С некоторых пор Яков начал замечать, что одиночество больше не тяготит его. Время не сделало бездушным, но он стал мудрее и настоящее всё чаще воспринимал с безразличием.
Видимо, судьбой было назначено прожить долгую жизнь. Постепенно потеряв всех друзей, Яков замкнулся в себе. Погружаясь в воспоминания, мог часами сидеть или лежать на старом кожаном диване, принуждая память вытаскивать из небытия прекрасные моменты прошедшей жизни, наполненной житейскими заботами, радостями, страданиями, светлыми надеждами завтрашнего дня. С первой женой он развелся, прожив с ней пять лет. Второй брак был скоротечным и скандальным. Детей у него не было. Один, как перст на этой огромной Земле, в окружении многоликой толпы живых людей, которым до него нет никакого дела.
Ночами плохо спалось. Снились друзья давно минувших дней, веселые, симпатичные, полные сил и желаний бесшабашные ребята, способные всегда поддержать компанию, даже в ущерб собственным интересам. И снилась верная собака Найда, красивая западносибирская лайка, которая в позапрошлом году на охоте, остановила подсвинка-сеголетка, а хозяин случайно прострелил ей голову картечью. Неудачно подвернулась. Одной картечины хватило, чтобы потерять друга. Так, к сожалению, бывает иногда, вместо зверя охотник попадает в собаку. Наверное, это наказание господне за грехи. Тогда, торопливо замотав простреленную голову тряпкой, он по просеке нёс лайку на руках к машине, пока не понял, что собака уже не дышит. Положив на землю, убедился, что она мертва. Потом дошел до автомобиля и, вернувшись с лопатой, похоронил верного друга и помощника под приметной елью, воткнув в могильный холмик, выструганный из веток крест. Присел рядышком, долго курил. Так было жалко Найду. Изумительная охотница, сколько с ней километров по буреломам пройдено. Куда теперь без неё? Не охота будет, а так, баловство… Вдали хлопнули два выстрела, напарник, видать, нашел и добил подсвинка.
Воспоминания о прошлом, несмотря на грустный осадок, бодрили, напоминая о том, каким ты должен быть, если не хочешь превратиться в старого нудного ворчуна. Помечтав в очередной раз на диване о давно прошедших днях, и представив себе сколько ошибок можно было бы избежать, начав жизнь заново, Яков вставал и начинал собираться на охоту. Годы уже давали о себе знать противной ломотой в суставах колен и прострелами в крестце.
- Каудальная часть туловища предательски сдает позиции, - мрачно шутил Яков, натирая поясницу вонючей целебной мазью, - еще немного и радикулит расстреляет меня в лесу, как ненужного природе трухлявого индивида, корчившего из себя охотника. Так и загнешься, споткнувшись о корягу. Сгниешь в бездонном лесу до того, как тебя найдут.
Шаркающей кавалерийской походкой, словно библейский Пилат, описанный великолепным русским писателем Михаилом Булгаковым, стареющий охотник Яков спускался с небес третьего этажа панельной многоэтажки на грешную землю, садился в свой старенький драндулет и не торопясь ехал знакомым маршрутом туда, где в заветных кущах пересвистывались рябчики, в старом заброшенном пруду водились утки, а по берегам изредка бродили парнокопытные, на которых, в силу возраста, уже не охотился. Но побывать в первозданной чаще, вдыхая знакомые с детства ароматы, полюбоваться осенним лесом – это не просто удовольствие, это возврат к великолепию прошедших дней, где молодость правила бал, ноги могли без остановки пройти не один десяток километров, лишний килограмм поклажи не имел никакого значения и тяжелый дробовик 12 калибра не оттягивал руки при долгой ходьбе.
Медленно проезжая мимо заброшенного садоводческого товарищества, Яков заметил лайку, бежавшую вслед за его машиной. Она настойчиво преследовала автомобиль, словно старалась образумить водителя, безрассудно пытавшегося оставить её одну. Выехав по проселочной дороге на опушку леса, остановился. Открыв багажник, начал собирать ружье. Подбежал исхудавший пёс, очень похожий на случайно убитую им Найду, присев рядом, заглядывал в глаза. У охотника екнуло сердце.
- Что, бродяжка, - произнес Яков, внимательно разглядывая породистую, но очень худую лайку - хозяина потеряла? Жрать, поди, хочешь? На вот, закуси.
Охотник кинул псу ломоть хлеба, который тот сожрал поймав на лету. И снова сел, доброжелательно глядя на человека.
- Однако, - удивился Яков, - Вы, мадам, видать, взаправду сильно проголодались. Куда Ваш хозяин то подевался? Такую красавицу одну оставил.
Он, достав нож, отрезал приличный кусок колбасы, кинул собаке. Потом, вдогонку, еще пирожок с мясом дал и несколько галет.
- Всё, хорош, а то я сам сегодня голодным останусь, - Яков завязал рюкзак, повесил ружье на плечо и, закрыв машину, тронулся в путь.
