"Закурив папиросу, мужчина сжал губы в жесткую линию, вздохнул протяжно, и опустил взгляд себе под ноги, глядя на чемоданы с вещами уезжающих детей.
Ему надо окликнуть всех. Напомнить о посадке, о скором отбытии поезда…Но у мужчины нет желания произносить даже звука.
Единственное, что он хочет сделать сейчас – этой уйти, не оглядываясь.
Забыть.
Вычеркнуть из памяти."
Прошло три дня
За эти дни Вера уволилась с фабрики и вышла замуж за Андрея. В день регистрации брака Маней был организован семейный торжественный обед, в котором за одним столом сидели молодожены, сама Маня, Иван, Володя, Петя и Паша, а также Иван Иванович с супругой. Мужчина и женщина были свидетелями и единственными приглашенными гостями на свадьбе Андрея и Веры.
День отъезда. Железнодорожный вокзал.
Иван стоит на перроне, с гордо расправленными плечами, провожая теперь уже свою замужнюю дочь Веру, новоиспеченного зятя Андрея, и родного сына Володю в далекий город Астрахань.
Мужчина, как и всегда, сегодня чисто выбрит и опрятно одет. С минуты на минуту должны разрешить посадку на поезд. Незаметно (или заметно) для окружающих, Иван старается держаться возле Мани, напоминая своими действиями действия телохранителя: мужчина своей широкой спиной загораживает Маню от пробегающих мимо не очень деликатных пассажиров, по неосторожности задевающих плечами, локтями и чемоданами других людей. Иван следит за этим строго, не позволяя таким спешащим торопыгам задевать его любимую женщину даже вскользь, ни одним касанием.
Маня же, наряженная в белую кофточку и темную юбку, в распахнутом на груди стареньком пальто (на улице сегодня по весеннему припекает солнце, хотя на календаре еще только конец февраля), обутая в ботиночки на шнурках, совсем не замечает заботы Ивана. Она в эти минуты, не может наглядеться на своих детей перед долгой разлукой. На ее голове светлый платок повязан красиво, почти невидимым узлом на затылке, покрывая корону из кос плотно, и идеально аккуратно.
Женщина целует всех своих детей, наказывает писать чаще и больше, и обязательно приезжать домой в гости при первой возможности.
Мальчики, Петя и Паша, тоже рядом. Они сияют глазами, видя счастливое личико юной жены старшего брата. Им еще до конца не вериться, что Вера теперь не просто сестра для них, а еще и ЖЕНА Андрея)) Все произошло слишком быстро. Их мучает вопрос (особенно Петра): когда эти двое успели влюбиться друг в друга??? КОГДА?? Но факт остается фактом – эти двое смотрят друг на друга такими обожающими и теплыми взглядами, и так ИДЕАЛЬНО притягиваются друг к другу каждую минуту, как два самых настоящих магнитика.
Андрей, в это время, держа за руку Веру, зазывает младших братьев приезжать учиться в Астрахань. Он обещает младшим помочь с подготовкой к экзаменам, и даже потесниться в комнате до тех времен, пока Пете (старшему по возрасту (Паше еще несколько лет надо учиться в школе)) дадут место в общежитии. Но, как придет время, он будет рад помочь и Пашке.
И вот над перроном из громкоговорителей раздался голос диспетчера: «Разрешается посадка на поезд….
Иван, глянув на часы, произнес:
- Это нам. Прощаемся. Пора заходить в вагон.
Несмотря на объявленную посадку и слова Ивана, Маня и дети продолжали оживленно беседовать, стараясь не забыть все сказать, что хотелось, перед разлукой.
Иван покорно ждал, когда можно будет помочь занести вещи в вагон, одновременно наблюдая, как на соседнем пути останавливается, шипя тормозами и посвистывая, поезд дальнего следования.
Через минуту на перроне началась настоящая суматоха: в один поезд люди спешно садились (в поезд Веры и Андрея), шумно провожаясь, толкаясь, и занося чемоданы, а из прибывшего поезда начали «высыпаться» многочисленные пассажиры: уставшие, с поклажей, лихорадочно ищущие глазами среди толпы людей, напоминающих суетливым бегом, потревоженный муравейник, своих встречающих родственников.
Маня, в последний, перед долгой разлукой, крепко обняла свою дочь, прошептав у ее нежной щечки, успокаивающе:
- Береги себя, Верочка. Тяжести не поднимай! Ты теперь женщина. Тебе деток еще рожать. Береги и мужа своего. Будьте друг для друга радостью, не пускайте в свою жизнь завист…
Не успев договорить все наставления, и все еще продолжая обнимать дочь, Маня подняла свои ресницы, и посмотрела за спину Верочки, куда-то вперед, на мельтешащую толпу людей на перроне. В эту минуту ее привлекло движение у одного из вагонов, довольно далеко от нее (через два вагона). Маня увидела, как спускается со ступенек вагона поезда, держась за поручни, мужчина с рюкзаком на плече. Она не видела лица человека – мужчина спускался боком, сильно заваливаясь на одну сторону, видимо оберегая одну из ног от давления веса тела.
