28 июля народной артистке СССР Инне Макаровой (1926-2020) исполнилось бы 97 лет
За свою 70-летнюю карьеру Инна Макарова снялась «всего» в пятидесяти двух картинах. Зато каких! «Молодая гвардия», «Дело Румянцева», «Высота», «Дорогой мой человек», «Девчата»… Эти шедевры – без преувеличения – воспитали сразу несколько поколений.
Это сейчас звания «лауреат Сталинской премии», «народная артистка СССР» звучат несколько туманно. Уже нет большинства ее блистательных партнеров – Сергея Гурзо, Николая Рыбникова, Георгия Юматова, Василия Шукшина, Евгения Леонова… А раньше таких актеров – народных любимцев – просто обожали. Их появление на улице останавливало движение, они собирали стадионы, получали письма со всей страны (даже была такая мера измерения писем поклонников – «мешками»), созданные ими образы – спасали, вдохновляли своим примером на трудовые и военные подвиги, были у всех на устах. И Инна Макарова однозначно – одна из самых ярких звезд той советской эпохи.
…В одном из последних наших телефонных разговоров она обронила: «Раньше-то мы в дни рождений то Нонной Мордюковой, то с Лялей Шагаловой или Славой Тихоновым перезванивались, а сейчас уже нет в живых никого. Одна я из той герасимовской «Молодой гвардии» осталась…»
Теперь нет и ее.
Предлагаю лучшие фрагменты интервью Инны Макаровой разных лет.
ЗАКАЛЕННАЯ СИБИРЯЧКА
– Инна Владимировна, согласитесь, строчка из вашей биографии звучит очень романтично: «Я родилась в Тайге»…
– Так оно и есть. Только я родилась не в самой тайге, а в поселке Тайга Кемеровской области. Суровые сибирские края, но для меня родные. В детстве и юности я очень любила бегать по таежным тропам. Убегала далеко-далеко.
– Разве не было страшно?
– Я ничего не боялась. Моя мама была журналисткой, часто брала меня с собой в поездки, командировки, и мы по дороге в какой-нибудь поселок или прииск бывало ночевали в лесу. В бескрайней тайге – вдвоем! Разводили костер, стелили сосновые ветки на холодную землю и спали спокойно... Помню, лет в семь я с корзинкой пошла по тропинке гулять, загляделась на лесные красоты, а навстречу – медведь. Вдруг вижу: стоит на четырех лапах огромный зверь и в упор смотрит на меня. А я на него... Почти нос к носу! Принюхался, видимо, ничего вкусного не учуял, повернулся и медленно побежал в сторону чащи. Причем никакого страха у меня в тот момент не было.
Нет, я была совсем не рафинадным ребенком! Может, потому и сбылась моя мечта стать артисткой, что я закаленная сибирячка.
– Родители рассказывали, как ваша семья оказалась «во глубине сибирских руд»? Кто были дедушки, бабушки?
– Знаю, что папины родители – переселенцы из Вятской губернии. Дедушка, Степан Родионович, всю жизнь мастерил гармони, и мастер был знаменитый, за его гармонями приезжали отовсюду. А мамин отец был ссыльный поляк-католик Ван Людвиг Арман. Чтобы жениться на моей бабушке, переселенке из-под Бронниц, он принял православие с именем Иван Михайлович Герман, и с тех пор все его звали Иваном. Бабушка, Ирина Самсоновна Варакина, была неграмотная, но интеллигентная. Вот такая моя родословная. Но у меня же и родители были героические.
– Чем же?
– Папа – Владимир Степанович Макаров – был писателем. Публиковал стихи, поэмы. В Союз писателей вступил в 1934 году, до сих пор с гордостью храню его писательский билет с факсимиле Максима Горького. Но это не все – мой отец был обладателем потрясающего голоса, работал диктором в Новосибирском радиокомитете. Спустя много лет я однажды встретила Юрия Левитана и спросила, знал ли он Владимира Степановича Макарова. «Еще бы! У него был уникальный тембр», – ответил мне Левитан.
