Первый адрес, который выбрала Егорова для своего расследования, был спортивный клуб «Вымпел». Наташа разыскала там тренера сборной команды в которой был Вадим Косарев и попросила уделить ей немного времени. Тренер охотно согласился поговорить с ней, когда узнал о теме предстоящей беседы.
- Николай Игнатьевич, расскажите немного о Вадиме, - попросила Наташа в самом начале разговора.
- Хороший парень. И, как футболист, подавал большие надежды. Но эта нелепая история…
- Вы, говорите, нелепая! Что же в ней необычного, на ваш взгляд?
- А вы сами, это считаете обыкновенным случаем? – прозвучал вопрос вместо ответа.
- Нет, случай необыкновенный, но мне хочется узнать и ваше мнение.
- Я знаю Вадима не один год. У него замечательный характер, сам он парень напористый, крепкий, никогда серьезно не болел, разве что простуда… И вдруг, так всё обернулось! Прямо не знаю, что и сказать, наваждение, какое-то.
- Вы были у него в больнице после случившегося?
- Нет, меня не пустили.
- Даже так?
- Да, представьте себе! Но знаю, наверняка, что Вадим хотел меня видеть.
- Причина отказа?
- Доктор, что-то распространялся о стадии заболевания, на которой, мол, посещения посторонних лиц не желательны.
- Значит его сразу изолировали от всех?
- Получается, что так! Кроме родственников, конечно.
- Интересно!
Егорова и Николай Игнатьевич Худяков стояли в стеклянном коридоре небольшого спортивного комплекса. Погода квасилась, моросил дождь, брызгая на стекла, и серые, унылые краски за окном, очень колоритно сочетались с мрачным настроением тренера, что читалось по лицу Худякова с самого начала разговора. Потеря такого игрока, как Косарев, была для тренера ударом, Егорова видела это. И о «больших надеждах» он упомянул не для красного словца.
- Что ж, ваша точка зрения ясна. Расскажите теперь о той поездке в Краснодар. Может быть вы отметили для себя, что-то необычное?
- Необычного ничего не было. Была игра, не плохая игра. Тренировки, экскурсии по городу… Но в основном это тяжелая, кропотливая работа. Вадим ехал туда в великолепном настроении, он был хорошо подготовлен и чувствовал в себе много сил. Там всё шло, вроде бы, гладко.
- А история со статуей? Вы о ней знаете?
- Говорили в Краснодаре, что-то. Всё преподнесли в форме шутки. Но, на такие вещи, как правило, внимания не обращают. Я не воспринял её всерьёз, даже не вспомнил потом ни разу. Правда, когда обратно возвращались, настроение в команде изменилось. Всё было, как обычно на первый взгляд, но ребят своих я знаю хорошо и уловил то, что от других скрыто. Фролов и Косарев держались всегда вместе, а тут словно туча над ними нависла. Вижу, что Фролов Вадима избегает, хотя внешне это почти не проявлялось. И, тем не менее, виден был какой-то разлад, а в связи с чем, не знаю. Когда ехали в автобусе в аэропорт, Дмитрий ни разу даже не взглянул в сторону Вадима против правил, всю дорогу смотрел в окно. И Вадим молчал. Обычно он всегда поддерживал беседу в компаниях, а тут было подозрительное затишье. Я тогда мысленно сослался на их усталость, но теперь не знаю, что и думать.
- А, как сами они потом объяснили такую перемену?
- Никак. Если, что и было между ними, о таких вещах не говорят и, я спрашивать не стал, не имею права.
- После возвращения, отношения между ними, по-прежнему, оставались прохладными?
- Не замечал, но прежней дружбы уже не было.
Больше ничего существенного к сказанному тренер добавить не мог, но и того было достаточно. Загадочное дело Косарева увлекло Егорову, ей хотелось теперь побыстрее познакомиться со всеми участниками драмы и она отправилась на квартиру Фроловых, но дома никого не застала. Чтобы не терять времени даром, Наташа позвонила на работу жене Вадима и договорилась с ней о встрече.