Что-то заставило Маню задержать свой взгляд на светлой макушке и широких плечах этого человека…
??
Что-то волнующе-знакомое…Что-то сладкое, до слез желанное и томное, как исчезающий дымкой сон перед пробуждением…
Для Мани, в эту минуту, исчезли все звуки. Ее тело замерло, а глаза, в сильном напряжении, присматривались к каждому движению мужчины с рюкзаком.
Спустя секунду, привлекший внимание Мани пассажир, спустился на перрон и слился с толпой людей.
И в этот момент, перед мысленным взором Мани застыла картинка с рукой этого человека на поручне. Именно эту руку, эти пальцы она увидела последними, до того момента, как мужчина исчез в толпе людей.
- ЛЁВА!!!
Маня сорвалась с места, оставив удивленную дочь и сыновей с Иваном позади себя с растерянными лицами.
- ЛЁВА! ЛЁВУШКА!! ЛЁВА!!!!
Маня бежала, выкрикивая имя мужа, в спешке неосторожно наскакивая на людей, и пытаясь протиснуться в узкие щели между прохожими на перроне.
- ЛЁВА!!
И вот, мужчина со светлыми волосами и рюкзаком за спиной, услышал свое имя позади себя.
Остановившись, и обернувшись медленно и неуверенно, Лев увидел, как бежит к нему навстречу…Маня…? (Лев не верил своим глазам, но с каждой секундой все становилось реальным и очевидным – ЭТО МАНЯ!!)
Его Луна))
Бежит в распахнутом пальто, с выставленными вперед руками, продолжая отчаянно и громко звать его по имени.
Несколько стремительных шагов навстречу жене, распахнутые объятья, и вот уже Маня оказалась в его руках, плачущая навзрыд, целующая его в лицо, шею, щеки, обнимающая крепко за шею.
Лев, почувствовав тело своей жены у себя на груди, обнял ее крепко, и заплакал, не стесняясь своих мужских слез, повторяя ее имя, как самое желанное слово после долгого, вынужденного молчания:
- Маня! Манечка! Луна моя!
Лев повторял имя жены, целуя ее лицо, встречаясь губами с ее губами, прикасаясь щеками, сжимая друг друга в объятьях.
- Отец!
- Папа!!
На обнимающихся Льва с Маней счастливой стеной налетели сыновья Пашка и Петр, обхватив руками и отца и мать в общие объятья. За Петей и Пашей к Льву и Мане подбежали Андрей с Верой. Даже Володя кинулся обнимать и целовать дядю Леву, как родного и долгожданного родителя. Вся семья плакала от радости и кружилась на месте, вызывая любопытные взгляды у прохожих. Кто-то из этих прохожих улыбался, радуясь чужому счастью, а кто-то отводил глаза, не в силах видеть чужое счастье, и спешил пройти мимо.
И только один человек не проявил никаких видимых эмоций от развернувшейся на глазах встречи родственников, и не сдвинулся с места, продолжая все также стоять у вагона.
Это Иван.
Закурив папиросу, мужчина сжал губы в жесткую линию, вздохнул протяжно, и опустил взгляд себе под ноги, глядя на чемоданы с вещами уезжающих детей.
Ему надо окликнуть всех. Напомнить о посадке, о скором отбытии поезда…Но у мужчины нет желания произносить даже звука.
Единственное, что он хочет сделать сейчас – этой уйти, не оглядываясь.
Забыть.
Вычеркнуть из памяти.
Оказывается, бывает невыносимо больно расставаться с мечтой на будущее счастье, к которому ты шел много лет, собирая его по крупицам, пытаясь проникнуть в сердце женщины через железный барьер ее любви к другому мужчине.
Все эти годы Ивана грела мысль, что он сможет преодолеть этот барьер, эту стену…
И вот сейчас, в эти минуты, на его глазах рушиться его будущее…Исчезают все выстроенные им «подходы» к сердцу красавицы с васильковыми глазами.
Его сердце обливается в эти минуты горячей кровью.
Как ему пережить это?
Здесь и сейчас, на этом перроне, он расстается не только со своими детьми.
В эти минуты, он вынужденно расстается со своей безответной, сильной, и поздней любовью, зовущуюся красивым именем: Мария Леонтьевна…Маня…Названная мать его родных детей, вырастившая их и сохранившая им жизни в голодные военные годы, для которой он навсегда теперь останется лишь другом, соседом, родственником, отцом детей, НО…
Никогда не станет любимым мужчиной.
Эту стену ему не разрушить.
----
Лев перешагнул порог дома.
Господи…Как пахнет…
Вдохнув родной запах стен и вещей, Лев, стянув с ног сапоги, огляделся по сторонам…
Все родное. Каждая вещь. Даже сколоченные им деревянные табуреты у стола дождались его возвращения…
Не решаясь даже присесть, он так и стоял посреди маленькой комнаты с печкой, выполняющей роль кухни, чувствуя себя гостем в своем доме.
