, Вадим сдался. Перспектива душевнобольного его не устраивала.
- Это было уже после игр, - начал он, - мы всей командой поехали на экскурсию по городу, а Димка остался в номере, он у нас был на двоих. Когда я вернулся, а это произошло раньше запланированного, для него это явилось неожиданностью. Он сидел на кровати и колол себя шприцем.
Вадим замолчал. Пауза была длинной. От такого поворота следующий вопрос у Егоровой не получился, но Косарев разрешил всё сам. Он вскинул голову и продолжил.
- Я распахнул дверь и ворвался в номер. Димка был напуган моим внезапным появлением, за своим занятием он не заметил, как я вошёл. Он был закрыт изнутри, но у меня имелся ключ. В общем, я его схватил за грудки и стал требовать объяснений. Хотя, чего объяснять? Больным он не был, лекарств не принимал и не колол никогда. Допинг не может быть, мы уже отыграли и улетали утром домой. Значит наркотик! Димка тут же ударился в истерику, клялся, что это последний раз, что он и до того момента, редко им пользовался. Жаловался на переутомление, хотел, мол, наркотиком снять стрессы. И взял с меня слово молчать. Я ему поверил.
- Ах, вот оно что! – Егорова поднялась с места. – Где он их брал?
- Он не сказал. Видимо, до игры, он наркотиком не пользовался, иначе бы при проверке перед матчем всё обнаружилось.
- Как ты думаешь, Вадим, он из дома всё привез: и шприцы, и наркотики?
- Не знаю! Скорее всего – да! Хотя, может имеет в Краснодаре с кем-нибудь связь.
- Встречался он там с человеком неизвестным тебе?
- Нет, не видел. Мы постоянно были вместе. Нет! Если кто только, через наших передавал, но это вряд ли…
- До Краснодара, ты ничего за ним не замечал?
- Нет, не замечал.
- Не удивляйся, что перехожу к другой теме, она не менее важна. У твоего тестя при тебе были приступы астмы? Ты знаешь, что с ним произошло?
- Мне сообщили. А приступов при мне не было. Но я знаю, что он был болен, Вика говорила. Я однажды, увидел шприц на его столе, у Вики дома, и спросил для чего он, жена ответила, что отец делает себе уколы, вводит внутривенное. А приступов не было точно.
- Мне всё теперь ясно! Раньше надо было тебе всё рассказать… Я буду требовать, чтобы тебя выпустили отсюда немедленно!
- Наташа, объясни, наконец…
- Обо всём, ты узнаешь дома!
С этими словами девушка вышла из палаты Косарева и поспешила к глав-врачу. Минут через десять, главврач выскочил из своего кабинета, как ужаленный и побежал за лечащим врачом Вадима. В клинике поднялась буря скандала. И причиной послужило обвинение, выдвинутое Егоровой, в получении взятки лечащим врачом от Фроловых, который, по словам Наташи, умышленно держал здесь Вадима без особых причин, по просьбе его родственников со стороны жены. Так или иначе, но со скандалом Егорова добилась выписки Вадима под расписку матери. Довольная, она приехала на Загорянку, 18 и начала работать с «Делом».
Тем временем, пришли результаты экспертизы. Внутри железной перчатки, действительно, были обнаружены следы красной краски, точнее, разведённого гуаша. Вероятнее всего, как пояснил Андрей, краску налили в целлофановый мешочек и поместили внутри перчатки. Затем через отверстие, специально проделанное, краска выдавливалась и капала на пол в виде крови. Наташа проверила записи. Вадим заметил, что на часах, когда вошёл ряженый, было без пятнадцати час, а к соседке Вика пришла лишь пол второго ночи. Теперь понятно, куда Косарева дела эти полчаса. Она убирала следы «крови» на полу, помогала третьему лицу снять свой маскарадный костюм и гипсовое лицо. Всё убрали, открыли окно для проветривания и фальшивая «статуя» преспокойно отправилась домой. Всё, о чём думала Наташа, представало перед её глазами. Одна картина последовательно сменяла другую. Казалось, что в деле Косарева нет ничего тайного или не ясного. Но вопрос с Фроловым-старшим стоял особняком и требовал дальнейших разъяснений.
Поработав немного за столом, Наташа позвонила матери Вадима и сообщила, что та сможет забрать сына из больницы под расписку в любое время. От радости и волнения женщина потеряла дар речи. Она всхлипывала в трубку, а потом долго благодарила Наташу и обещала зайти в УВД, узнать о подробностях дела. С этим, Егорова просила Косареву не торопиться.