Лайка побежала впереди, постоянно оглядываясь и, очевидно, боясь потерять щедрого попутчика.
- Старость – не радость, раньше можно было легко через любую корягу перемахнуть, а сейчас так подпрыгнуть не получается. Приходится обходить, - размышлял Яков, пристроив ружье подмышкой, - зато не спеша гуляем, с чувством, толком, расстановкой. Есть время прислушаться и оглянуться.
Он улыбнулся, вспомнив, как в молодости стремительно убегал, прыгая через валежник, от здоровенного секача подранка, который преследовал его, пытаясь догнать, несмотря на перебитую пулей переднюю ногу. Большое поваленное дерево ненадолго остановило кабана и охотник, успев перезарядить ружьё, удачно выстрелил.
Белка мелькнула на елке и спряталась за стволом. А привязавшаяся собака-барабака не обратила на неё внимания. Не бельчатница, видимо? Наверное, избу в деревне лениво охраняла. Или чисто зверовая? На мелочь не разменивается?
Ноги устали. Пожилой человек присел на коряжину, достал флягу, глотнул воды. Собака убежала вперед, туда, где в верховьях большого старого пруда, возле заброшенной деревни, первозданный мир охраняли заросли крапивы в рост человека. Мало удовольствия там гулять. Лучше в сторону древней плотины по берегу пройти, уток посмотреть. В прибрежном кустарнике рябчики иногда порхают. Они тут на крапиве улиток собирают, пока тепло.
Яростно залаяла собака. Яков усмехнулся:
- Неужто наша краля зверя нашла, или просто старый пень облаивает?
Не торопясь, стараясь не шуметь, пошел посмотреть по поводу чего такой ор. Раздвинув заросли, обомлел. Собака в одиночку грамотно “держала” крупного кабана, яростно облаивала зверя, наскакивая с разных сторон, стремительно убегая от него, когда тот переходил в атаку и вновь настырно делая выпады, якобы, в желании укусить свинью. Она явно не боялась опасного зверя. Разрешения на отстрел кабана у Якова не было, да и не надо это ему. Сам то еле ходит уже, какое к чёрту мясо? Загнешься разделывая и вытаскивая такого кабана, упадешь от жадности, как гнилой желудь от ветра. Пусть молодые тешатся такой охотой. А псина хороша. Красавица.
Яков достал из ножен охотничий нож и, не выходя из скрывающих его зарослей, легонько постучал плашмя лезвием по стволу ружья. Присвистнул. Кабан встрепенулся и стремглав, не обращая больше внимания на собаку, кинулся прочь. Пёс за ним. Яков несколько раз свистнул вдогонку. Лай удалялся.
Охотник, неторопливо пошел вдоль берега в сторону плотины. Спустя какое-то время, собачий лай затих, а вскоре и сама собака появилось. Побежала впереди, петляя меж кустов. Из-под берега вылетела утка и с громким кряканьем, хлопая по воде крыльями, устремилась к середине водоема. Яков выстрелил. Утка упала. Лайка кинулась в воду и, вытащив утку, положила ее на кромке берега.
- Вон оно как, - удивился Яков, - ты и это умеешь, красотка. Да тебе цены нет. Универсальная собака. Прямо, как моя Найда, которая по зверю шла и уток исправно из воды носила, хотя я её этому не учил.
Ближе к обеду, охотник собрался домой. На обратно пути, в кустах, вблизи раскидистой рябины, подстрелил рябчика. Птица по косой дуге упала в заросли крапивы и поиски ее были бы, наверное, трудны, если бы не собака. Она нашла подранка слегка прикусив. Яков вознаградил помощницу парочкой галет. Слопала с удовольствием.
Шли к машине по старой заросшей просеке, где под елью он три года назад похоронил свою Найду. С тех пор тут ни разу не был, как-то не случалось возвращаться с охоты этим путем. Сопровождавшая его псина бежала впереди метрах в пятнадцати. Возле старой ели она остановилась, села и протяжно завыла. В переливах жуткого воя было столько боли и тоски, что у Якова неприятно сдавило затылок.
- Что за чертовщина, - он торопливым шагом подошел к собаке, в желании успокоить её, но та, отбежав в сторону, снова присела и подняв морду к небу повторно завыла.
- Это что за дикие песни, - прикрикнул он на нее, - не ори так громко, не порти мне нервы, тут у меня, между прочим, любимая собака похоронена, в смерти которой виноват я – криворукий охотник.
Подойдя ближе к ели, Яков изменился в лице. В том месте, где он похоронил Найду, никакого могильного холмика не было. Наоборот, было видно, что земля в этом месте разворочена так, что образовалась воронка. По спине противно пробежали мурашки. Яков присел на старое поваленное дерево и, непроизвольно поглаживая себя ладонью по небритой щеке, внимательно смотрел на сидевшую неподалеку псину. Наконец, решившись, подозвал собаку, похлопав себя по колену.