К вечеру погода испортилась совершенно. Небо закрыли темные, тяжелые тучи, пронзительно дул ветер, шёл дождь.
Егорова и Косарева условились встретиться в кафе на Азовской улице в семь часов вечера. Без двадцати, Наташа была на месте. В этом маленьком заведении тихо и уютно, обстановка располагает на интересные беседы. Егорова, одетая по осеннему в длинный чёрный плащ с широкой кокеткой, сидела за столом у окна в ожидании жены Вадима.
Около семи в стеклянных дверях кафе появилась молодая стройная женщина среднего роста с чёрными волосами, собранными позади в тугой пучок, прилично одетая с изящными манерами и красивой походкой. Она прошла по маленькому немноголюдному зальчику и остановилась около круглого столика за которым сидела Егорова. Наташа с изумлением оглядела подошедшую женщину и встала с места.
- Здравствуй, Наташа! Никак не ожидала тебя здесь встретить! – не менее удивившись, произнесла женщина.
- Здравствуй, Вика! Так ты и есть, Косарева?
- Да, это я!
Обе сели и продолжали разглядывать друг друга.
- Боже мой! Как же я сразу не догадалась? Дима Фролов, его сестра… Надо же, Вика! Какая встреча!
- Да, представь себе, я тоже удивлена, что та, которая назначила мне встречу здесь – это ты!
Виктория Косарева была родной сестрой Дмитрия Фролова, одноклассника Ларисы Филимоновой. И брата и сестру Наташа знала хорошо. Они все учились в одной школе, когда-то. Вика была старше Егоровой на год и окончила школу раньше. Поступила затем в книготорговый техникум и успешно окончила его. Но с Фроловыми в школе общались мало, при них старались, как можно меньше сплетничать и обсуждать учителей, по той простой причине, что их отец был директором школы, этой же самой, в которой они все учились с первого класса. Лариса, в отличие от многих, сошлась с Фроловыми очень близко, часто ходила к ним домой, приглашала Диму к себе. И вот такая встреча спустя пять лет.
- Ну, Наташа, ты, как будто, и не изменилась с тех пор, как я тебя видела в последний раз. Всё такая же юная. А я вот, постарела, - говорила Вика улыбаясь.
- Постарела! Скажешь тоже! Повзрослела просто, стала женщиной. Замужем, значит?
- Да!
- Вот по этому поводу я сюда и пришла.
Косарева удивленно расширила глаза.
- Ты говорила по телефону, что разговор касается Вадима, но странно, что им интересуется милиция.
- Ничего удивительного. Мама Вадима была у нас сегодня утром.
- Ах, вот оно что! – при этих словах на лице у Вики отразилась горькая усмешка.
- Так вот! Это сугубо частное дело, просто меня просили в этом разобраться, совершенно неофициально. Мне нужно, кое-что выяснить у тебя. Ты не против?
- Нет, не против! Раз уж она обратилась к вам… Я слышала, что ты работаешь в милиции. Просто, всё так неожиданно…
Вика заказала лимонад и бутерброды. Она была немного рассеяна, то и дело поправляла свой шелковый шарф, обмотанный несколько раз вокруг шеи, теребила тонкий ремешок сумочки, не выпуская его из рук. Вика сидела к столу полубоком, бросая на Егорову быстрые изучающие взгляды.
- Я уже в курсе всех этих историй и прочего, - начала Наташа. – Расскажи мне всё в подробностях с того момента, как Вадим вернулся из Красно-дара.