- Ты чего? Проходи))
Маня, обняв мужа за талию, и «поднырнув» под его руку, направила мужа к кровати, приговаривая:
- Я сейчас дров подкину, воды наведу. Отмывать тебя буду))
Лев, понимая, что он пахнет сейчас очень даже не розами, кивнул головой и произнес:
- Остались мои вещи? Все, что на мне желательно сжечь.
Маня, улыбнувшись мужу, произнесла:
- Конечно остались! Кое-что сносили сыновья, но есть и неприкосновенные)) Они ждали тебя))
Поцеловав нежно Льва в губы, Маня «вынырнула» из-под руки, и направилась к печи.
В этот момент дверь в дом открылась, и Пашка, просунув в проем между дверей голову и плечи, крикнул:
- Пап! Мам! Мы с Петей уходим ночевать до Котовых!
Маня, удивленно глянув на сына, ответила:
- Почему это вы уходите?
На что сын, пожав плечами, ответил:
- Петя сказал, что ТАК НАДО. А почему ТАК НАДО я не знаю.
Услышав, как смеется тихим смехом Лев, Маня, покраснев щеками, как юная девушка, произнесла:
- Ладно. Идите. Но утром на завтрак чтобы пришли!
- Хорошо мам! Пока, мам! Пока, пап!
- Счастливо)) – ответил Лев.
Когда дверь за младшим сыном закрылась, Лев, опустив голову, и продолжая улыбаться, произнес:
- Петр уже мужчина…
Маня, кивнув головой, и смущенно опустив глаза, схватилась за ведро с горячей водой на печи.
- Стоп! Оставь ведро.
Маня замерла, услышав ставший в один миг серьезным голос мужа.
Лев же, подойдя, и забрав ведро из рук Мани, произнес уже спокойней:
- Я ДОМА. Привыкай.))
Уже поздней ночью, лежа в объятьях мужа, зацелованная и обласканная, Маня плакала, уткнувшись в его теплую грудь, чувствуя, как нежно перебирает в пальцах ее распущенные косы Лев, успокаивая и шепча:
- Не плачь, Луна моя. Я больше никогда тебя не оставлю одну. Никогда. Мы снова вместе)) Навсегда))
----
Поезд двигался в ночи, считая шпалы, и вздрагивая на стыках рельс. Володя лежал на своей верхней полке и никак не мог уснуть: слишком бурным был день, да и прошедший отпуск тоже. Опустив голову и глянув вниз, парень увидел уснувших на своих полках Андрея и Веру. Осторожно спустившись вниз, Володя решил выйти в тамбур покурить. В тишине спящего вагона, откуда-то издалека, слышался слабый плач маленького ребенка. Судя по звуку, совсем младенца.
Двигаясь вдоль полок и спящих на них пассажиров, Володя приближался к тамбуру. С каждым шагом звук плача становился все более слышным.
Открыв двери, Володя вышел в маленькое помещение, где звук колес поезда раздавался сильнее, и даже тряска здесь была чувствительнее.
Лишь успев сделать шаг, парень испытал ужас, сравнимый лишь с тем, когда он слышал плачь Веры в доме у бандитов. Только сейчас это плакал младенец на руках девушки, открывшей двери вагона, и, судя по всему, решившей сделать шаг в темную пропасть вместе с малышом на руках. Незнакомка уже наполовину высунулась из вагона, видимо, все же боясь оторвать ступни от твердости пола, и настраиваясь на этот последний шаг.
- КУДА ты, дура!!??!
Два стремительных шага, и Володя успел перехватить женщину (девушку! ей на вид лет восемнадцать), быстро затянув ее обратно в тамбур, и захлопнув двери. Отгородившись от пропасти крепкой дверью, Володя повернулся к девушке лицом, и только теперь увидел ее растерянные и удивленные глаза.
Встретившись взглядом с Володей, молодая мать вновь кинулась к дверям, пытаясь обойти Володю, вставшего у нее на пути:
- Отпустите меня! Не мешайте! У меня есть всего пара минут!
Володя, подойдя к девушке почти вплотную, кивнул отрывисто головой, и произнес:
- Пара минут, говоришь? А чего ты так спешишь? На тот свет очереди нет. Постой. Подожди маленько. Остынь… Я вот сейчас покурю, и вместе прыгнем.
Девушка, прижав все еще хныкающего ребенка к себе, грозно сверкая глазами, совсем не оценила шутки Володи, и ответила:
- Не надо вам никуда прыгать! И я не собиралась отправляться на ТОТ СВЕТ! Вы знаете! Вы мне ужасно помешали! Сейчас поезд должен затормозить перед большим мостом на повороте, и я из-за вас! пропущу момент, когда можно будет безопасно спрыгнуть!
Володя широко раскрыл глаза, и посмотрел на эту полоумную так, как если бы она сейчас сказала, что у нее есть настоящий хвост и рожки:
- БЕЗОПАСНО спрыгнуть с поезда??!! С РЕБЕНКОМ!!??? Ты с психушки сбежала что ли, девушка?