(Начало здесь)
Воскресенье
- Мистер Эй! – это, прерывая мои воспоминания, высунулась из окна гостиной горничная Элин. И тут же состроила на своём очаровательном личике жалобную гримасу. Это чтобы я не ругался на прозвище. Да, мистер Эй – это я. Собственной персоной. Нет, на самом деле меня зовут Робертсон Эйсон. А «мистер Эй» прозвали племянники. И из-за фамилии, и потому что была у меня такая привычка: завидев их, махать руками и кричать: «Эйййй!».
Привычка эта осталась с тех дней, когда оба они, и Майк, и Джейн, были слишком малы, чтобы вот так прямо сразу углядеть родного дядюшку в толпе незнакомых людей. В парке там, или в зоопарке – куда там мы с ними ходили гулять. Терял я их на этих прогулках регулярно, но всегда находил. И кричал это своё «Эй!».
Потом дети немного выросли, а привычка осталась. Вот и заработал я таким образом своё прозвище. Зря, кстати, Элин боится: я на него не обижаюсь. А на неё не способен сердится и тем более, потому что она вся, как котёнок. И глазки такие же круглые, удивлённые, как бывают у котят. Вот вы бы стали сердится при виде котёнка?
Впрочем, быстро выяснилось, что мордочка у нашей горничной жалобная не из-за моего прозвища:
- Сон, посиди с детьми, а? – и она умоляюще сжала руки перед грудью. – Мне надо снести в газету объявление о том, что нам требуется самая лучшая няня. А они там разносят детскую, и от нее скоро совсем уже ничего не останется, кроме стен! Оставить их одних я не могу, и тащить с собой тоже не могу – редакция-то ни в чем не виновата, и еще пригодится нам в целом виде. А тебя они любят. Ну, пожааалуйста... А?
Сон – это тоже я. Сокращённо от «Роберт-сон» и «Эй-сон», как вы уже поняли. А еще потому, что когда-то ходил во снах. Мне в это время снились самые невероятные вещи, кстати. Жаль, что мама все же нашла доктора, который эти мои хождения вылечил. Ну и сны тоже прошли.
Из слов Элин я понял, что няня Кэтти все же исполнила, наконец, свою угрозу, и «отряхнула пыль этого дома со своих ног». То есть, взяла расчёт. Это стоило отпраздновать с Майклом и Джейн в ближайшей пиццерии, ведь мы с ними столько усилий приложили для того, что бы это всё-таки произошло: и перец ей в чай подсыпали, и червяков клали в домашние тапки, и очки у неё воровали. Да всего не вспомнить уже. Очень крепкая оказалась няня. Другая бы и половины таких «шуток» не пережила. Но капля и камень точит, и вот – ура! В общем, ничего против вечера с племянниками я не имел. О чем и крикнул в ответ:
- Да не вопрос! Скажи этим пиратам, пусть поднимаются ко мне, я мигом. Пять минут буквально – работу закончу.
Как вы думаете, зачем я попросил эти пять минут, хотя заболтался с вами и работать еще даже не начинал? Я все же забыл закончить свою историю. А сделать это просто-таки необходимо! Особенно теперь, когда мы уже знакомы.
В общем, Контора устроила так, что я стал жить в доме сестры, на Вишневой улице. Хотите знать, каким образом? Да очень просто. Дела у мистера Бэнкс шли не очень хорошо – его банк разорился. И дом они собирались продавать. Дети очень грустили по этому поводу, и я был рад им помочь, откупив на деньги Конторы половину дома (меньшую половину, конечно, а если серьёзно – мансарду, из неё был отдельный выход, что очень удобно). Кроме того, я взял на себя обязанности садовника, а так же слуги, который чистил ножи и ботинки. А это определённая экономия! Так что польза от меня была, это мистер Бэнкс сразу понял. И дражайшей сестрице пришлось стиснуть зубы, и терпеть мои чудачества, хотя она нас (меня и чудачества) на дух никогда не выносила. Но тут деваться было некуда.