- Андрей, ты мне очень помог. Я тебе благодарна, всё очень здорово! - говорила Наташа по дороге домой.
Как и в прошлый раз, в предыдущий вечер, Жигулин провожал её до подъезда.
- Что за ерунда! Не стоит благодарности, - начал было он, опустив глаза.
- Не скромничай! Если благодарю, значит есть за что!
Совсем недавно Наташа уже благодарила Андрея, стоя в пустом кабинете у окна. И сейчас, идя рядом с ней, Жигулин вспомнил об этом и, как в прошлый раз, почувствовал неловкость. Да, Наташу он ни о чём не спросил, но на следующий день, после прогулки в парке, у него состоялся разговор с Егоровым в их рабочем кабинете. Андрей чувствовал за собой вину в том, что сделал Наташе больно, заставив вспомнить самое сокровенное. Эту застывшую боль он прочел в глазах девушки, там, на аллее парка, а после долго мучился и не находил покоя. В таком смятённом состоянии и застал его утром Егоров.
- У тебя воспаленные глаза, Андрей! Ты не спал? – спросил он сходу.
- Спал, но плохо, - признался Жигулин.
- В чём же причина твоей бессонницы, если не секрет?
Андрей молчал.
- Что-то личное, да? Ну, мне-то, скажи! Ни один день, небось, вместе работаем!
Жигулин продолжал упорно молчать, но потом внезапно, вскинул на полковника свои пронзительные синие глаза и Егоров сердцем почувствовал причину подавленного настроения своего помощника. Она заключалась в его дочери. Егоров и раньше замечал, что Андрей к ней не равнодушен. В разговорах с Алексеем Михайловичем, он часто упоминал о Наташе и всегда при этом смущался, как школьник, выскакивал без всякой причины из кабинета, лишь заслышав её голос в коридоре. К тому же, Наташа за ужином упоминала о случайной встрече с Андреем в парке. «Значит, там произошёл какой-то разговор, который его взбудоражил»: - сообразил полковник.
Он подошёл к Андрею и положил ему руку на плечо.
- Ты не обижайся на Наташу, - сказал он.
- Я не обижаюсь, - глядя в сторону, тихо произнес Жигулин, - я боюсь, что она на меня обиделась… А вы, проницательны, всё поняли!
- Отчего же мне проницательным не быть, я отец! Она моя дочь и тоже вчера весь вечер молчала и вздыхала.
- Да? – упавшим голосом переспросил Андрей.
- Ну-ка, расскажи, что у вас там произошло вчера? Давай, мне-то можно!
И жажда поделиться своим горем – победила.
- Мне очень тяжело и неловко, что я заставил вспомнить Наташу один неприятный момент её жизни. О человеке, которого она до сих пор, не может забыть.
Егоров выслушал ответ, сел возле стола и тяжело вздохнул.
- Да, не его она не может забыть, а чувство своё! Понимаешь? Всё настолько там переплелось! Ведь это была не просто любовь, то была любовь замешанная на боли, страданиях, её личной трагедии, наконец. Если бы Коля бросил её и уехал куда-нибудь, такую любовь Наташа забыла бы сразу. А здесь, невостребованное чувство, отношения, которые оборвала нелепая трагедия. Здесь, всё так тесно сплелось в один тугой узел, что развязать его теперь очень трудно. Конечно, со временем всё забывается, но что-то остается в подсознании, какой-то внутренний барьер, мешающий ей сближаться с кем бы то ни было. Для неё сейчас существует только одна любовь, та, бывшая и она не хочет понять, что может быть ещё и другая.
- Наташа рассказывала, как всё это случилось? – осевшим голосом спросил Андрей.
- Да, конечно!
И Егоров рассказал о том, что знал от дочери.
Наташа ничего не знала о том разговоре, а сам Андрей желал, чтобы она никогда о нём не узнала. Сейчас он смотрел на неё и думал: другая любовь для девушки не существует, но ведь и для него теперь, тоже не существует никакой другой любви, кроме той, которую он уже испытывает.
- Вот и пришли, - проговорила она, окинув взглядом дом, у которого они остановились.
- Надо же, наркоман в Приморске! – Андрей усмехнулся. – Кто бы мог подумать! Я всегда считал, что наркоманы и прочие, где-то там, далеко, за границей, а тут совсем рядом оказалось. Интересно, где он берет эти наркотики?
- Да, интересно. И родители, скорее всего, знают. Уверена, что с их подачи Косарев стал жертвой.
- Как ты анализируешь показания Косарева, насчет тестя?
- Никак. Нужно ещё проверить. Он видел шприц у тестя на столе, а его предназначение объясняет лишь со слов жены. Возможно – это был шприц Дмитрия и Вика солгала. К тому же, внутривенное в домашних условиях делать очень рискованно.
- Но, отчего-то он умер? Врачи констатируют астму, которая никак не доказана. Даже имени частника, у которого лечился Фролов, мы не знаем, - говорил Андрей, стоя у подъезда.
- Вряд ли этот частник существует!
Наташа поёжилась от налетевшего прохладного ветерка.
- Как же он тогда лечился?
- Никак, - ответила Егорова, - он не был болен астмой. Он ни чем не был болен и умер от чего-то другого.
- Как? А вскрытие?
- Не было никакого вскрытия.
- Что-о?!
- Я сегодня была в городской больнице, после того, как с Косаревой по телефону поговорила, сразу поехала туда. Потребовала акт медицинской экспертизы о причинах смерти. Врач очень смутился, покраснел и сказал, что вскрытие они не проводили по просьбе жены Фролова. Скорее всего, она и здесь дала большую взятку.
- Но это же… Не понимаю, - Андрей в волнении сел на скамейку и уставился в одну точку на асфальте.
- Единственным доказательством его болезни, может быть пункт скорой помощи. Фролов-младший говорил, что отец вызывал "скорую", - продолжала Егорова.
- Правильно, но как узнать? Записи регистрации вызовов долго хранить не будут. А он сам сказал, что в этом году "скорую" не вызывали, кроме последнего случая, когда отец уже умирал.
- Существует архив скорой помощи, может там…
- Нет, потеряем уйму времени и ничего не найдем, а завтра уже похороны. Нужно требовать санкцию прокурора на повторное вскрытие, то есть, на настоящую экспертизу. Согласись, при нынешнем раскладе дел – это необходимо.
- Согласна и отлично всё понимаю. Но Фролова имеет право, как жена, уверенная в причинах смерти мужа, наложить запрет на экспертизу. Здесь противоправных действий с её стороны нет.
Наташа задумчиво взглянула на Андрея и тихо сказала:
- Ведь он был директором нашей школы и, говорят, не плохим.
- Он проходил по делу Филимоновой? – осторожно спросил Андрей.
- Да… Нам бы ещё с Ерохиной разобраться. Доказательства против неё ничтожны, она будет всё отрицать. Кстати, мы даже не знаем её адреса.
Андрей встал со скамейки и подошел к Наташе, которая стояла чуть в стороне от него и ёжилась от ветра.
- Пусть тебя это не волнует, я сам займусь Ерохиной… Да, ты совсем замерзла! Какой ветер!
Андрей притянул Наташу к себе. Она не оттолкнула его, а осторожно вывернулась, посмотрела на свои окна и сказала, улыбнувшись:
- Мне пора! Действительно холодно, ветер!
Она махнула рукой Андрею и влетела в свой подъезд.
- До завтра! – крикнул ей вслед Жигулин и пошёл на остановку трамвая.
Вечером в своём кабинете, надев очки, Султанов изучал материалы дела, касающиеся Косарева. Ордер на обыск в квартире Фроловых лежал на столе, по имеющимся данным в доме есть наркотики. Это редкий случай в Приморске и, наверняка, наркотики привозные. Фролов с кем-то связан. Но дело тормозилось смертью Максима Максимовича. Пока семья в трауре, как он может отправить туда оперативников?! Эх, Максим Максимович! Что же с ним произошло? Наташа доложила Султанову, что вскрытия не было. Он заинтересовался столь неожиданным фактом и сейчас сидел за столом, перебирая в уме поочерёдно возможные версии. «Да, жена могла на этом настоять, будучи уверенной в причине смерти мужа. Она то, может, и уверена, - думал полковник, - но для нас это тупик.» Нигде о его болезни не сказано, ни единого слова. Что собиралась предпринять Наташа, он не знал. Делом занималась она и её право самостоятельно принимать решения – не оспоримо. Но тут всё гораздо серьёзнее, чем Султанов предполагал вначале и решиться на что-то, нужно немедленно сейчас же! Наташа слишком молода и не опытна в таких делах, ей самой будет сложно.
Полковник отодвинул от себя папку и поднял трубку телефона.
- Криминалистическую машину-фургон на выезд, - скомандовал он и быстро поднялся из-за стола.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
