Прилетев в начале августа Москву, Рита первым делом, поехала на биржу. День был будний, Нина наверняка была на работе. Поэтому подруге актриса решила позвонить ближе к вечеру, чтобы пригласить сходить в какой-нибудь театр.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
- Привет, Нинок! – женщина закричала в трубку, стоя в уличной телефонной будке, как только пошёл ответный сигнал, - Я в Москве! Пошли вечерком куда-нибудь сходим? И Славку возьмём с собой. Устроим себе маленький праздник.
- Не до праздников нам теперь, - вздохнули грустно на другом конце провода, - Мы сегодня Захарыча похоронили, сидим, поминаем…
- Как?! – у Риты чуть не подкосились ноги от такой новости, - А почему же мне ты ничего не сообщила?
- Я тебе сразу отправила телеграмму, - удивилась Нина, - В Томск.
- Ах, вот я балда! – актриса в отчаянии стукнула себя ладошкой по лбу, - Я же самолётом. Всё же переигралось, буквально в последний момент. Я сейчас же приеду.
Рита тут же помчалась на Казанский вокзал и уже вскоре стояла на пороге квартиры подруги в Томилино. Навстречу ей в прихожую вышла заплаканная, с красными, видимо, натёртыми носовым платком веками, Олимпиада Васильевна. У Нины тоже глаза были на мокром месте. Обе женщины были в чёрных кружевных траурных косынках. Все трое горестно обнялись.
Гостью проводили в ванную умыться и потом в большую комнату, где деловитая Зинаида со слегка зарумянившимися от наливки щеками уже раздвигала блюда на поминальном столе, освобождая местечко для чистых приборов. За столом сидели понурые мужчины – Слава и Василий. Все скупо поздоровались.
Рита огляделась – у окна на тумбочке стоял любимый телевизор покойного, накрытый скатертью, на которой в траурной рамке была фотография и рядом рюмка водки, накрытая куском хлеба.
- Ах, Захарыч, Захарыч, - вздохнула Рита, смахивая рукой слёзы, катившиеся по щекам.
Присутствующие молча замерли, рассматривая снимок. На нём супруг тёти Липы был изображён в костюме и галстуке. И, судя по серьёзному взгляду, но ещё моложавому виду, фотография счетовода Климкина И. З. была сделана на доску почёта суконной фабрики, на которой тот ударно протрудился всю жизнь до пенсии.
- А ушёл-то так тихо, словно ангел отлетел, - поделилась Олимпиада Васильевна, - Перед самым рассветом, в понедельник…
- Давайте помянем усопшего, - предложила Зинаида, - Пусть земля ему, как говорится, будет пухом…
Все выпили, не чокаясь, и присели за стол, чтобы закусывать.
- А он разве не в больнице умер? – спросила Рита, - Нина, ты вроде не писала, чтобы он болел.
- Да какая там больница? - отмахнулась женщина, - Он уже угасал от старости. Капельницы поддерживающие я ставила, конечно.. Но… Неделю всего не дожил до своего 77-летия.
- Хороший был мужик, - неожиданно вставил свою реплику обычно молчаливый супруг Зинаиды Василий, - Весёлый, на балалайке играл…
- Ой, Рит, а ты помнишь, когда первый раз его увидела, - улыбнулась мать подруги, - Рассекает перед ним такая в халатике, что еле попу прикрывает. Полы намывает. У супруга моего тут же глаз орлиный сверкнул…
- Даже запел свою любимую, - поддержала воспоминания дочь, - Свою любимую: «Расцветали яблоки, да груши…».
- А быстро вы его похоронили, - удивилась Рита, - Раз говорите в понедельник рано умер, а сегодня только среда.
- Так и положено на третий день хоронить, - заметила подруга Олимпиады Васильевны.
- И его же в МОРГ даже не забирали, не вскрывали, - объяснила Нина, - А дома жара, портиться бы стал. И место на кладбище давно уже было. Похоронили, как и хотел дядя Ваня, рядом с первой женой. Так что Славке осталось только с мужиками договориться, чтобы могилу выкопали.
Посидели ещё за столом, вспоминая добрым словом хорошего человека. Зинаида с мужем вскоре засобирались домой. Оставшиеся тоже долго засиживаться не стали – утром Славе нужно было ехать рано на работу, Нина отпросилась только до обеда, а у Риты вообще вечером был куплен билет на поезд в Челябинск, но в Москве ещё было много дел до отправления. Поэтому женщины решили встать пораньше, чтобы сходить на кладбище, а мужчину отпустить на завод.
- Рита, а где нам тебя положить? – спросила Олимпиада Васильевна, - Может быть тебе тут, в большой комнате постелить на диванчике Захарыча или на раскладушке?
- Нет!!! – категорически отказалась актриса, срываясь на крик, - Я покойников боюсь, ну, и вообще, всего, что с этим связано. Я лучше в коридоре на полу!
- Ох, - пьяненький Слава покачал головой, - Тоже мне, трусиха. Я вот ничего не боюсь. Могу тут лечь, а вы, девки идите спать в нашей комнате.
Вскоре все домашние, убрав со стола, помыв посуду и застелив постели, улеглись спать.
- Ох, ну и денёк сегодня выдался у меня, - пожаловалась Рита, - Днём ещё на бирже сообщили, что наш Шурум-Бурум умер в прошлом году ещё. Ну, ты должна помнить, мой директор первого Бобруйского театра. Только в себя пришла, а тут ты сообщаешь. Как гром среди ясного неба.
- Рита, а что поделать? – горестно вздохнула Нина, - Это жизнь…
- А как у тебя со Славкой? – спросила подруга, - Всё воюете или наладилось?
- Наладилось, - ответила Нина, и зевнув, отвернулась к стене, - Давай спать. Завтра вставать рано. Да, правда, всё у нас хорошо, ложись. Ещё бы ребёнка зачать, родить, и вообще тогда счастье.
- С ребёнком тяжело, - заметила актриса, - Особенно, когда одна и мама далеко.
- Понимаю тебя, - Нина обняла подругу и чмокнула в щёку, - Но, я думаю, мы втроём-то как-нибудь справимся. За Захарычем же ухаживали, а он в последнее время тоже стал, как грудничок практически… Жаль его… Очень жаль. Но давай спать.
- Спокойной ночи, - ответила Рита поудобнее укутавшись в одеяло.
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Буду благодарна, если вы станете делиться ссылками на мой канал в соц. сетях.
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: