- Здравствуй, дорогая моя, любопытная баба Фрося. Гость у меня, мужчина. Спит еще, но должен скоро встать.
Начало. Глава 1.
Долго еще не ложились брат с сестрой. Поддержка брата помогла Жене пережить эту ночь, ей одной было бы гораздо труднее. Спать пошли уже перед рассветом. Жене удалось ненадолго заснуть, но с первыми петухами она уже проснулась.
День Евгении предстоит трудный. Надо будет встречать друзей Сережи, принимать их соболезнования. Они все здесь, а ее Сережи нет. Разве это справедливо? Почему не стало именно ее мужа?
Надо вставать, готовить завтрак. Михаил не любит долго спать. Все тело ломит, как будто ее били батогами, голова тяжелая. Так бы лежала и лежала, не шевелилась бы даже. Надо вставать.
Женя опустила ноги на пол, посидела на краю кровати, набираясь сил, уговаривая себя: «Женька, надо! Не кисни, Женька! И этот день пройдет, вставай и делай то, что положено».
Встала, умылась, сходила на ключ за свежей водицей, цыпляток накормила. Глядь, уже и тетя Фрося идет, молочка своей любимой Анютке несет
- Здорово, Евгения! Ты чего это всю ночь не спала? Я вставала, когда уже светало, у тебя на кухне свет горел. Али гость какой был?
- Здравствуй, дорогая моя, любопытная баба Фрося. Гость у меня, мужчина. Спит еще, но должен скоро встать.
- Ох, ты! Батюшки! Ты шутишь? Смеешься над старухой!
- Какие уж тут шутки? Явился поздней ночью. Я уж спать собралась, свет выключила, а он стучит в окно. Говорит пешком от поворота шел, устал, отдохнуть бы.
- Ба! Это проделки Мансурихи, не иначе. Ты, смотри, на меня не подумай, я ничего такого ей не говорила. Просто разговор вышел про тебя, мол одна маешься, тяжело без мужика. А она сразу так воспряла! Говорит, мол, я ей такого мужчину найду, не хуже Сергея будет. Я ничо ей на это не сказала, вот тебе крест. Эта Мансуриха такая пронырливая, ей бы всех сосватать, да замуж выдать. Значит, понравился мужчина-то, если оставила ночевать.
Женя поневоле улыбнулась. Конечно, Мансуриха виновата. Сама, небось к ней ходила, да просила, чтобы та Жене мужа поискала. Заботливая какая.
- Куда я родного брата выгоню? Миша ночью пришел. Ты чего обо мне думаешь? Как я могу впустить в дом чужого мужчину? Сто раз говорила и еще говорю, не вздумай мне тут сватать никого, разругаюсь с тобой навсегда.
- Чего сама тогда баешь, что мужчина пришел? Постой! Чего ты сказала? Михаил приехал? Господи! Что теперь будет? Побегу я, деда подготовлю. Ой, Женька, что делать-то? Знамо дык, на время его приезда дед у тебя бы пожил. Ты сказала брату-то про нас с отцом?
- Сказала. У меня бы пожил? А все прямо так и молчали бы.
- Ну? Сказала. А он чего?
- Чего, чего! Сказал, совет да любовь!
- Брешешь, Женька! Не мог он так сказать. Антон все собирался ему написать, да не решался, мол, не поймет его сын.
- Я тебе говорю, все нормально. Иди, буди деда, завтракать к нам приходите. Я картошки нажарю, Мишка ее обожает.
Начистила картохи, покрошила ровными пластинками, поставила на огонь старинную чугунную сковороду, доставшуюся в наследство от свекрови. Только в такой сковороде можно по-настоящему пожарить картошку. Налила щедро подсолнечного масла, подождала, когда оно раскалится, выложила картошечку. Масло сердито шикнуло, но быстро успокоилось и зашипело весело и ровно.
Женя почистила две больших луковицы, мелко покрошила и только тогда помешала картошку, низ которой поджарился до золотистого цвета. Подождала немного, не убавляя огня под сковородой и, поймав момент, когда снова поджарится низ, положила лук, посолила, все перемешала, закрыла крышкой и убавила огонь, оставив его едва тлеть.
По дому пошел такой вкуснючий дух жареной картошки, что вся семья проснулась. Первым вышел на кухню Игорь
- Мам! Ты чего это с утра картошку жаришь? Не готова еще? А это что за чемодан у порога?
- Михаил приехал ночью. Он еще с вечера вспоминал мою картошку, вот и жарю. Умывайся, поможешь стол в большой комнате накрыть.
- Дядя Миша приехал! Здорово! А чего меня не разбудили?
- Зачем? Успеешь еще головомойку от него получить.
- Ладно уж, так сразу и головомойку. Дядя Миша меня никогда не ругает.
Тут и сам Михаил появился. Дал легкого подзатыльника племяннику
- Шалопай! Сам не знаешь, как с девками дело иметь, меня бы спросил. Я бы научил тебя, как делать, да чтобы детей не было. Женька! Да ты никак картошку жаришь, а я подумал, что мне мерещится этот неповторимый аромат.
- Болтун! Учитель нашелся! Научил бы он. Идите уже умывайтесь там, во дворе, да за стол, а то картошка остынет, никакого смака не останется. Сейчас еще груздей со сметаной сделаю.
Достала из холодильника литровую банку груздей, соленых с укропом и чесноком. Все беленькие, крепонькие, ровненькие, как раз на два укуса. Эх, хороши! Разложила на две тарелки, щедро помазала сметаной, стала накрывать на стол. Дождешься их, мужиков.
Мужиков не дождешься, а Надежда тут. Явилась.
- Здорово, Жень! Мы тут с Сашкой помогать пришли. Дед Антон звал. Говорит, приходите, надо рыбу чистить, уху варить. Ты, того, не сердись уже. Мало ли чего между своими бывает. Ты же меня знаешь.
- Здравствуй, Надь! Ладно, не будем поминать. Сходи к сараю, позови мужиков, у меня картошка стынет, я пока хлеба порежу.
- Каких мужиков? Ты чего?
- Миша приехал, ушли с Игорем умываться и пропали. Вон, уже баба Фрося с отцом идут, а Сашка у тебя где?
- Там, задержался. Гришаню встретил. Я сейчас, сейчас пригоню.
В дом ввалились всей толпой. Отец шел вслед за Мишей, похлопывая его по спине. Рад был безмерно, что сын поздоровался приветливо, не сердится, значит. Баба Фрося, в новом платочке и в зеленом платье в белый горошек, зашла и встала рядом с Женей.
Расселись дружно, всем хватило места за столом. Взяли кто вилку, кто ложку, ели прямо из сковороды горячую поджаристую картошку с солеными груздями, со ржаным хлебушком. Так вкусно ели, что даже разговаривать позабыли.
Потеплело на сердце Евгении. Все близкие рядом с ней, за одним столом. Они все разные, иногда добрые, иногда не очень, могут поддержать, могут и обидеть, но они свои, родные. А вот и самое любимое существо, ее доченька, радость ее.
- Мама! Я тоже кушать буду!
Продолжение читайте здесь: Глава 55