Из Сибири папу хотели пригласить работать на радио в Москву, но не успели. К несчастью, он очень рано ушел из жизни – в 34 года. Поехал создавать радиокомитет в Улан-Удэ, и какая-то строительная крошка попала ему в легкие, начался абсцесс. Спасти его не смогли – в то время не было антибиотиков.
А мама – Анна Ивановна Герман – до войны окончила Литинститут, работала литературным редактором и собкором, во время войны была фронтовым корреспондентом. Так что, когда я сказала ей о своем желании стать артисткой, мама не возражала. Она же литератор, журналист, образованный человек, понимающий, какая это замечательная профессия.
ТАНКИСТЫ КРИЧАЛИ: «НЕ УХОДИ!»
– А в каком возрасте у вас появилось такое желание?
– Сколько себя помню, мечтала о сцене! Лет в шесть я уже давала концерты прямо на крыльце дедушкиного дома. В «программе» были стихотворения, затем я танцевала матросский танец «Яблочко» и объявляла следующий номер – «Балет с пением». Что это такое, я толком не знала, но импровизировала. (Смеется.) Я же была очень веселая, озорная – энергия так и била ключом.
А когда в Доме художественного воспитания детей открылся драматический кружок, я сразу в него записалась. Это было такое счастье – бежать вечером по морозу в нашу студию. Я надевала валенки, ушанку, поверх нее бабушка накидывала свою огромную шаль, оставляя только маленькую щелочку для глаз. А под шалью на груди – книжка и тетрадка с ролью. И невозможно было пропустить ни одной репетиции. Мне казалось, что пропущу самое главное в жизни.
– Взрослые сразу заметили ваш талант?
– Мне кажется, да. Однажды я своей ролью всех просто «убила»! Перед каким-то ответственным театральным смотром мне доверили сыграть девчонку Паньку в пьесе «Кухаркины дети». Почему-то я решила: раз смотр такой важный и мы очень волнуемся, то надо выпить валерьянки – для храбрости. Мы с девочками тайно забрались в буфетный закуток. Имея смутное представление о том, как пьют валерьянку, я на всякий случай хлебнула четверть стакана - чтобы лучше подействовала. Очень подозрительно приглядывалась, почти принюхивалась к нам буфетчица, когда мы с большим достоинством проходили мимо нее. Но ни о каком успокоении и речи быть не могло. Наоборот, я ошалела - и на спектакле с таким самозабвением и грохотом била по ходу действия посуду, что после этого показа в школе за мной прочно утвердилось – «артистка»!
– Когда началась Великая Отечественная, вам не было 15. Что больше всего запомнилось?
– Самое большое потрясение, что вместе со взрослыми в первые дни войны на фронт ушли выпускники нашей школы, ребята из нашей студии. Ушли и не вернулись… До сих пор перед глазами, как мы ездили со спектаклями по госпиталям, выступали перед ранеными. Как они нас ждали! Бывало, их увозили на каталке из палаты, а они так мне в глаза влюбленно смотрели… Прямо аж мурашки по коже!
А еще никогда не забуду «Тартюфа», где я играла Дорину. В зале – танкисты с обожженными лицами, забинтованные так, что под повязками только одни юные глаза горят. Но как они нам аплодировали! Кричали мне: «Не уходи!»
- Война не повлияла на вашу мечту стать актрисой?
– В какой-то степени даже наоборот. Новосибирск, где тогда жила наша семья, – традиционно очень театральный город, а во время войны и подавно – туда из Ленинграда были эвакуированы Александринский театр, ТЮЗ, филармония. Вот представьте себе: на наши репетиции в драмкружке приходили народные артисты и выдающиеся мастера сцены Екатерина Павловна Корчагина-Александровская, Юрий Михайлович Юрьев, Николай Константинович Симонов. Кстати, именно Николай Константинович первый посоветовал мне поступать в театральный. И он не просто, а довольно настойчиво это сказал. Заметил, что для меня играть – это было все. Во многом поэтому летом 1943 года я решилась ехать в Алма-Ату, где в то время находился в эвакуации ВГИК.
- Не боялись ехать так далеко от дома? А вдруг впустую?
