Белокурая Нана, актриса и куртизанка, героиня Эмиля Золя... Его нередко упрекали в излишнем натурализме. Но то, как он описывал детали, и давало возможность не просто читать, а обонять запах, видать цвета, и даже как будто ощущать предметы кончиками пальцем. И гримуборная Нана описана так, что ты буквально переносишься туда! Вот давайте вместе и перенесёмся.
"Высокое трюмо стояло напротив белого мраморного умывальника, беспорядочно уставленного флаконами и хрустальными
баночками с притираниями, духами и пудрой. Граф подошел к трюмо и увидел, что очень красен; мелкие капельки пота покрывали его лоб. Он опустил глаза, отвернулся к умывальнику и, казалось, погрузился в созерцание умывальной чашки, наполненной мыльною водой, мелких вещичек из слоновой кости, влажных губок". Словом, всё, что любезнице надо. А атмосфера "насыщена женщиной" до такой степени, что присутствующие там мужчины, по меньшей мере, некоторые из них, едва не теряют сознание.
У светских дам тоже были подобные туалетные комнаты (вот здесь можно прочитать о разнице между будуаром и подобной уборной). Но они-то в этих комнатах были одни, только со своими горничными. А в уборной актрисы - целая толпа мужчин. Дама за туалетным столиком и поклонники - картинка типичная для XVIII века. Но к XIX традиции изменились, и мужчины просто-напросто отвыкли наблюдать за тем, как женщина наряжается, причёсывается, пользуется декоративной косметикой... Жёны их в святая святых не допускают. Так что уборная актрисы - едва ли не единственное место, где можно понаблюдать за процессом приведения себя в порядок.
И если вы не завсегдатай театра и у вас нет красотки-актрисы на содержании... Вы будете потрясены. Как это происходит с графом. "Человек, никогда не видевший, как его жена надевает подвязки, оказался свидетелем интимнейших тайн женского туалета; он очутился в комнате, где царил хаос от разбросанных баночек и умывальных чашек, где носился сильный и в то же время сладкий запах". И для него Нана в тот момент просто дьявольское наваждение, воплощённый соблазн. Которому очень, очень сложно противостоять!
Нана в одних панталонах и сорочке. по меркам той эпохи - всё равно, что полностью раздета. "Уборная походила на альков или на тесную ванную комнату благодаря испарениям, подымавшимся из умывальной чашки и от мокрых губок, сильному аромату духов, смешанному с опьяняющим, пряным запахом шампанского". Мокрыми губками обтирали тело, освежаясь, а дальше уже можно было переходить к гриму.
"Размазав пальцами кольд-крем по лицу и рукам, она стала
накладывать кончиком полотенца жирные белила". Такой крем в ту эпоху - универсальная вещь, им и очищают кожу, и питают, и даже создают базу под макияж, вот как здесь!
А дальше нужно набелиться и напудриться. "Принц милостиво слушал маркиза де Шуар. Взяв с умывальника заячью лапку, тот объяснял, как накладывают жирные белила". Так Нана и делает. "Она взяла заячью лапку и слегка водила ею по лицу; она делала это очень внимательно и так согнулась над туалетом, что белая выпуклость панталон с торчащим кончиком сорочки далеко выступила вперед". Учитывая её пышные формы - феерическое, должно быть, зрелище...
"...Молодая женщина, словно не замечая присутствия костюмерши, пудрила лицо, стараясь, чтобы пудра не попала на скулы. <...> Нана любезно улыбнулась и на миг обернулась, утопая в облаке пудры; левая щека ее была очень бела. Затем она стала очень серьезной - надо было наложить румяна. Приблизив снова лицо к зеркалу, она стала накладывать пальцем под глаза румяна, осторожно размазывая их до висков. Мужчины почтительно молчали".
И эти мужчины - принц, маркиз и граф. И да, они молчат, потому что допущены к спектаклю, которого остальной публике не увидеть. И эта самая публика уже беснуется и даже ломает скамейки, в ожидании выхода Нана, но она спокойно продолжает наносить декоративную косметику.
"Она обмакнула кисточку в банку с гримом для глаз; потом осторожно
провела кисточкой между ресницами" - смотрите, прокрашивание межресничного пространства! Остались губы: "Она наложила пальцем две широкие полосы кармина на губы". И - всё. Граф, лишённый в своём сухом стеснительном браке любого намёка на телесность, на радости плоти, понял, что он пропал...
"...Его привлекала извращенность, которую таили в себе пудра и все эти притирания; эта размалеванная молодость, эти чересчур красные губы на чересчур бледном лице, удлиненные пламенные глаза, окруженные синевой, словно истомленные любовью".
Ах, граф... Нет в пудре самой по себе ничего такого. Важно, что её накладывают для таких, как вы, и таким образом, что это и сводит с ума таких, как вы...
P.S. Подписывайтесь на мой канал по истории моды и костюма! И... чем больше лайков и перепостов, тем больше статей!