Дорис Лессинг – британская писательница второй половины ХХ века. В 2007 году она получила Нобелевскую премию по литературе. Примерно тогда же я прочитала её «Расщелину» - роман, написанный от лица древнеримского историка, раскапывающего историю происхождения людей от племени апатичных женщин, размножающихся после купания. Древнеримская часть показалась мне совершенно фальшивой: образ мыслей и действий персонажа никак не сочетался для меня с образом действий и мыслей мужчины, даже историка, даже древнеримского. Часть про «происхождение людей» воспринималась как основанная на грубых стереотипах: женщины пассивны и сварливы, мужчины – любознательны и свободолюбивы; иногда они друг другу нужны, но в основном вторые первым и не к их счастью. Итого, я была катастрофически разочарована решением Нобелевского комитета и Лессинг решила больше не читать.
Прошлым летом на библиотечной полке я увидела «Золотую тетрадь». Фамилию писательницы вспомнила, но обижаться больше десяти лет – не в моих правилах, книгу я взяла. И прочитала. Чтение не было простым или хотя бы приятным – как откровенный разговор с близкой подругой, когда приходится подбирать слова для неудобного, стыдного, естественного. Как стоять перед зеркалом и признаваться себе в непохожести на античные статуи или хотя бы топ-моделей. Как проснуться ночью, через пару недель после расставания с ещё одним мужчиной, и сказать в потолок, что он всё-таки был мне дорог. Чтение было сложным и болезненным занятием, совершенно обязательным.
«Золотую тетрадь» называют постмодернистским романом, преимущественно из-за рваной структуры. Написанная из классической позиции часть с названием «Свободные женщины» перемежается вставками из четырёх тетрадей-дневников главной героини, Анны. Анна вроде бы писательница – по крайней мере, она живет на гонорар от единственного написанного и изданного романа; вроде бы коммунистка – по крайней мере, она много и усердно работала в разочаровавшей её компартии; вроде бы независимая женщина, но в многолетнем романе с женатым и не особо её уважающем мужчиной; вроде бы подруга, мать, женщина, даже домовладелица – и никто. Анна ведёт четыре дневника, чтобы не запутаться. У каждой тетради свой цвет и очень ограниченное содержание: в черной – воспоминания о жизни и коммунистической работе в Африке, в красной – заметки о компартии Великобритании, желтая – наброски автобиографического романа Анны, синяя больше всего похожа именно на дневник – эмоции, сны, рассуждения и наблюдения. Но поскольку Анна запуталась ещё до начала романа, расщепление не создаёт порядок, но выявляет неспособность встретиться с самой собой. Анна ведёт четыре тетради не потому что хочет вести четыре, но потому что не способна вести одну. Её опыты должны не пересекаться, не знать друг друга, или произойдёт взрыв. Финал романа – решение Анны завести Золотую тетрадь (она давно её хранила в ящике стола не начатой) для всего. Финал характеризуют одновременно как катастрофу – Анна окончательно соскальзывает в психическое расстройство, где уже не может быть разноцветных полочек для раскладывания – или же как освобождение, синтез, возможность целостности и – чем чёрт не шутит – счастья.
Однако, расщеплённость Анны в описываемом обществе, состоящем из «мистер Догма и мистер Я-Свободен-Потому-Что-Везде-Только Гость, мисс У-Меня-Должны-Быть-Счастье-И-Любовь и миссис Я-Просто-Обязана-Быть-Безупречной-Во-Всём-Что-Делаю, мистер куда-Подевались-Настоящие-Женщины? и мисс Куда-Подевались-Настоящие-Мужчины?, мистер Я-Сумасшедший-Потому-Что-Так-Обо-Мне-Говорят и мисс Смысл-Жизни-Всё-Испытать, мистер Я-Революционер-Следовательно-Я-Существую и мистер и миссис Если-Мы-Очень-Хорошо-Справимся-С-Этой-Маленькой-Проблемой-То-Возможно-Сможем-Забыть-Что-Мы-Боимся-Смотреть-На-Большие» – в описываемом обществе людей с единственным и не самым умным убеждением расщеплённость неизбежна и может быть признана способом выживания. В любом случае нехронологичность повествования, разорванность опыта героини, использование приёма «потока сознания» позволяют охарактеризовать (заклеймить?) роман как постмодернистский.