- Нет, не боялась ни капельки. Быстро собрала чемоданчик с самым необходимым, и - на поезд. Верила, что мое. Так все и получилось – меня прослушали и приняли практически сразу. А вскоре ВГИК вернулся в Москву.
ГЕРАСИМОВ ПОХВАЛИЛ: «ЛАЯЛИ ВЫ ГЕНИАЛЬНО!»
- Легенда или нет будто бы ваш руководитель курса Сергей Герасимов, узнав, что вы однофамилица его жены Тамары Федоровны, сказал: «Еще одна Макарова? Посмотрим, оправдает ли фамилию»?
– Все точно - слово в слово. И я старалась его не разочаровать. Помню его первую похвалу. Мы играли этюд по Джеку Лондону. Все сокурсники – на сцене, а у нас с Женькой Моргуновым (он тогда был худенький, очень красивый кудрявый мальчик!) была задача - за кулисами гавкать за целую свору собак. Мы вдвоем устроили такой собачий переполох, что единственные в этом этюде получили «отлично» от Герасимова. «Лаяли вы гениально!», - сказал он. (Смеется.)
– До сих пор многие думают, что в кино вы дебютировали в «Молодой гвардии»…
– Но это не так. В 1945 году я снялась в картине Леонида Лукова «Это было в Донбассе». Главные роли играли красавица Татьяна Окуневская и Иван Переверзев. Мы с моей однокурсницей Музой Крепкогорской снимались по ночам, тайно – чтобы об этом не знал Герасимов. Я играла партизанку, а лента рассказывала о том, как молодежь Донбасса борется за мир, справедливость, семейные ценности, любовь. Представляете? И когда я слушаю сегодняшние новости, то вспоминаю этот прекрасный фильм... Грустно!
– Режиссер Марлен Хуциев, вспоминая о театральной жизни Москвы конца 40-х, заметил: «Это было то время, когда по ВГИКу ходили легенды о «Кармен» с Инной Макаровой в главной роли»…
– Герасимов устраивал курсовые показы на сцене Театра киноактера для общественности, для узкого круга – только для творческих людей. Сначала «Кармен», а потом мы показали несколько сцен из только что поставленного Герасимовым студенческого спектакля «Молодая гвардия», где я играла Любку Шевцову… И действительно ажиотаж был невиданный! В первых рядах сидели Тарасова, Грибов, Яншин, Ливанов, Марецкая, Плятт. Было столько народу, я помню, как великого тенора Ивана Козловского с женой не пускали, потому что они на пару минут опоздали.
Никогда не забуду, как во время кульминационной сцены в тюрьме (когда я запела "Дивлюсь я на небо") заплакал весь зал. Я видела, как смотрели на нас влажными от слез глазами – Бабочкин, Раневская, Мордвинов, Крючков … Как они аплодировали нам, долго не отпускали! Потом мне рассказывали, что больше всех рыдал Александр Фадеев.
– Подвиг молодогвардейцев был действительно у всей страны на устах?
– Сегодня невозможно представить, какой был резонанс. Еще в 1943-м мама мне прислала открытку с фронта, где написала, что в Краснодоне геройски погибли молодые ребята, члены какой-то подпольной организации. Поэтому я запоем прочла роман Фадеева «Молодая гвардия», и это было настоящее потрясение.
Чтобы вы понимали атмосферу тех лет… Когда мы во ВГИКе читали его вслух, тишина в аудитории стояла просто гробовая. Воздух «не шевелился»!
– Задумав экранизировать «Молодую гвардию» Герасимов сразу решил, что в главных ролях сыграют те же его студенты. Только роль Любки была под вопросом. Почему?
– Сергей Аполлинариевич знал мои возможности. Но он не мог принимать такое ответственное решение в одиночку – ждал, что скажет Фадеев. А Фадеев сказал Герасимову: «Макарова – вылитая Любка Шевцова, сто процентов!» Ко мне подошёл шофёр Герасимова, который отвозил домой Фадеева, и по секрету сказал: «Любку будешь играть ты. Фадеев сказал». Это и решило мою кинематографическую судьбу.
– Накануне съемок вы в Краснодоне встречались с мамой Любови Шевцовой. О чем вы говорили?