Вика вздохнула и пристально посмотрела в окно, стекло которого было сплошь залито дождевыми каплями. На улице стемнело и капли отражали свет зажигающихся фонарей. По тонким занавескам гуляли тени качающихся от ветра деревьев и, видимо, навевали тоску на собеседницу Егоровой. Она, будто бы, забыла о вопросе и думала о своем. Но вдруг, она очнулась, повернула лицо к Наташе и стала рассказывать:
- Он приехал под вечер, поставил чемодан, обнял меня. Мы долго сидели и разговаривали. Когда легли спать, он все ворочался. Я тоже плохо спала из-за этого. В общем, уснул он лишь под утро. На следующий день объяснил это переутомлением. А ещё через две ночи, он стал оставлять свет. Засыпал лишь с включенным ночником. Причину не говорил. Не гаси, мол, и всё! Днём всё нормально, но как наступает вечер у него сразу портится настроение, он затихает, о чем-то думает, подолгу сидит и смотрит в одну точку. После, в постели, долго возится, засыпает, но во сне вздрагивает, не спокойно спит. Чудно, как-то! Но со мной на эту тему говорить отказывается.
- А историю со статуей он рассказал?
- Да, на следующий день после приезда. В форме шутки, а глаза при этом были испуганные.
- А теперь подробнее про ту ночь, - попросила Наташа.
Вика откинулась на спинку стула, на лбу её обозначились складки.
- Та ночь… Мы легли в одиннадцать и заснул он быстро, на этот раз без ночника. Сам погасил его.
- Он над кроватью у вас висит, ночник?
- Да… Так вот! Я сплю не очень чутко, поэтому не слышала, как Вадим вставал с постели. Я проснулась от шума. Открыла глаза и увидела, что он стоит на коленях у двери и бьется об неё головой. Я перепугалась ужасно, не знаю, что и делать!
- Ночник при этом, уже горел?
- Да, горел… Я вскочила, зажгла большой свет. Тут он замер, дико посмотрел на меня, и начал царапать дверь ногтями. Потом поднялся во весь рост, закричал и упал на пол. Я подбежала к нему, но он не двигался и лежал, как мёртвый. Я схватила халат со стула, руки у самой трясутся, выскочила в коридор, открыла дверь не лестницу и к соседке. Там спали. Она открыла сонная, впустила меня. Говорю, мужу плохо! Скорую вызвали. У неё на часах, я заметила, время пол второго ночи, на свои то я и не посмотрела. Прибежали к нам, он лежит в той же позе у двери спальни. Врачи потом приехали, пытались в чувства привести, но не удалось и его увезли в больницу, я с ним поехала. Вот и всё.
- А нашатырь ему давали?
- Давали, никакой реакции. Наверняка, припадок.
- Но отчего?
Вика пожала плечами.
- Причины не было. Если и была, то Вадик о ней умалчивал, - опустив голову, сказала Косарева.
- А сейчас в больнице, что он говорит?
- Ничего на эту тему, молчит. Нервный стал, раздражительный.
- То же самое говорит и его мама. Но, видишь ли, она стала верить в его ночной кошмар.
Вика вскинула голову.
- Как верить?
- Она верит, что он видел эту статую на самом деле.
Косарева истерически рассмеялась.
- Интересно, почему же тогда я её не видела?
- Вадим утверждает обратное и мать верит сыну.
- То есть…
- То есть, что ты тоже испугалась её не меньше Вадима и даже закричала, вцепилась в него и долго не отпускала от страха.
- Да-да! Я слышала этот бред.
Вика произнесла последнюю фразу брезгливо, после чего отвернулась и опять уставилась в окно.
- А в общем, что тут разбираться? Я говорила, эти постоянные тренировки, эти нагрузки не доведут до добра. Физическое напряжение, психическое… И толчком послужила эта дурацкая история. Ну и…
- Ты сама то уверена, что он болен? – спросила Егорова.
- Да, скорее всего! Конечно, а как же иначе?!
В этот момент от шарфика Вики, который она столь усердно теребила, отскочила небольшая брошка в виде серебряного ключа с большим глазком из дешёвого прозрачного камешка и упала на пол к ножке стула. Егоровой было ближе её достать. Она наклонилась и подняла её, а затем несколько секунд с напряжением разглядывала, держа на ладони. Брошка ей напоминала, что-то далекое и до боли знакомое. Но что?