«Золотая тетрадь», по крайней мере отчасти, автобиографична. Лессинг была коммунисткой, провела детство, юность и раннюю взрослость в Африке, а также была женщиной (с детьми и разводами), что с точки зрения романа и его критики наиболее существенно.
«Золотую тетрадь» называют классикой феминизма (что, пожалуй, ещё хуже обвинений в постмодернизме). Возможно, ирония в искажении термина феминизм в современном дискурсе. Феминизм Лессинг не предполагает восхищения женщиной, утверждения женского превосходства или хоть какой-то гордости. Феминизм Лессинг предполагает, что женщина может рассказывать о своей опыте, эмоциональном и физическом, не подбирая эвфемизмов, не краснея и не только врачу. Лессинг смотрит прямо на себя в лице своей героини и не осуждает, а рассматривает. Удивительно, что это рассматривание не сочувствующее, не оправдывающее – это поиск объяснения, почти научный, пристальный. «Все чувства женщины настроены на тот общественный строй, которого уже нет давно. Мои глубокие чувства, чувства подлинные, связаны с моими отношениями с мужчиной. С одним мужчиной. Но я так не живу, и я знаю совсем немного женщин, которые живут именно так. Поэтому то, что я чувствую, - беспочвенно и глупо… я неизменно вынуждена делать вывод, что мои подлинные чувства – глупость, мне всегда приходится вычёркивать себя». Описывая свой страх перед расставанием с любовником, свой страх перед писательским бесплодием, свой страх воспитать дочь такой же несчастной и расколотой, свой страх быть похожей на всем недовольную, вымотанную подругу – описывая все свои страхи, Анна/Дорис оказывается не очаровательно обнаженной, но выставленной, вывернутой. Читая «Золотую тетрадь», ты не хочешь стать Женщиной, ты понимаешь, что ты и есть женщина, и это так сейчас, и так будет. «Взросление, в конце концов, – это всего лишь понимание того, что твой невероятный и уникальный опыт проживают и остальные люди тоже». И здесь важно заметить, что героини Лессинг – женщины около 40, не молоденькие девушки с мечтами, но и не прожившие жизнь. Сергей Скворцов, оператор и режиссёр-документалист сказал о таких: «У них уже есть судьба… но у них и ещё судьба». Лессинг застаёт женщину/себя в какой-то, любой момент – не становления, не вершины, не увядания – в какой-то универсальный момент женской жизни, и подвешивает её на четырёх нитях, не превратив в чучело/идола.
В романе Лессинг выделяют, помимо женской, темы политики (критика коммунизма) и творчества (что такое писательство). Однако, и эти темы в романе раскрыты через женское: политика как способ заботы о других (реализации материнских стремлений) а также способ интеграции в мужскую компанию, стать своей (и выйти замуж, как происходит с Анной в Африке); творчество как сублимация желания и постоянное противостояние, доказывание (любовник Анны над её писательством подшучивает). В соответствии с приведённой выше цитатой, эти темы/слои в жизни героини оказываются побочными, вспомогательными по отношению к анализу женской природы, проявляемой в отношениях с мужчинами.
В финале интересно подумать, почему объединяющая тетрадь золотая. «Золотой» - не цвет в прямом смысле слова. Чёрный, правда, тоже не совсем цвет, но что-то более похожее. Золотой – это фон византийских икон, это фон, на котором проступаю дьяволицы Климта, это фон не для человека – для образа. Открывая золотую тетрадь, намереваясь собрать из себя единство, Анна словно отказывается проживать дальше свою человеческую, женскую, физическую жизнь – и потому для этой жизни у Лессинг не оказывается слов: «именно неотшлифованность, сырость, недоделанность моей жизни и являются в ней самым ценным». Героиня золотой тетради оказывается неинтересной, потому что в ней нечему будет спорить, нечему будет ломаться, окажись она тотально разрушенной или абсолютно целостной. Лессинг рассказала о незавершенной женщине, мечущейся между собственными ролями, идеалами, страстями. Женщине, которой на самом деле нет нужды завершаться.
«…когда «славные женщины» влюбляются в «недостойных мужчин», это всегда происходит потому, что он её назвал», дал ей единственное определение, указал, где и кем она должна быть – вручил эту самую золотую тетрадь, отрезав остальные возможные состояния – и пути отступления. Стать целостной – нормальной – свести всю жизнь под одну обложку – требование общества (в романе, в первую очередь – мужчин). Расщеплённость сознания и повествования оказывается способом быть свободной, хотя бы постмодернистски.