Кстати, надо же помочь ей. Чуть не забыл. Кто ж в наш век повального интернета даёт объявления в газетах? И кто эти газеты вообще читает? Нееет, я не хочу, чтобы дети получили очередную вредную старушенцию. Пусть уж у них будет молодая и веселая няня, ищущая работу современным способом! Я скоренько открыл несколько подходящих сайтов, и на все залил одно и тоже объявление:
«Джейн и Майкл Бэнкс (не говоря уже об их маме и папе) срочно нуждаются в самой лучшей няне на свете с самым маленьким жалованьем!»
Кстати, набрав всего одно предложение я как раз и отработал своё месячное (и весьма не маленькое) жалованье. Поскольку контора платила мне именно за это. Если в доме требовался стекольщик (что случалось не редко – дети есть дети, и стекла они бьют с дивной регулярностью), трубочист, настройщик пианино или кто угодно ещё – я сразу давал объявление на определённый сайт, и нужный человек появлялся в течение часа, если не меньше. Как по волшебству. Лина ещё и не успевала отнести состряпанное сестрицей объявление в эту их дурацкую газету.
Сначала я каждый раз напрягался, и старался увести детей из дома. Контора, знаете, такое место – с ней лучше не шутить. Но время шло, и я жил тут уже год, а ничего страшного (ну или хотя бы странного) так и не происходило. И я расслабился. Жизнь, в конце концов, была прекрасна и удивительна! И это главное. А если конторе надо зачем-то незаметно наблюдать за жизнью на Вишневой – то пусть, мне не жалко. Лишь бы деньги вовремя платили.
Так я думал в то утро, взбегая по скрипучей деревянной лестнице в свою мансарду. И ещё не знал, что все странное уже началось…
Лестница привела меня на широкий балкон, который я особенно любил. И я не удержался от того, чтобы обернуться и сделать пару снимков на телефон. Вишневая улица не зря носит своё имя – и парк, и все сады, и узкие полоски газонов тут засажены вишней. Сейчас, в мае, это очень красиво: все в белой пене цветов, и ветер носит нежные лепестки, словно снежинки. Очень люблю я нашу улицу – самую лучшую улицу на свете.
Телефон в моей руке послушно клацнул два раза, делая вид, что он зеркалка. Но быстро прекратил притворяться и затрясся в приступе служебного рвения: мне кто-то звонил.
- Да? – вскинул я телефон к уху. И замер, словно звук, вырвавшийся из зажатого в кулаке аппарата, пронзил меня в висок, как пуля.
Заслышав голос шефа, мне всегда хотелось встать по стойке смирно, словно он мог меня видеть, а не только слышать. Но я, наоборот, опустился на ступеньку лестницы.
- Слушаю вас…
- Будь с детьми дома. Скоро начнётся гроза – между вторым и третьим ударом грома они должны быть у окна в твоей мансарде и смотреть на небо. Все ясно?
Мне не было ничего ясно. Мне было только очень страшно. Настолько, что ладонь, сжимающая телефон, взмокла, и она все норовил выскользнуть, как живой. Я придержал верткий аппарат другой рукой, и ощутил, как щекочет висок капелька пота, ползущая со лба.
- Н..нет.
- Что «нет»? – Судя по тону, шеф уже начал терять терпение.
- Дети… зачем?
Мой голос охрип, и я только в последний момент успел удержать рвущееся с губ «за что?!» и заменить нейтральным «зачем»? Дети у окна, вскинутые к небу лица, определённый момент времени…. Лично я подумал о снайпере. Считаете, что я параноик? А о чем бы подумали вы?
Шеф неразборчиво выругался и заговорил со мной, как с идиотом. Чуть ли не по слогам.
- Роб. По-дой-ди с деть-ми к ок-ну. Понял? Они про-сто кое-что у-ви-дят. Понимаешь? У-ви-дят. И все. Ни-че-го стра-шно-го не-бу-дет. Ты понял меня?