- Какая брошка интересная! – произнесла Наташа, растягивая слова и пытаясь вспомнить, где она видела такую же.
- Да, симпатичная вещица и смотрится красиво, но вот замок слабый, - сказала Вика и, взяв брошку, положила её в карман пальто. – Так надёжнее, а то, вдруг опять отстегнется.
Она небрежным жестом поправила свою налаченную чёлку и выжидающе посмотрела на Егорову. Наташа поняла этот взгляд.
- Я вижу, ты устала, всё-таки, идешь с работы. Больше не буду тебя задерживать. Очень приятно было с тобой встретиться. Жаль, что пришлось вести такой разговор, но ничего не поделаешь, - сказав это, Наташа поднялась со стула.
Вика тоже встала и обе направились к выходу. На улице дождь хлестал в лицо, совсем стемнело, вдоль дороги блестели фонари, отражаясь яркими пятнами в лужах и на мокрых зонтах прохожих.
- Если что, Наташ, звони! Пока!
Сказав это, Вика быстрым шагом перешла дорогу и скрылась на соседней улице. Егорова раскрыла зонт и медленно побрела от кафе в сторону Парковой. Она задумчиво смотрела себе под ноги не замечая, что происходит вокруг. Её внимание приковал к себе пустяк, брошка с испорченным замком. Именно она сейчас стояла перед глазами Наташи и не давала покоя.
« Смотрится красиво, но вот замок слабый… замок слабый», - звучали в ушах слова Вики. И не только брошка, поняла Наташа, но и слова её характеризующие, тоже были знакомы ей. И тут, словно из глубины сознания, проступила очень явственно одна сцена. Это было ещё в школе. На перемене Наташа в длинном коридоре второго этажа встретила Ларису, та сидела на подоконнике и читала вслух стихотворение из книги, повторяя его перед уроком.
- Задали учить? – спросила тогда Егорова.
- Да. Но думаю, не спросит. На прошлом уроке спрашивала.
Затем она быстро запустила руку в карман и вытащила оттуда брошку, ту самую брошку!
- Гляди, какая! Отец подарил, - сказала она с улыбкой.
Наташа взяла её, положила на ладонь, как сегодня в кафе, и стала разглядывать.
- Красивая, словно серебряная!
- Ага! Только замок слабый, вчера чуть не потеряла. Отстегнулась!
« Отстегнулась!.. Отстегнулась!.. Замок слабый…»
Егорова резко остановилась. Ветер усиливался, трепал полы её длинного плаща, бросал в лицо ледяные капли дождя. Но Наташа не замечала этого. Так неожиданны были эти воспоминания, что у неё перехватило дыхание. Она стояла, прислонившись к фонарному столбу и вспоминала, вспоминала, вспоминала…
Уже придя домой, сидя в теплом мягком кресле, она продолжала до-тошно вспоминать каждую деталь.
Спустя некоторое время, незадолго до случившегося, Лариса в одном из разговоров мимолетно бросила: « А брошка, всё же потерялась. Где-то отскочила и всё! Дома нет, искала. Должно быть у кого-то оставила, а может и на улице уронила. Хотя…»
Что она говорила дальше Егорова уже вспомнить не могла. Но для Наташи было ясно, где оставила свою брошку Лариса. Конечно же у Фроловых. А знает ли Вика, чья она? Вероятно, нет! Так, нашла её однажды и приколола на шарфик.
Наташа терла пальцем переносицу. Весь разговор с Косаревой вылетел из памяти, его место занял серебряный ключик с большим глазком. «Нет, так дальше нельзя! В конце концов, тут нет ничего особенного. Да, забыла брошку у Фроловых… и только.»
Поразмышляв, Наташа отправилась к себе в комнату и, раскрыв блокнот, записала: « Николай Игнатьевич Худяков. Вика Косарева.» Два человека, два имени. С них она и начала знакомство с персонажами будущего дела. Но, какое это будет дело, Наташа, конечно же, ещё не догадывалась.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
