Еще один замечательный автор и великолепный рассказ!
Максим вернулся домой под утро. Очень хотелось есть. Бесшумно пройдя на кухню, почувствовал запах ванили и корицы. «Мама пекла…», — но дальнейшее развитие мысли было прервано вбежавшей немецкой овчаркой, которая тут же виновато ткнулась носом ему в ладонь.
— Проворонила! Эх, Ода, — шепнул он.
— Где ты был? — раздался строгий голос матери, неожиданно появившейся в дверном проёме. — Ушёл вчера спозаранку. Телефон отключил. Я ночь не спала. Предупредить не судьба?
— Извини. Аккумулятор сдох. С Лешим в сквере сидели, — поймав её пристальный взгляд, добавил: — с Лёшкой Рощиным. Потом одноклассники подтянулись.
— И вы, значит, беседы разговаривали до зари? — Мария Ивановна подошла ближе, но, не почувствовав запаха алкоголя, несколько успокоилась.
— Целый день с Лёхой в военкомате пробыли, а потом уже гуляли, — уточнил сын.
— Что там забыл? — в её голосе появилась тревога.
— Понимаешь, наш ротный с марта на Донбассе. Мы решили тоже.
— Что «тоже»? А институт? — не поняла она.
— Академ взял.
— Три года Оде под хвост, — растерялась она, еще не осознав, что происходит. – Отец, слышишь, Макс учёбу бросил.
На кухню зашёл Сергей Иванович, достал из пачки сигарету, закурил, но не докурив, затушил и подкурил новую. Мария Ивановна ждала ответа, зная, что его слова не пустой звук для сына.
Муж ответил:
— Знаю. И не бросил, а на время отложил. Сам хотел, но военком завернул.
— Сергей, ты всё знал и не сказал? Обсудили втихаря вдвоем… Не пущу! — она закричала и раскинула руки, как бы преграждая дорогу. — Пусть кто угодно, но не он!
— Чем я лучше других пацанов? — не понял Максим.
Овчарка, лежащая у его ног, внезапно громко чихнула. Мария Ивановна язвительно заметила:
— Хватит дымить. У собаки аллергия на твою «курятину».
— Маша, не шуми. Поступок настоящего мужчины. Горжусь! — произнес Сергей Иванович.
— Сын у нас один! Через мой..., — но осеклась, заметив недоумение в глазах Макса, и, будто хватаясь за соломинку, напомнила: — Когда ты ушёл в армию, Ода несколько дней лежала у двери, как мёртвая. Отец прятал твою куртку на улице и только тогда вёл собаку гулять. Там она хоть как-то оживала. Искала не её, а тебя.
— Оду беру с собой.
— Это не игра в компе, не кино, а настоящая война, — и Мария Ивановна заплакала.
— Мама, гибнут мирные люди и невинные дети. Так не должно быть, — сказал он, как отрезал.
Она жалобно всхлипнула и обняла сына, понимая умом, но не принимая душой его решение.
Максим не хотел, чтобы его провожали на вокзал. Утром, прощаясь в прихожей, он шутил и обещал матери, что даже спать будет в каске и бронике, а под пули ни за что на свете не полезет.
Мария Ивановна, едва сдерживая слёзы, вложила ему в руку маленький бархатный мешочек, от которого шел лёгкий цветочный аромат:
— На неделе шла мимо храма, а ноги будто сами туда занесли… Вот новую ладанку купила, а то старая совсем обветшала. Внутри ладан и образок Георгия Победоносца, с которым прапрадед твой Первую Мировую прошёл, а потом прадед всю Отечественную прошагал до Праги. Живыми вернулись. Пусть будет у тебя.
— Да, дела... Придавили коричневую чуму в Берлине, но её микроб живучим оказался, зараза. В щель залез, а теперь выполз и вонью отравляет всё вокруг, — со злостью стукнул кулаком о стену отец.
— Ода, береги Макса. На Бога да на тебя надеюсь, — и она перекрестила сына.
Овчарка, будто поняв сказанное, преданно посмотрела женщине в глаза и лизнула руку.
— Пока! Когда вернусь, просто позвоню в дверь, — улыбнулся Максим.