Я закивал телефону, как китайский болванчик, даже не думая о том, что шеф меня не видит. Но он отозвался, как ни в чем не бывало:
- Вот и хорошо. И, Роб… больше доверия, да?
- Да, шеф.
Мой палец потянулся к кнопке отбоя, коснулся ее, но не нажал. А шеф… он словно и правда меня видел. В трубке зашуршало – он положил на стол свой телефон, уверенный в том, что я уже отбился!
- Подготовьте к внедрению нашего агента. Позывной – Кобра. Срочно!
И тут мне словно скомандовали: «Отомри!». Палец закончил нажатие, раздались гудки. Я побыстрей опустил руку с телефоном, и вытер лоб. Посмотрел прямо перед собой. Что там могут увидеть дети? Моё окно выходило сюда же, на балкон. И ничего, кроме неба и усыпанных белыми цветами веток я лично не видел. И какая, нафиг, гроза?! Вечер был совершенно ясным.
Не успел я подумать об этом, как хлесткий порыв ветра ударил меня по уху, неожиданно холодный. Я завертел головой. И понял, что не прав. Впереди было еще ясно, но с трех сторон наползали тучи, словно голодные кошки, которых кто-то позвал. Да и ветер усилился, он рвал ветви деревьев туда и сюда, явно поставив своей целью стрясти с них лепестки. Через некоторое время ветер все же определился с направлением. Теперь это был ровный и плотный восточный ветер, очень холодный и злой. Не думайте, что я так уж хорошо знаю стороны света, просто мне с балкона всегда был виден флюгер в виде подзорной трубы, венчавший дом-корабль адмирала Бума. Вот я и выучил, где какая сторона, а ветер сейчас бил мне прямо в лицо.
В общем, я поспешил спрятаться в своей мансарде. Майкл и Джейн были уже там, и от их диких прыжков скрипел и подвывал мой старенький диван. Но я не стал останавливать детей – я бы сам и ещё не так прыгал, будь няня Кэтти моей няней. Как же хорошо, что она все же ушла.
- Эй, кто хочет пиццы? – вопросил я, и потряс телефоном, как шаман бубном. Пиццу, в конце концов, можно было заказать на дом. Никакая Контора меня не остановит, когда я хочу пиццу, да. Дружное: «Мыыы! Урааааа!» совпало с первым ударом грома.
Собственно, мне даже не пришлось ничего делать – лично я просто заказывал пиццу. Любимые племянники сами кинулись к окну, да ещё и распахнули его, едва комната озарилась всполохом второй молнии. Как и я, они очень любили грозы. Так что сразу после второго удара их любопытные мордашки осыпало частыми каплями дождя. Будь он из кофе – получились бы славные конопушки. И вдруг Джейн вскрикнула. Я едва поймал телефон, который выпустил от нового, мгновенного укола страха. Но в ее голосе не было боли или страха, только изумление:
- Ох, Майкл! Смотри…
- Вот это даааа!
Я кинулся к окну. И обнял ребят за худенькие плечи, спинами прижимая к себе. Словно это могло их хоть от чего-то защитить… нагнулся, подбородком касаясь пушистых волос – колючего ежика Майкла и мягких локонов Джейн. Всмотрелся в небо. Мне хотелось видеть все так же, как видят сейчас они. И я увидел…
…Фигурка в развивающемся плаще, под огромным чёрным зонтом. Она словно была нарисована тушью на фоне ставшего серым неба, и ветер гнал её в нашу сторону, как огромный опавший лист гигантского дерева. Вот она пропала на миг в белой пена вишен… вот появилась вновь – на дорожке к дому, и зонт тащил её вперёд, как норовистая лошадка, а она, вспарывая подошвами туфель мелкие лужи, скользила за ним, как на лыжах. И все никак не могла его закрыть. Справилась она с ним, едва не врезавшись в дверь.