– Я так волновалась, что, когда Ефросинья Мироновна меня обняла и поцеловала, я заплакала. Не смогла сдержаться! Потом она мне рассказала один довоенный эпизод, не описанный в романе. Однажды Люба решила проверить свой характер и прыгнула с обрыва в затопленную шахту.
Помню, я как эту историю от Ефросиньи Мироновны услышала и тоже загорелась себя проверить. Забралась на обрыв – до воды метров десять. Герасимов кричит: «Не смей!» Закрыла глаза и – вниз… Вода холодная-холодная, сердце едва не выскакивает из груди. Первая мысль: выплыву или нет? Плыву и вижу: Нонна Мордюкова (в фильме она сыграла Ульяну Громову) к обрыву несется. И с разбега – за мной!
ФАДЕЕВ РАЗОЧАРОВАЛСЯ В ПАРТИИ
- Как лично вы относитесь к версии, что Фадеев застрелился из-за того, что в своем романе он заклеймил достойных людей как предателей?
- Неправда! Так легко с жизнью не расстаются… Проблемы с «Молодой гвардией» он как раз пережил и написал вторую редакцию. Он был тяжело болен – у него был цирроз печени, и он был обречен, наверное. Это, я думаю, одна причина. А другая… Фадеев был человек очень искренний, и он разочаровался в партии, видимо. Когда он увидел весь ужас того, что творилось, его идеалы разрушились.
- Вы лично встречались с ним, общались?
- Нет. Только в общей массе. Одно из самых ярких воспоминаний как он Сталинскую премию за фильм вручал в 1949 году. Мне, Ляле Шагаловой, Володе Иванову, Сереже Гурзо и Нонне Мордюковой. Есть фотография. Еще наградили Герасимова и оператора Рапопорта. 100 тысяч рублей поделили на всех – им по 10 тысяч, а все остальное – нам.
Помню, на всю нашу премию мы с Лялей Шагаловой решили купить мутоновые шубы, которые только что завезли в ЦУМ. У нас-то одежки зимней не было, а во ВГИКе, когда не топили, – в аудиториях настоящие сосульки свисали. Холодно было – ужас как! Но попробуй купи – за этими шубами стояли дикие очереди. Нам кто-то посоветовал обратиться в Моссовет. Какой-то большой начальник нас сочувственно выслушал, позвонил директору ЦУМа и вскоре нам передали свертки. Шикарная была шуба – я ее носила лет десять.
– Этот фильм открыл для нашего театра и кино уникальных актеров…
– Да, Сергей Аполлинариевич пошел на риск, доверив тогда своим еще студентам главные роли. Наш курс называли «молодогвардейским», окончили его тринадцать человек, но зато кто – Сергей Бондарчук, Клара Лучко, Людмила Шагалова, Евгений Моргунов. Картина открыла Нонну Мордюкову, Вячеслава Тихонова, Сергея Гурзо, Георгия Юматова, Музу Крепкогорскую, Тамару Носову, Виктора Авдюшко.
– При каких обстоятельствах вы впервые ощутили: вот она, известность?
– При довольно забавных. Дело в том, что у меня не было паспорта, – еще школьницей получила удостоверение личности, с ним и ездила везде. А так как в Москве не была прописана, получить паспорт не могла. И вот нас, артистов, сыгравших в «Молодой гвардии», пригласили в Кремль. А там строго: нужно предъявлять паспорт. Что делать? Но у меня была именная записная книжечка, которую подарили в типографии, с тиснением: «Инна Макарова». Офицер бросил взгляд на меня, потом на книжечку и сразу начал выписывать пропуск. Узнал!
– Наверное, на улицах все узнавали, проходу не давали. Тяжело это пережили?
– Когда напечатали мой портрет на обложке «Огонька», восторженные рецензии в «Правде», «Известиях», постоянно везде узнавали. И такая известность в чем-то даже мешала, я ведь была еще студенткой. Так что не могу сказать, что я этим наслаждалась. Да еще это мое нежданное-негаданное замужество с Бондарчуком…
Окончание здесь https://dzen.ru/a/ZIq_lY24o2AUBjlr