Обманутые. Глава 19 — Таня! Танюша! — кричали под окном, и Татьяна встрепенулась. Недоумение появилось на ее похорошевшем лице. Неужели это ее зовут? Она встала и подошла к окну. Там, в самом низу под деревьями, стояли ее девчонки, коллеги из музея, где она работала, с букетами цветов. — Мы за тобой!
Читать сначала можно здесь. Глава 1
Предыдущая глава тут
От благодарности и радости слезы выступили на глазах. Маргарита Фролова, подружка, тоже бежала, спотыкаясь, с шариками в руке. Пришло понимание, что она не одна. Что есть люди, которые о ней беспокоятся. Стало легче на душе.
Татьяна Анатольевна Кошелева родила сына. Ребенка унесли в детскую палату. Когда она полностью отошла от наркоза и посреди ночи очнулась от сна, то испугалась. Потому что в палате лежали еще две женщины, а рядом в кроватках посапывали их малыши. Кроватка возле нее была пуста.
Таня села на кровати, пригладила волосы и встала. Она должна срочно узнать, что с ее малышом. Открыв дверь так, что та даже не скрипнула, она держась за стенку, медленно пошла к столу медсестры. Молоденькая девушка в белом халате подняла голову и заспанным голосом спросила:
— Вам плохо? — Таня покачала головой.
— А где мой сын? — испуганно спросила. — С ним все в порядке?
— Все хорошо. Идите в палату, а я вам его сейчас принесу.
Татьяна села на краешек кровати и замерла в ожидании и волнении. Это ее первая встреча с сыночком. Наконец-то, ребенка положили ей на руки, и Таня неотрывно смотрела в его маленькое личико, чтобы запомнить навсегда, чтобы не перепутать, если что... "Мало ли..." — мурашки побежали по спине у нее.
Потому что это была любовь! Любовь с первого взгляда... Та единственная, которая не проходит никогда.
Андрей не пришел ни разу. Татьяна замечала, что на нее странно поглядывают. Поэтому выходила из палаты только по необходимости, стараясь ни на минуту не выпускать из своего поля зрения своего Женечку.
"Женечка. Евгений..." — так у ее сына появилось имя.
А сегодня ее выписывали. Подруги нашли такси, радостно смеялись, и Таня перестала чувствовать себя брошенной.
Когда осталась одна с сыном, только тогда и смогла более детально изучить его всего полностью. Там, в роддоме, волосики у Женьки были темненькие. А сейчас стали каштановыми. И даже отливали на свету медью. Светлые глазки доверчиво смотрели на нее. И Татьяна поняла, что никогда не сможет разочаровать или предать его. Главного мужчину ее жизни. И теперь нет никого важнее.
Званцев пришел через две недели. Нельзя сказать было, что счастливый. Какой-то весь измученный. Оказалось, что у него уме рла мать. В другое время Татьяна бы может сильно огорчилась по этому поводу. Но в данный момент она не могла. Потому что ее переполняла радость, которой она хотела с ним поделиться.
Она развернула сына и показала Званцеву. Он долго смотрел на ребенка, отцом которого являлся, и неожиданно спросил:
— А почему он рыжий? — Татьяна отпрянула. Такого она не ожидала от мужчины, которого любила несколько лет. Он ей не верит?
Она достала из серванта альбом с фотографиями:
— Вот. Смотри. У моего отца такой же цвет волос. И у брата. А я пошла в мать. Ты мне не веришь, что ли? — она быстро завернула своего Женечку в пеленку, взяла его на руки и отгородилась им от этого мужчины, как стеной.
— Да... я... не то... хотел сказать... — что-то мямлил Андрей.
— Знаете что, Андрей Николаевич Званцев, уходите из моего дома. И никогда здесь не появляйтесь. Это мой ребенок! Мой! — Татьяна стояла открытого балкона, и вся та любовь, которой она так болела, улетала в приоткрытую дверь. — Мой сын это, Евгений Анатольевич Кошелев.
— Да, господин Званцев, покиньте это помещение! — Ритка появилась так неожиданно, что они ее не заметили.
У подруги был ключ. Она приходила каждый день. Таскала из заводской столовки суп в баночке, котлету с картофельным пюре в боксике. Помогала, чем могла. Словно предчувствовала, что никакой помощи от этого богача Таньке не будет.
