– Нищенствовали, а не деньгами дорожили, – Алина процедила сквозь зубы и злобно взглянула на мать. – И как, хорошо было раньше в драных штанах ходить? Хочешь вернуть?
– Не шипи на мать! Не твоё дело, в каких штанах мне ходить! Совсем распустилась, никакого ко мне уважения, прости Господи! – женщина судорожно перекрестилась. – Эгоистка!
– Смотрю, опять себе новые кроссовки купила? – София Ивановна встретила пришедшую домой дочь с угрюмым взглядом.
– Да, мам, а что? – Алина, не смотря на маму, всем своим видом показывающую недовольство поступком дочери, устало снимала новую белую пару обуви от популярного бренда. – Мы с девчонками как раз забежали по магазинам. Старые уже не очень.
Девушка спокойно прошла в ванную, чтобы помыть руки. Мать проследовала за ней, попутно бросая упрёки.
– И не устала ещё тряпки себе покупать?
– Нет, мам, не устала. – Алина быстро ополоснула ладони в тёплой воде и вытерла махровым полотенцем, всем нутром ощущая стоящую за спиной обозленную мать, скрестившую пухлые руки на груди.
Алина хотела было зайти в кухню, чтобы заварить себе чаю, но сердитая женщина преградила ей дорогу.
– Между прочим, я в твоём возрасте жила и каждую копейку считала, а ты деньгами раскидываешься.
– Моими деньгами. – сделала акцент Алина, мрачнея от усталости. Всё-таки протиснувшись через дверной проём, посмотрела на мать и, приподняв брови, встала в ту же позу, что и она. – Если я могу позволить себе жить, а не выживать, то почему я обязана себя ограничивать?
После этих слов девушка подумала о детстве и невольно поёжилась. Вспомнились вещи, которые она донашивала за двоюродной сестрой (старше её на три года), утренники, на которые Алина единственная приходила не в праздничном платье, а в школьной форме, старые обои и облезлую мебель. Софии тяжело было обеспечивать их обеих – должность уборщицы не приносила большого дохода, а для работы поприбыльнее у женщины не было образования. Отца Алина не помнила – он погиб в автомобильной аварии, когда девочке было пять месяцев. С тех пор София воспитывала её одна, при этом ограничивая и себя, и её даже в самых маленьких радостях – конфеты только на Новый год, и то по чуть-чуть, из игрушек – цветные карандаши да старый плюшевый медведь, также доставшийся от кузины, а обувь и одежда носились по три-четыре года, несмотря на сильно потрёпанный вид.
Животных в доме, естественно, держать было нельзя. А Алина так сильно хотела четвероногого друга. Однажды, возвращаясь из школы, восьмилетняя девочка проходила мимо мусорного бака, рядом с которым валялась обычная картонная коробка. Услышав оттуда тихий жалобный писк, девочка обернулась и с любопытством заглянула туда. На дне, беспокойно принюхиваясь и мяукая, сидел крохотный рыжий котёнок. Алина заглянула в его зелёные глазки и не смогла перед ним устоять. Умиляясь, девчушка погрузила руку в коробку, чтобы погладить маленькое существо. Ещё раз пискнув, котик, ощутив тепло детской ручки, прижался к ней всем тельцем и тихонько замурлыкал.
Алина не могла оставить животное мёрзнуть на улице. Ноябрь, подступают безжалостные зимние холода, и каждому живому существу, оставшемуся без источника тепла, на улице уже приходится туго. С этими мыслями девочка вытащила котёнка из картонного «домика», завернула мяукающий рыжий комочек в старое коричневое пальтишко, бережно прижав его к сердцу, и понесла домой.
– Не переживай, Рыжик, – лепетала Алина себе под нос, уже дав котёнку имя. – Сейчас принесу тебя, согреешься, покушаешь…
Заскочив наконец в квартиру, она бросила портфель в коридоре, кое-как скинула ботинки и понеслась быстрыми шагами в кухню. Аккуратно положив Рыжика на старый линолеум, достала миску и налила немного молока. Приблизившись к миске и принюхавшись, котёнок начал жадно лакать белую жидкость, запачкав при этом усики и шерсть на мордочке. Алина беззвучно наблюдала за ним, и не услышала, как София Ивановна вернулась домой на обед. Заметив небольшой беспорядок, она нахмурилась и позвала дочь.
– Алина! Что ты тут в коридоре устроила! Я что, не учила тебя за собой убирать? – пройдя до конца коридора в кухню, женщина нахмурилась еще сильнее, увидев Алину, сидящую на полу, и котёнка, услышавшего крики и остановившего трапезу. – А это что ещё такое?
Девочка поняла: сейчас мама начнёт ругаться.