А через несколько секунд мелодично запел дверной звонок, и нам с ребятней пришлось срочно покинуть комнату, чтобы увидеть: а что же будет дальше? И, я вам доложу, мы не прогадали. Там было, на что поглядеть...
Впрочем, основной спектакль мы пропустили. Все дело в том, что хотя у лестницы на моей мансарде и оборудован отличный наблюдательный пункт, из которого видно холл, а, стало быть, и всех входящих, никто не стремился устраивать собеседование с новой няней (а кто бы сомневался, что это была именно она – агент Кобра!) прямо у нас на глазах. Эх, как всегда. Галерку везде не ценят! В общем, мы лишь успели увидеть, как фигура в длинном плаще сняла шляпку, и тряхнула длинными промокшими волосами. И шляпу, и зонт, у нее тут же приняла Элин, а миссис Брилл указала на дверь гостиной и величественно произнесла: «Проследуйте сюда, пожалуйста!». Вообще-то миссис Брилл у нас отвечает за готовку, а не за приём гостей. Но у нее так хорошо выходит это самое «проследуйте», словно она дворецкий в черт знает каком поколении, да еще и из фильма, а не из жизни. Так что Элин часто соглашается помочь миссис Брилл помыть посуду, лишь бы та помогла сопроводить куда надо какого-нибудь гостя. И я ее понимаю. Обычно гости так робеют от величия миссис Брилл, что с ними нет никаких хлопот – идут, куда сказано, как миленькие и ни о чем не спрашивают. Но в данном случае вышла заминка. Во-первых, пришедшая, никак не реагируя на миссис Брилл, быстро собрала свои блестящие чёрные волосы, и уложила их в гладкую причёску с пучком.
- Совсем как бывает у деревянных кукол! – шёпотом восхитилась Джейн. Я, сказать по правде, ее восторга не разделял, распущенные волосы смотрелись лучше. Но тут случилось «во-вторых» - девушка небрежно скинула плащ на руки Элин. И я начисто забыл про причёску. Потому что это было «Вау!» - во сяком случае, именно так отреагировал Майкл. Я промолчал, но был склонен с ним согласиться.
Если вы, как и я, любите аниме – то вы легко можете себе представить, что так восхитило нас с Майклом. На незнакомке было длинное чёрное шуршащее платье – практически в пол (хотя, на мой взгляд, оно бы лишь выиграло, будь немного короче… чуть-чуть... раза в два примерно). При каждом её движении из-под платья мелькал подол белейшей нижней юбки, что, несомненно, было мило. Белый воротничок-стойка, манжеты белее снега, и белоснежный фартук довершали образ идеальной горничной. Или идеальной няни, в данном случае.
Только после этого леди Совершенство проследовала в гостиную – прямая и важная. Словно у неё поднос на голове стоял, и она боялась его уронить. Негромко хлопнула дверь, и мы потеряли её из виду, о чем немедленно загрустили. Впрочем, вскоре я оставил племянников грустить одних – новый дверной звонок возвестил о том, что наша пицца прибыла, и мне надо было спуститься вниз, чтобы расплатиться. Это было кстати. Моя сестрица вряд ли провозится с собеседованием меньше получаса, а двух непосед на это время надо чем-то отвлечь от мыслей о летающих на зонтах няньках в форме горничных. Да и самому стоит отвлечься. Что уж греха таить – я впечатлен ничуть не меньше ребятишек. Так что пицца сейчас наш самый лучший союзник. На пиццу кто угодно отвлечётся, неоднократно проверено.
Проходя мимо гостиной, я услышал недовольный голос сестры:
- Хотелось бы взглянуть на ваши рекомендации.
- У меня правило – никаких рекомендаций.
Голос нашей новой няни (в собеседовании, по сути, вообще не было смысла, поскольку на «самое низкое жалование» охотников не много) мне понравился. Она говорила четко, не громко, и так, словно после каждой её фразы можно было вбить гвоздь, чтобы повесить плакат: «Моё мнение обсуждению не подлежит». Что ж, так держать, агент Кобра!
(Продолжение следует)