— Но... — но Званцева уже вытолкали на лестничную площадку. На столе в кухне остался лежать белый конверт с небольшой суммой.
Таня расплакалась.
— Прекрати, Танюша. Тебе нельзя волноваться. Молоко пропадет. Чем потом будем кормить моего будущего крестника? А смеси очень недешевые, скажу тебе по секрету. Прорвемся... — Подруги обнялись, и взглянули одновременно на ребенка. Глядя на него так и хотелось улыбаться.
Прошло еще три месяца. Званцев больше не объявлялся. А Маргарита уговорила ее снять квартиру вместе. Замуж она пока не собиралась. Так будет проще жить. На этот раз Маргарита прибежала очень возбужденная.
— Таня, а хочешь узнать свою судьбу? Слышала об одной цыганке, которая гадает... Всю правду говорит. Ленка из планового отдела сказала, что у нее все сбылось...
— Рита, я боюсь этих гаданий. А вдруг что плохое скажут? — Татьяна задумалась, размышляя. — Ладно, давай сходим в субботу.
Когда у Маргариты был выходной, они одели Женю в курточку, которая была ему еще велика, укрыли теплым одеялом и, положив в коляску, направились на окраину города. На улице было уже холодно. Все-таки ноябрь брал свое. На удивление дом, в котором жила цыганка, нашли сразу. Дорогу подсказали люди.
Маргарита осталась с ребенком у ворот, а Татьяна несмело пошла по тропинке к крыльцу. Там сидела старая цыганка, дымила своей трубкой и смотрела на нее выцветшими глазами.
Татьяна поздоровалась. И стояла молча. Ожидая, когда эта Ясмин обратит на нее внимание.
— Зачем пришла? — Ясмин выпустила в ее сторону клубы дыма, и Таня закашлялась. — В дом иди.
И она пошла. В комнате было прибрано. На стенах висели фотографии черно-белые, на которых были изображены женщины. Красивые. В цветастых юбках. С монистами на шее и волнистыми черными волосами. Тане казалось, что все они следят за ней.
Ясмин взяла в руки самые обыкновенные кар ты, а не те модные, которыми сейчас пользуются. Замерла на мгновенье, потянув воздух носом.
— Родила недавно. — не спросила, а просто сказала. — Это женщины моего рода. Помогают мне. Вытащи три кар ты. — Татьяна вытащила их из колоды. Руки у нее заметно подрагивали. — Сын у тебя...
Только что гадалка смотрела на кар ты, а теперь не сводила заинтересованного взгляда с Татьяны. Указательный палец легонько поглаживал одну из них. "Странно. Сына родила. Но вроде и ее, а вроде и не ее. — подумала она. — Зачем знать ей, если я не уверена точно?" Ясмин была мудрая женщина, и никогда не говорила того, в чем не была уверена точно.
— Что хочешь знать?
— Не знаю, бабушка. — честно призналась Таня. Цыганка усмехнулась, но в груди ее разлилось тепло. Так ее давно никто не называл. — Как жизнь сложится? Выйду ли замуж? — Ясмин кивнула и разложила кар ты веером в несколько рядов.
— Да. Все у тебя будет. И муж. И еще дети. Две девочки. Счастлива будешь. Но, чтобы это все осуществилось, выкинь из своего сердца всякий ненужный хлам. Понимаешь, пока в твое сердце занято, другой мужчина не появится. Ты — особенная. Верная. Все. Иди.
Татьяна достала кошелек, чтобы расплатиться, но старая цыганка махнула рукой. Поблагодарив, Татьяна вылетела на улицу и побежала в Рите и своему сыночку.
Ясмин следила за ней через окошко. Потом еще раз взглянула на стол: "Двадцать пять лет счастья... Это много или мало?"
Этой ночью Татьяна спала спокойно. Она будто скинула какие-то оковы. Была поставлена жирная точка на ее прошлой жизни. И никаких запятых. Никакого возврата. Надо жить дальше...
Продолжение читать здесь
Я пришла с новой главой. Судьба Татьяны уже сложилась в моих мыслях. Муза так решила. А перечить ей нельзя. С уважением. М. И.