Кратер Прономос, несомненно, знаменует собой кульминационный момент производства греческих ‘театральных ваз’. Однако, возможно, не будет преувеличением утверждать, что это великолепное зрелище можно одновременно рассматривать как свидетельство и симптом больших перемен или – в зависимости от точки зрения – даже кризиса в афинской театральной культуре. Что касается ее реальной образности, то особого внимания заслуживают три аспекта. Во-первых: отказ от воспроизведения сцены из пьесы переносит акцент с воздействия реального театрального представления на театр как институт; во-вторых: расположение главных героев подчеркивает два источника власти: Диониса как вдохновляющего покровителя театра и граждан полиса как организаторов представлений; в-третьих: акцент на сатирическую пьесу объясняется главным образом их визуальной и семантической эффективностью. Хотя, конечно, нельзя сказать, что ваза Прономоса ‘не имеет ничего общего с драмой’, я полагаю, она имеет довольно много общего с общим развитием классических Афин, тем, что превратило драматические представления в сцену, на которой можно было добиться социального отличия и продвижения. Мой краткий обзор соответствующих памятников, хорегических и других, призван дать представление об огромной динамике этого процесса. Оглядываясь назад, праздничное собрание на кратере Прономос представляет собой одновременно прощальное собрание театра как форума, на котором граждане полиса обменивались интеллектуальными знаниями, и приветственную вечеринку в честь театра как средства индивидуального самовосхваления и продвижения на общественной арене города Афины
Ваза Прономос была изготовлена в конце пятого века, в период, когда афинская театральная культура переживала глубокую трансформацию. Ряд современных — или, по крайней мере, древних - литературных источников предоставляют некоторую информацию о характере театральных постановок того времени. Во-первых, тот факт, что ни один из поэтов, последовавших за тремя трагиками Эсхилом, Софоклом и Еврипидом, не создал трагедии, которую древние считали достойной копирования в достаточной степени, чтобы она сохранилась. Во-вторых, Аристофан, который в своих "Лягушках" 405 года заставляет Диониса объявить, что ему трудно назвать поэта с положением: лучшие мертвы, а те, кто все еще живет, плохие — намек на тот факт, что Софокл и Еврипид незадолго до этого скончались. В-третьих, принятое в 386 г. решение включить пьесы трех великих трагических поэтов в дополнение к новым пьесам, исполняемым по случаю Великой Дионисии. Это привело к официальному разграничению между современными произведениями и произведениями Золотого века прошлого.