На VIII международную конференцию для специалистов "PRO системный взгляд на работу с речью" в качестве спикеров мы пригласили несколько молодых, но очень талантливых специалистов. Филолог, практикующий логопед Марина Анатольевна Самойленко - одна из них.
Ее профессиональный путь складывался удивительно извилисто: в логопедию Марина Анатольевна попала благодаря олигофренопедагогике и… студентам-китайцам. О том, каким образом учитель русского языка стала успешным специалистом по работе с неговорящими детьми, читайте в интервью проекту PROШКОЛА.
- Марина Анатольевна, расскажите, пожалуйста, как вы пришли в профессию?
Желание быть логопедом появилось не сразу. После получения специальности «учитель русского языка и литературы» в Красноярском государственном педагогическом университете я хотела работать в школе восьмого вида для детей с умственной отсталостью. С ребятами, имеющими такие нарушения, я познакомилась еще в школе в рамках социального проекта и работы педагогом дополнительного образования. Параллельно отучиться на олигофренопедагогике не получилось, поэтому эту идею пришлось отложить.
В университете мне пришлось работать со студентами-китайцами, которые приехали к нам учиться по обмену. Я преподавала им фонетику русского языка, и конечно, билась над проблемой освоения произношения. А потом мы выиграли грант и поехали на стажировку в Париж. Чтобы признали нашу деятельность, нужно было показывать серьезные результаты. Естественно, пришлось искать и изучать материалы по теме, в том числе и логопедические пособия. Так, в моей жизни появилась эта интересная наука.
Я поняла, что не олигофренопедагогика, а именно логопедия поможет мне соединить в работе мои знания в сфере языка и речи и «особенности» развития некоторых детей.
На дефектологический факультет я поступила уже после окончания университета.
- Как дальше складывалась ваша карьера?
Пока я получала логопедическую специальность логопеда специальность, устроилась в школу учителем русского литературы. По иронии судьбы не в коррекционную школу, а наоборот в школу для творчески одаренных детей творческой направленности. С утра у моих учеников были занятия вокалом, скрипкой, музыкой, а во второй половине – обычные уроки.
Из 15 человек в классе обязательно попадалось 1-2 дисграфика или дислексика.
Логопеда в школе не было, поэтому приходилось самостоятельно разбираться и заниматься с ними. Там же впервые столкнулась с ребенком-аутистом ребенком с аутизмом. И тоже интуитивно приходилось работать в этой сфере.
Став логопедом, я сразу начала частную практику, потому что чувствовала, что только так смогу в большей степени помогать детям преодолевать сложные нарушения.
- Расскажите о своей специализации. За какие нарушения беретесь, а в каких случаях направляете к другим специалистам?
Своей основной специализацией могу назвать так называемый запуск речи и работу с детьми после слухопротезирования. Кстати, я специально употребляю выражение «так называемый запуск речи», потому что на самом деле нет такого понятия. Здесь мы подразумеваем именно работу с неговорящими детьми.
Конечно, есть случаи, когда я отказываю родителям в занятиях. Например, я не возьмусь корректировать заикание, нарушение глотания и не беру детей с изначальным запросом «исправить нарушение письма и чтения». Однако, если в процессе работы я замечу, что ребенку необходима профилактика или коррекция дисграфии, то мы продолжим заниматься и в этом направлении.
- С какой темой будете выступать на конференции? Поделитесь подробностями.
Моя лекция называется «Групповая работа с неговорящими детьми». Уже заранее понимаю, что многие специалисты скептически относятся к этой форме работы. Но не могу никого осуждать, потому что педагоги и логопеды просто не знают, как работать в группе безречевых детей. В институте нам об этом не рассказывали, а зря.
Я вижу высокий потенциал этого направления, опытным путем проверила высокую результативность таких занятий и всегда всем коллегам пропагандирую ведение игровых, коммуникативных групп.
Например, были в моей практике дети, которые занимались несколько месяцев с логопедом и не могли никак сказать первое слово. Они словно топтались на месте, а потом вдруг на групповом занятии начинали говорить.
И в этом нет никакого волшебства. Просто важно уметь организовать занятия в группе таким образом, чтобы оно приводило к результатам, а не превращалось в пустое времяпрепровождение или глупую «развивашку», на которой дети вместе лепят поделку. Надеюсь, что мой опыт будет полезен участникам конференции.
- Применяете ли вы в работе нейропсихологический подход? Изучали в принципе нейропсихологию?
Конечно да. Еще в университете у нас был предмет основы нейропсихологии, но тогда теория показалась слишком сложной и непонятной. Только во время работы с тяжелыми нарушениями все закономерности развития становятся наглядными и объяснимыми. Я не думаю, что любой логопед должен быть нейропсихологом.
Каждый специалист должен заниматься своим делом и своей работой, но при этом никто не запрещает использовать в рамках занятия нейропсихологические методы и приемы.
Когда работаешь с тяжёлыми нарушениями речи, приходится отправлять ребенка к смежным специалистам, например, к нейропсихологу. Но ты должен понимать, за каким результатом его отправлять, какие зоны мозга недостаточно развиты. Современному логопеду очень трудно работать без знаний основ нейропсихологии.
- Как выстраивать отношения с родителями, чтобы результат от занятий был эффективнее?
Мне кажется, все зависит от того, как логопед воспринимает ситуацию. Во-первых, надо принять, что включенность в проблему может быть разной: одни родители еще могут находиться в стадии отрицания проблем у ребенка, другие считают, что только специалист должен заниматься коррекцией, а - третьи вовсе опустили руки. Во-вторых, взаимодействие с родителями - это важная часть работы специалиста. Да, мы все хотим, чтобы мамы и папы были с нами на одной волне, понимали все трудности и помогали закреплять полученный результат. Однако, часто бывает, что родители имеют какие-то свои мифические представления о коррекции нарушений. Например, «поплаваем с дельфинами и заговорит», или «купим специальный стол – правильно и быстро читать станет». От специалиста в таких случаях требуется много терпения и моральных усилий, чтобы вести разъяснительную работу и превращать родителей в союзников.
Мне кажется, что с точки зрения комфортного взаимодействия логопед должен относиться к родителю не просто вежливо, а уважительно и обязательно с настроем на максимально конкретные результаты работы.
- Что вы посоветовали бы специалистам, которые только начинают работать со сложными случаями?
Работая с тяжелыми нарушениями, очень важно научиться замечать микроскопический результат и ему не только радоваться, но и использовать его в дальнейшей работе. В этом отношении работа логопеда схожа с работой какого-нибудь микробиолога или физика-ядерщика, которые открывают малюсенькие наночастицы, способные повлиять на жизнь целого общества.
Поверьте, опираясь на эти микрорезультаты, можно достичь очень большого успеха для изменений в жизни конкретного ребёнка.
Я желаю начинающим специалистам быть очень внимательными к тем результатам, которые каждый раз демонстрируют дети. Даже когда нам кажется, что мы ничего не достигли и куда-то не продвинулись, результат все равно есть. Просто надо настроить свой микроскоп и увидеть этот удивительный мир, в котором происходит рождение слова, рождение речи, рождение грамматических конструкций. Это очень завораживает.
#нейропсихологрекомендует #нейропсихологиядетскоговозраста #коррекционнаяработа #нейропсихологическиеигры #логопед #конференция #логопедия #неговорящиедети #нарушенияречи
