У семьи Малыгиных пропал кот. Умница, мышелов, всеобщий любимец. Он, конечно, и раньше пропадал, но неизменно возвращался: поесть, попить. А тут, сколько не звала его хозяйка, кота не было уже неделю.
— Пойди, Толь, сыщи Тихона! Может ранили его! Сердце не на месте, — уговаривала Анна мужа, — а вдруг, не дай бог, убили! Хоть похороним.
— Ладно. Пойду, посмотрю, — согласился Анатолий, — и правда странно!
Он прошёл всю деревню вдоль и поперёк. Позовёт, прислушается. Вновь позовёт, и слушает. И показалось ему, что в овраге, за огородом Ставрыгиных кто-то слабо мяукнул. У Анатолия был отменный слух, не раз помогавший ему на охоте. Обошёл он овраг с другой стороны, спустился, смотрит, а там, на дне, обессиленный кот. Уж и вороньё вокруг расхаживает, и даже успели повредить коту глаз. Отогнал Анатолий ворон, глядит, а кот в капкан угодил. Лапка перебита. Так с капканом его домой и принёс.
Увидела Анна своего любимца, руками всплеснула:
— Господи, да у кого же рука поднялась на такое зло? Ай-яй-яй, потерпи, Тишенька, сейчас мы тебя освободим!
— Похоже, что это Петька Ставрыгин, за его огородом нашёл!
— Не похоже на Петьку, — засомневалась жена, — у Петьки дома маленькие дети, не станет он капканы ставить! Я думаю, что это Ромка Смородин. Он первый на деревне живодёр! А ещё, я уверена, что он у нас дрова таскает!
— Может, не он? — спросил Анатолий, пытаясь разжать железные челюсти капкана, — может, другой кто?
— Точно, Ромка! Я ему говорю: "мол, нехорошо себя ведёшь, не по-соседски". Так он меня "косой" обозвал, а по поводу воровства дров нагло так сказал: "А ты, мол, докажи"! Он это, точно!
У Анны и правда, правый глаз немного косил. Но Анатолий любил жену и почитал за красавицу. Призадумался он, как бы взыскать с обидчика за всё.
Взялись Малыгины лечить кота. Тот стойко терпел все процедуры, понимал, что хозяева хотят помочь ему и благодарно мурчал. Лапка мал-помалу зажила, но кот остался хромым. Глаз, который повредили вороны, не спасли, хоть Анна и делала примочки из очанки и ромашки.
Анатолий ходил задумчивый, и всё время чего-то ждал. Анна подозрительно косилась на него, чуяла, что муж что-то задумал.
И вот однажды вечером, когда Малыгины сидели за столом и мотали шерсть, раздался грохот, такой, что стёкла задребезжали.
— Ой, мамочки, чтой-та? — испугалась Анна, оставляя моток. Выскочили они с мужем на улицу, смотрят, а над Смординовской избой дым.
Прибежали они вместе с соседями, посмотреть, что там делается. Деревенские кто с ведром, кто с багром, все бегут тушить пожар. Огню распространится не дали, засыпали песочком. Но печку Ромке разворотило знатно — придётся заново складывать.
Анна искоса посмотрела на мужа. У того на лице проступала самодовольная улыбка.
— Толь, а Толь, ты б не лыбился! А не то все поймут, чья это работа, — тихонько шепнула она ему.
— А чего? Я ничего! — тихонько ответил он, пожав плечами.
— Ты меня не запутаешь, я точно знаю, что ты, — одними губами сказала она и с укоризной покачала головой.
Тут за руки вывели самого Смородина. Один глаз его был замотан повязкой, а второй он безумно таращил, ошалев от произошедшего. Волосы были всклокочены, бородища торчала колуном.
— Чего это с ним? — ужаснувшись его вида, спросила Анна у соседки, Никитишны.
— Та головешка отлетела, та прямо у глаз! — злорадно ответила та, — и кирпич по ноге саданул, глянь, хромает! Поделом ему, ироду! Он мине у позапрошлом годе, кошку покалечил! Отлилися ему Мусины слёзки!
Когда Малыгины вернулись домой, у дверей их ждал кот.
— Заходи, Тишенька, — сказала Анна. Она налила ему из крынки молока:— хозяин-то за тебя отомстил! Теперь твой обидчик и хромой и слепой на один глаз, прямо как ты!
Кот пил молоко и одновременно урчал, словно понимал, о чём речь.
Ночью Анна долго не могла заснуть. Слушала, как лают деревенские собаки.
— Слышь, Толь, спишь что ли? — толкнула она мужа локтём.
— Теперь уже нет! — отозвался тот, — а что?
— Я вот думаю, как бы теперь Смородин не взялся ещё пуще мстить. Он, наверное, злой, как чёрт. Шутка ли! Столько убытку понёс и глаз потерял! А то и в суд на нас подаст!
— Не будет он мстить, потому как трус, — зевнул Анатолий, — и в суд не пойдёт, не то ему придётся сознаться, что он вор и любитель поиздеваться над котами. То собак на них травит, то капканы ставит... так что тяжело будет ему понять, кто его поучил.
— Ну, хорошо тогда, — повернулась к стенке Анна и закрыла глаза, — и всё-таки, бедовый ты у меня. Надо же такое придумать! Порох-то, охотничий взял?
— Соображаешь, — улыбнулся Анатолий и погладил Тихона, что примостился у него на груди, — а я у тебя, какой есть.
— И всё-таки, грех, — сказала Анна, — вдруг Ромке кирпич бы на голову упал, а не на ногу. И было бы это убийство. И расследование! Тебя бы посадили, Толя! Ты подумал?!
— Не подумал. Но, обошлось ведь... Издевался Ромка над слабыми, теперь-то, глядишь, прыти поубавится, — сказал он, снова зевнув.
— Не надейся, Толь. Моя бабушка частенько говаривала, что зло можно победить только добром... Спишь что ли?
Со стороны мужа раздался ровный храп.
— Ладно, спи уж, — Анна накрыла мужа получше и поцеловала в небритую щёку. Спокойной ночи!
С той поры дрова у людей пропадать перестали. Впрочем, как и коты.