Та подошла и, нырнув под его протянутую руку, пристально посмотрела в глаза охотнику. В её взгляде сквозило столько преданности и любви, что в душе Якова все перевернулось.
- Найда, - прошептал он, - неужели это ты? Не может быть, ты же мертвая была. Не дышала, сердце не билось. Голова у тебя была прострелена и вся в крови. Не может быть. Не мог я ошибиться.
Он обнял голову собаки ладонями и, ласково поглаживая, внимательно рассматривал. Это точно была ЕГО собака. Исхудавшая только, грязная, давно нечёсаная. Сбоку над глазом нашел старый шрам. Может, по касательной, картечью черкнуло?
- Найда, милая, я тебя живую закопал что ли? – Яков оскалившись, как придурок, медленно тряс головой из стороны в сторону, - как это могло случиться? Я же проверял, умерла ты тогда у меня на руках. Не было никаких признаков жизни. Найда, девочка моя, ты самая лучшая собака на свете. Но я же подумать не мог, что в тебе еще жизнь теплится. Я сердце слушал, прикладывая ухо к грудной клетке, наклонившись, дыхание твое старался уловить, не было признаков жизни вообще никаких.
Яков сидел на валежине и, обнимая собаку, плакал. Светлые искренние слезы, словно горячий дождь омывали его болевшую душу.
Достав из рюкзака остатки провизии, он кормил с руки вновь обретенного друга. А она, несмотря на то, что была очень голодна, ела деликатно, не заглатывая жадно куски, рискуя подавиться, как это делают многие изголодавшиеся псы.
Потом они не торопясь ехали домой и Найда, привычно свернувшись клубочком, на заднем сиденье машины, посапывала мокрым носом, изредка поглядывая счастливыми глазами в затылок потерянного и вновь обретенного хозяина.
Приехав домой, он вымыл ее в ванне, вкусно накормил и положил уютный коврик в углу спальни. Вечером они гуляли во дворе, не обращая внимания на прохожих и их собак. Два одиночества нашли друг друга и были бы вполне счастливы, если бы не одно обстоятельство. Случалось, что темными ночами, когда повсюду из потайных углов, якобы, вылезала нечистая сила, в квартире пожилого охотника Якова, воскресшая из могилы собака Найда начинала противно выть, пугая соседей. И часто, после таких завываний, в доме кто-нибудь умирал. Скорее всего, это была случайность. Но к Якову приходили целые делегации с требованием немедленно убрать окаянного пса. Жаловались в полицию, Роспотребнадзор и мэрию. Но сделать ничего не могли, ибо собака не кусалась и где попало не гадила. Придраться было не к чему. А то, что завывает по ночам, на то она и собака, чтобы иногда погрустить, нелегкая, видать, у нее жизнь была. Не каждую же ночь воет, редко это происходит, и на смертность жильцов влиять не может, потому как нечистая сила в лице домашнего пса - выдумки недалеких людей.
Яков на требования и жалобы соседей отвечал вопросом:
- Вы хотите, чтобы я ее застрелил? Хотите взять грех на душу?
После чего жалобщики, плюясь и ругаясь, расходились.
Однажды ночью Яков проснулся, почувствовав на себе чей-то взгляд. Возле кровати сидела Найда и смотрела ему в лицо. В полутьме ее глаза излучали мертвенно зеленый фосфорический свет. Но Якова это не напугало.
- Или спи, моя хорошая. Иди на место, - он ласково погладил собаку по голове.
Лайка прикрыла глаза и покорно пошла к себе на половичок в углу комнаты.
Раза два в неделю они выезжали в лес на охоту. Часто возвращались пустые, уставшие, но счастливые. Вымытая и вычесанная Найда хорошо ела, быстро поправилась и даже слегка растолстела. В квартире ходила за хозяином по пятам и путалась под ногами. Словно боялась его потерять. Он иногда даже прикрикивал на неё, опасаясь споткнуться. Но потом, опомнившись, садился на старый кожаный диван и, подозвав собаку, нежно трепал ее за уши, гладил и рассказывал истории из своей охотничьей жизни, где собака и человек были неразлучны и понимали друг друга с полуслова. Она смотрела ему в глаза, как это умеют делать только умные собаки, и внимательно слушала.
Когда Яков умер и его гроб вынесли во двор, поставив на табуреты, у изголовья на асфальте присела его Найда и жалобно завыла, словно оплакивая своего хозяина. Присутствующие не оценили. Какой-то сердитый мужик схватил палку и погнал её прочь. Она, отбежав в сторону, ждала. Когда гроб погрузили в машину и медленно повезли на кладбище, собака по дороге побежала вдогонку. Выехав из города, машина прибавила скорость. Не в силах догнать, лайка упрямо бежала по проезжей части, стараясь не упустить автомобиль из виду. Машины, петляя, обгоняли ее. Но кто-то, видимо, не успел отвернуть. Несколько человек из похоронного автобуса видели, как она попала под колеса. И еще долго им была видна на светлом асфальте прямой дороги уменьшающаяся неподвижная темная точка.