Из старенького, когда я жила в Германии и работала там уборщицей.
Спасибо одной из френдесс, недавно я узнала, что ученые научно обосновали взаимосвязь между жалобами на жизнь, мир, правительство, маму, погоду и далее по списку (поставь любимое) с деменцией. Чем больше жалуется человек, тем ближе он к деменции. Я – не ученый. Но, поскольку я еще работаю «под немецкими кроватями», могу констатировать личное стойкое научное наблюдение: депрессия и всякие прочие психические расстройства в том числе зависят от количества вещей, которыми люди обладают.
Приведу два примера. Первый – вам хорошо известный. Любая российская подруга (знакомая). Мама, жена, дочь и впахивает к тому же на работе. То бишь, на ней - дом, семья, дети, муж, сама она, любимая, и еще работа. И она, эта подруга, справляется, потому что дом у нее - просто квартирка с балконом.
Второй пример - европейская дама, которая категорически не справляется, хотя на ней только дом и семья. Многим жителям ныне солнечной Европы совмещать эти три-четыре-пять занятий невозможно. Европейская дама психически выгорает, когда совмещает только детей, мужа, себя и домохозяйство. Без работы. Я с таким на каждом своем рабочем шагу сталкиваюсь. Выгорает, несмотря на отсутствие официальной занятости, куда нужно нестись-плестись по утрам. То есть на ней всего-то – дом и семья. Но ее накрывает. И уже не до дома и не до семьи. Она уходит куда-нибудь на длительную психико-физическую реабилитацию и в ее дом прихожу я или такая как я тетенька и драит заброшенное хозяйство по самое небалуйся.
Кажется, я нашла одну из причин того, почему европейские мамочки и жены так быстро сдуваются на своем казалось бы таком легком, миленьком и уютненьком хозяйстве. Его катастрофически много.
Огромный дом, собака (или две), еще пара животных, дети, цветочки-садики, штук пять кухонных комбайнов и прочих прибамбасов, которые необходимо использовать (раз купили), э-та-жи барахла, которое нужно сортировать, стирать, гладить и снова сортировать по шкафам, комодам, кладовкам и проч.
У детей –э-та-жи игрушек, которые нужно распаковывать, сортировать, мыть, убирать, снова мыть и снова упаковывать, потому что надо освобождать э-та-жи для новых игрушек. Также с посудой, помывочной техникой, средствами для мытья, мебелью, приятными сувенирчиками и всем этим китайско-антикварным хламом, который обязан украшать огромные дома и собирать тонны пыли. Да, с тонными пыли, шерстью животных, сломанными игрушками, немодными вещами и проч, проч, проч, надо тоже постоянно что-то делать.
Если держать в голове все вещи, которые заполняют среднестатистический бюргеровский дом и садик, можно реально сильно съехать по фазе. Это гораздо больше чем все тома Маркса, Энгельса, Ленина и Аристотеля наизусть. Но тома не требуют бесконечной заботы о себе. А вещи – требуют.
Каждый подсвечник, ботинок, пылесос, каждая ваза орет не смолкая о том, что ее нужно почистить, прибрать, заполнить цветочками, надеть на голову или на ногу, погладить при этом и постирать в специальной жидкости, чтобы не свалялась дорогостоящая замша или кашемир.
Вещи требуют заботы, времени, сил и мышления куда больше, чем дети, муж и вся мировая философия. Не говоря о себе, любимой.
Дети поели и играют. А их игрушки нужно разбирать, собирать, мыть-стирать и отыскивать в грудах игрушек детей, чтобы они там под тонной лего не задохнулись.
Если у тебя один-два шкафа барахла, тебе легко найти в них что-то нужное, по погоде, например. А теперь представь себе: у тебя 30-50 шкафов барахла. И тебе срочно нужно найти что-то нужное. А навигатора по шкафам нет! И список всего барахла только в твоей голове, потому что ты покупаешь больше, чем шкаф, больше чем э-та-жи, больше, чем все это может вместить. Твоя голова тоже не вмещает. Она разрывается.
Казалось бы, как легко сузить, минимализировать барахло. Но в обществе потребления, о котором я пишу, сузить свои, вскормленные капитализмом потребности, равносильно самоубийству.
