Живопись не признаёт границ, говорит на всех языках мира, находит путь к сердцам и владеет умами самых разных людей. Вот казалось бы: какие общие темы для беседы могут найтись у японца, турка и француза, встретившихся впервые в жизни, несхожих по темпераменту, роду занятий и социальному положению, да ещё и очутившихся в весьма непростых жизненных обстоятельствах? Представляете, какое интересное совпадение: все трое оказались неравнодушны к изобразительному искусству! И следующие несколько лет провели в разговорах о нём. Делясь впечатлениями, обмениваясь опытом, строя планы...
Торопиться им было некуда. Господин Шуиничи Ф., прилетевший во Францию из Японии, вёз с собою совсем не то, что следует возить порядочному туристу. Месье Филипп Д. имел неосторожность участвовать в сомнительной сделке. А достопочтенный Юсеф Х... Скажем так: этот человек обладал умением находить чужие вещи ещё до того, как законный владелец обнаруживал их потерю.
В итоге французская Фемида организовала всем троим продолжительный отдых, снабдив бесплатным жильём, одеждой и питанием. А масса свободного времени, появившегося у них в пансионате за высокими стенами, позволила составить совместный «бизнес-план». Особое место в котором заняло творчество великого Клода Моне.
Не станем утверждать, что босса Якудзы и двух его новых друзей впечатляли эстетические достоинства этих полотен. Очень может статься, что важную роль в их выборе сыграла стоимость картин отца-основателя импрессионизма. Так или иначе, богатый опыт и тщательное планирование позволили господам Ф., Д. и Х. сказать новое громкое слово в деле ограбления музеев.
Вот что я Вам скажу, дорогой читатель: в наши с Вами благословенные времена постмодерна трудно удивить аудиторию. На что только не идут организаторы художественных выставок, чтобы впечатлить искушённую публику. Вводят элементы дополненной реальности, распыляют по залам эксклюзивный парфюм, приглашают знаменитых музыкантов. А уж про различные перфомансы и, простите за выражение, хеппенинги и вспоминать нечего... И всё это — ради того, чтобы представить экспозицию в как можно более эффектном свете.
А вот в далёком и неизбалованном акционизмом 1985-м году такое было в новинку. И немногочисленным «счастливчикам», пришедшим с утра пораньше полюбоваться шедеврами золотого века импрессионизма в музей Мармоттана-Моне, довелось испытать поистине сильные эмоции. И в полном соответствии с концепцией стиля импрессии ощутить, как время замирает, распадаясь на отдельные яркие мгновения.
Вот несколько посетителей галереи (грабители были столь любезны, что купили входные билеты, и лишь затем приступили к делу) надевают на лицо маски. А уже через миг у них в руках появляются весомые «аргументы», заставляющие охрану лечь на пол лицами вниз. Ещё секунда — и сердца посетителей музея уходят в пятки, а в копилку впечатлений падают очередные незабываемые моменты. Им приходится спешно следовать в угол зала и стоять там не шевелясь бесконечно долгие четыре с половиной минуты. Глядя в направленное на них дуло и гадая о своей дальнейшей судьбе...
Согласитесь, дорогой читатель: любоваться идиллическими работами Дега и Ренуара в подобной обстановке становится сложновато. И даже после того, как грабители ретировались из музея, прихватив с собою девять картин, большинство из которых принадлежали кисти Клода Моне, — немногие ценители живописи решились продолжить прогулку по залам музея. Чрезвычайно яркий перфоманс в исполнении господ Ф., Д. и Х. переполнил чашу впечатлений...
А дальше было расследование. Весьма долгое и странное. Почему странное? — потому что профессионализм похитителей шедевров, а также круг их, так сказать, «профессиональных интересов», был ясен полиции с самого начала. А эта ужасная манера вламываться в храм искусства посреди бела дня и устраивать в нём филиал съёмочной площадки Квентина Тарантино — сужала круг подозреваемых до неприлично малых размеров.
И тем не менее шедевры Моне и Ренуара, похищенные из «Мармоттан- Моне», гуляли по белу свету целых три года. И успели за это время обогнуть Земной шар, вернувшись транзитом через Японию обратно в Европу и очутившись на уютной корсиканской вилле. Более того: если бы коллеги Шуиничи-сана (он же — господин Ф.) по опасному ремеслу не устали от его непредсказуемых авантюр и не поделились с Интерполом необходимой информацией — французская полиция по сей день имела бы ровно ноль версий по поводу случившегося. Комиссар Балестраззи, с именем которой обычно связывают счастливое окончание этой истории, как-то раз призналась, что скорее играла роль человека, идущего «по следу из хлебных крошек» из улик, подбрасываемых японской мафией, недели вела самостоятельное расследование. Каких-либо собственных наработок или более-менее правдоподобных версий, которые в итоге оказались бы близкими к истине, у правоохранителей не было до самой развязки!
Вы, дорогой читатель, нипочём не отыщите связных объяснений на предмет пассивности еврокопов в деле о налёте на «Мармоттан-Моне». Ни в Сети, ни даже в профильных архивах. Более того: в деле имеется масса противоречащих друг-дружке свидетельских показаний и результатов экспертиз, а многие фигуранты просто «растворились» во времени и пространстве. Но всё хорошо, что хорошо кончается, не так ли? «Работа» господина Ф. и его друзей так и осталась единичным эксцессом. К счастью! Вопреки опасениям полицейских, лихие налёты на музеи в моду не вошли.
Картины Клода Моне вернулись на положенное место, где по сей день радуют парижан и гостей французской столицы. Живопись, конечно, не знает границ, не признаёт условностей и притягивает к себе очень разных людей. Но согласитесь, дорогой читатель: всё же намного лучше, когда среди этих людей нет представителей кланов Якудзы и сицилийских гангстеров.