– Мамочка, посмотри, какой он хорошенький! Давай его оставим. Пожалуйста, я буду ухаживать за ним, – Алина встала и сцепила пальцы в замок. – Правда-правда!
– И на какие шиши ты его кормить собираешься? У нас и так с деньгами туго, а ты ещё всякое зверьё таскаешь? И где ты его откопала? На помойке?
– Я буду с ним едой делиться! Обещаю! Он лежал там, в коробке, совсем один, он бы там замёрз. – девочка уже готова была разреветься от грозного вида матери и держалась из последних сил. – Мне его так жалко стало…
После этих слов София вспылила.
– Жалко?! А меня не жалко? Я пашу, как проклятая, чтобы нам было, что пожрать, а ты это блохастое чучело в дом притащила? Тебе уже было сказано: в доме чтобы никакой живности не было, ясно? – с этими словами мать подошла к Рыжику, схватила его за шкирку и потащила к выходу.
– Куда ты его несёшь? – слёзы потекли по щекам девочки, и она пошла вслед за разъярённой матерью. Почувствовав удар и последующий жар на щеке, Алина опешила.
– Не ной. Несу туда, где ему и место – на улицу! – рявкнула София и захлопнула входную дверь.
Алина начала громко реветь в одиночестве от обиды и жалости к котику. Мало того, что она не смогла оставить Рыжика, так ещё и получила пощёчину. Когда мать вернулась домой, она продолжила жаловаться на тяжёлую судьбу и непутёвую дочь.
Прокручивая в голове неприятные моменты прошлого, девушка продолжала ловить от матери всплески недовольства и начинала постепенно злиться. Ей уже стало не так легко сохранять спокойствие.
– Вместо того, чтобы транжирить, лучше бы голову включала. Вот раньше знали цену деньгам, и всякие ненужные побрякушки не покупали. – София Ивановна продолжала наседать, надеясь пристыдить дочурку. – Вспомни, как мы жили раньше, – каждым рублём дорожили.
– Нищенствовали, а не деньгами дорожили, – Алина процедила сквозь зубы и злобно взглянула на мать. – И как, хорошо было раньше в драных штанах ходить? Хочешь вернуть?
– Не шипи на мать! Не твоё дело, в каких штанах мне ходить! Совсем распустилась, никакого ко мне уважения, прости Господи! – женщина судорожно перекрестилась. – Эгоистка!
Не желая больше продолжать этот отвратительных диалог, Алина ушла в комнату и тяжело вздохнула. Деля общую жилплощадь с матерью, она не чувствовала ни минуты покоя и облегчения, какое бывает, когда возвращаешься в родной дом после тяжёлого трудового дня. Девушка работает баристой по шесть дней в неделю, отчего ей хватает на комфортную жизнь – часть заработка она отдаёт матери на продукты, счета и другие необходимые нужды. Даже ремонт в квартире был сделан за её накопления, чтобы жить здесь было не стыдно. Но София всё равно была чем-то недовольна. У её постоянных упрёков был один-единственный перевод: «Я страдала, а теперь наступила твоя очередь!». Алине просто это надоело.
Прошла неделя. На кухне сидели две взрослые женщины, одна из которых, помешивая ложкой сахар в чае, приняла привычное недовольное выражение лица и активно жаловалась второй.
– Нет, ты представляешь, Галочка, я из магазина домой прихожу, зову Алиночку, чтобы пакеты помогла отнести, а её и нет. Да ещё и вещи все забрала: ни документов, ни одежды, ни её побрякушек – ни-че-го!
– Какой ужас! – Галина сочувствующе покачала головой. – Вот неблагодарная! Бросила собственную мать.
– Я не так её воспитывала, – всхлипнула София Ивановна и отхлебнула из кружки. – В ежовых рукавицах её держала, а сейчас что? Распустилась совсем, эгоистка! Я пытаюсь дозвониться, волнуюсь, а она, паразитка, трубку не берёт!
– М-да… - подруга ещё раз качнула головой. – Послал тебе Бог дочурку. Не представляю, что на неё нашло. Такой хорошей девочкой раньше была, что с ней стало?
– Зажралась она, вот что! – тоскующая мать откусила кусочек песочного печенья. – Самостоятельная стала. Зарабатывает хорошо, цацки себе покупает, обувь новую, тряпки! А обо мне подумать? И, главное, свалила непонятно куда и родной матери ни копейки не оставила! - женщина вновь всхлипнула. – Верно говоришь, Галочка, не так я её воспитывала, не так!
– Молодёжь такая пошла, Софочка, – в третий раз качнула головой Галина и тоже взяла сладкое лакомство. – Не те ценности у них. Не те…
Конец.
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.