***
После учебного центра, Макс и Леший уже несколько месяцев служили в разведроте капитана Волина. Неделю назад Ода, наступив на что-то острое, порезала лапу. Разведчики, уходя за линию соприкосновения, в этот раз решили не брать овчарку.
Разведгруппа вернулась после полуночи с пленным, от которого крепко пахло перегаром. Ода, не терпевшая спиртное амбре, обнюхала и угрожающе зарычала.
— В лесополосе прямо в лоб столкнулись с наёмниками. Нагло, как к себе домой, в наш тыл шли. Вступили в бой. Этого из кустов еле вытащили. Брыкался, гад. Пришлось в глаз дать. Лопочет что-то по-своему непонятное. Вот планшет у него изъяли, — с презрением процедил Леший. — Макс приказал уходить, а сам остался. Сказал, что догонит. Он вернулся?
— Сергеев вызвал огонь на себя, — глядя куда-то в сторону, произнёс капитан Волин.
Леший заявил:
— Мне надо к нему.
— Отставить, — устало произнес ротный. — К этим подкрепление подошло. Он только успел передать координаты, и связь оборвалась. Сейчас квадрат наши утюжат. Арта закончит работу, возьмёшь двух человек.
Парень снял каску и, сев на корточки, обхватил голову руками:
— Я же с Максом из одной песочницы. Его мама пирогами кормила... Коленки зелёнкой мазала… Как в глаза посмотрю? — к нему подошла Ода и положила голову на колени. Он придержал её за ошейник. — И ты прости. Найдём Макса, обещаю.
Услышав имя хозяина, овчарка занервничала. Лешего окликнули, и он убрал руку. Она, воспользовавшись свободой, с лёгкостью перемахнула бруствер и растворилась в темноте. Отправленные вслед бойцы даже не поняли, куда исчезла собака.
Ода бежала по вспаханному взрывами полю. Когда раздавался свист снаряда, на мгновение замирала, припадая к земле, но потом вновь вскакивала и неслась дальше. Гарь, дым, порох и тысячи других веществ, соединяясь в воздухе, образовывали адскую смесь, среди которой она должна была уловить хотя бы лёгкий след одного, но такого необходимого сейчас.
Временами овчарка останавливалась и беспокойно крутила мордой, шумно втягивая воздух. Так делала всегда, когда с ней играли в прятки. Чуткий нос в суррогате запахов старался распознать хозяйский, знакомый ещё со щенячьего возраста.
Она нашла Максима в перелеске. Тот лежал без движения, присыпанный землей. Толкнула мордой в плечо, будто требуя похвалы за выполненное задание и не дождавшись, лизнула щёку раз, другой... Он застонал и, не открывая глаз, прохрипел:
— Нашла, умница моя…
Макс обхватил её за шею, и, помогая, стал отталкиваться здоровой ногой от земли. Когда терял сознание, Ода останавливалась и лизала ему лицо, пока не приходил в себя. Непреодолимым препятствием стал овраг с обрывистым склоном. Поняв каким-то седьмым собачьим чувством, что не справится, овчарка оставила раненного у поваленного дерева и убежала. Она вернулась, но не одна, а с Лешим и двумя бойцами.
Они уже вышли к своим позициям, как разорвалась мина, бесшумно прилетевшая из-за серой зоны. Их разбросало взрывной волной. Когда Леший поднял голову, то увидел Оду, лежащую рядом с Максом...
P.S. Два месяца спустя.
— Бок о бок с воинами несут службу их четвероноги друзья. Наш сюжет о герое-разведчике Максиме Сергееве и овчарке Оде, дважды спасшей ему жизнь. Она вынесла раненого бойца с поля боя, а при обстреле прикрыла собой от шального осколка, который мог стать фатальным для него, — комментировала молоденькая журналистка с экрана плазмы.
Сергей Иванович не сразу сообразил о ком репортаж, а, когда понял, то с удивлением закричал:
— Маша, нашего сына по телеку показывают! Он же звонил столько раз и ни слова... Мать волновать не хотел, видишь ли... Ну, партизан, ё-моё!
В это время раздалась настойчивая трель дверного звонка. Мария Ивановна, спешившая на зов мужа, вернулась и со словами «может что-то важное» открыла дверь. — Максим! Ода!
Автор Ирина Рябинина