Любовь, забота, дружба – все эти качества, символизирующие живую жизнь, прочно завязаны на вещах. Любовь к ребенку проявляется в количестве купленных ему игрушек, барахла, еды, бассейнов, морских свинок и кетлеровких горок. Любовь к жене – в количестве купленных ей или ею платъёв. Любовь к себе, любимой, измеряется количеством ботинок для фитнеса, кремов для загара, банных халатов и книжек «Как себя любить и быть счастливой».
Взгрустнулось – иди, купи кофточку и помаду. Такое чувство, что капиталистическим дамам взргрустнулось так масштабно, что помадой можно выкрасить все стены их домов снаружи и внутри, а так же все их велосипеды – для прогулок, для поездок за покупками и велика с тележкой, чтобы возить собаку к ветеринару.
В Германии почти нет снега. Но в каждом доме я стабильно вижу несколько видов лыж (на любой рост и ландшафтный дизайн), санки, коньки и несколько видов рукавиц для игры в снежки. Когда я спрашиваю, зачем вам это, отвечают: «10 лет назад мы ездили в альпийские снега и надеемся поехать в этом году тоже». Или просто надеемся.
К каждой поездке в отпуск необходимо обновлять гардероб до трусов. В трусах для дома нельзя ехать отдыхать. Это тоже один из законов общества потребления.
Предвкушение отпуска, даже если это выезд в соседнюю деревню, выливается в тонны покупок для отпуска. И в итоге домохозяйка превращается в круглосуточную сортировочно-уборочную-закупочную машину, которая носится с э-та-жа на э-таж в поисках вещей, и в желании их прибрать.
И, как мне рассказывала одна клиентка, даже сидя на унитазе, она руками, поскольку они в этот момент свободны, сортирует и протирает пыль со средств для мытья унитаза и задниц, полотенчики для этого дела и «туалетную литературу» о том, как стать счастливой, которая пылиться рядом с унитазом на специальных этажерках для туалетной литературы. Уфф.
Я устала об этом писать. Жить в этом не просто устаешь. Вещи вытравливают твою личность, им необходимо все больше и больше места и в итоге в огромных домах – нет места для жизни, для людей. Все заполнено вещами.
Что остается от капиталистической дамы, если ее лишить вещей? Куда она денет свои руки и голову?
Я сегодня целый день, убираясь в одном таком доме, думала об этом. А ведь есть еще подвалы и чердаки, в которые невозможно даже войти – вещи вываливаются из незакрывающихся дверей. Заглянешь сверху – там вроде бы большая светлая комната. Но в эту комнату войти нельзя – в ней почти до потолка навалены вещи. Хозяйка мечтает рассортировать эти вещи, часть из них продать на ебее, часть раздарить бедным, часть сохранить для внуков. Почти каждая хозяйка мечтает разгрести барахло в комнатах, куда невозможно войти, но я не видела ни одной хозяйки, которая это бы сделала. Даже с моей помощью. Потому что каждая вещи требует осмысления – куда ее деть в итоге?
Каждая вещь – это привязанность, память, смысл жизни. Расставаться с ней – невыносимо. И в итоге мамы уходят из дома – в больницу, в реабилитацию итд. Легче маме уйти из дома, чем выбросить из дома вещи, которые она с такой любовью и смыслом понакупала.
Замкнутый ужасный круг. Я понимаю, почему в таких домах выживают папы. Они не замечают бардака, гор барахла, тупо перешагивают или перелезают через горы вещей. Вещи папам не мешают. Дети тоже с этим вещизмом справляются. А вот маме, которая все это понакупила и которой жизненно важно иметь смысл каждой купленной вещи, грозит в итоге безумие. ,
О какой уж тут работе на работе говорить. Тут клиника. Депрессия, выгорание, мания. Боль и трагедия общества потребления. 800 носочков, разбросанных по трем этажам дома+чердак и подвал, каждому нужно найти пару. Квест такой. Живи с этим и радуйся, что у тебя все есть…
В дверь звонит разносчик посылок. Он притащил две посылки с носочками и еще этот модный агрегат для замешивания теста под домашний хлеб. В порядочном, уютненьком, капиталистическом доме должен быть свежеиспеченный хлеб и десять агрегатов для его замешивания.
26
