«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!» - хвалебная «ода» поэта самому себе после написания «Бориса Годунова»? Да ну, бросьте! Наверняка задолго до появления на свет исторической драмы эта фраза бессчётное количество раз слетала с уст рогоносцев-аристократов, в чьих домах Александр Сергеевич успевал «наследить» в перерывах между написанием шедевров.
Плодовитостью Пушкин отличался не только в литературе. Учитывая зашкаливающую любвеобильность и страстность поэта, легко догадаться, что детей у Пушкина было гораздо больше, чем нам известно.
113 красавиц вошли в амурный список поэта (хотя пушкинисты настаивают, что их - 37). Его ложе привечало многих – от крестьянок до высокородных графинь.
В законном браке с Натальей Николаевной у Алекандра Сергеевича родилось четверо детей. Но задолго до его «113-й любви» (а также и параллельно с ней) появились на свет и другие дети поэта, в обществе того времени обидно величаемые «бастардами».
Первый плод любви появился, когда Александр сам был ещё ребёнком, - в 19 лет. Тогда голову юнцу – а, скорее, даже и не голову вовсе, а то место, что чуть ниже – вскружила молоденькая полька, живущая с ним по соседству.
Друзья Пушкина лестно отзывались о её внешних данных – «прелестница до одури была хороша собой». Анжелика Дембинская работала в билетном киоске при цирке-шапито. На свет появился очаровательный мальчик.
Что делать с этой нежданной радостью, Пушкин не знал, а потому кинулся за помощью к своему другу, Николаю Раевскому. Для Раевского это событие не стало сюрпризом - о связи с полькой он знал, подшучивая: «Ну что, ты от меня – к ней или уже от нее – ко мне?»
Хорошо зная темперамент Пушкина, Раевский, проявив сострадание к шокированному молодому повесе, отправил новорождённого вместе с кормилицей в своё поместье, где мальчик был крещён с именем Леонтий (в переводе с древнегреческого – «львиный»).
Свою фамилию младенцу Пушкин не дал, его записали под фамилией матери. Раевский принимал активное участие в жизни Леонтия и, когда тот достиг совершеннолетия, устроил его к себе секретарём.
Юноша был исполнительным, но, вот беда, - гены пальцем не размажешь – волочился за каждой юбкой. От него забеременела девушка из знатного дворянского рода – и снова Раевскому пришлось хлопотать, чтобы пристроить дитя.
На этот раз его усыновила еврейская семья, дав имя Давид. К слову сказать, этот самый Давид станет будущим отцом кровавого гения – Льва Троцкого.
О том, что от любви случаются дети, Пушкин забывал, как только встречал очередную красотку. В селе Михайловское, снедаемый ссыльной скукой и тоской, он повстречал крепостную Ольгу – дочь управляющего имением. И снова сюрприз! Ольга забеременела. Пушкин снова кинулся к Раевскому.
На этот раз друг посоветовал ему выпутываться самостоятельно – у Пушкина «производство детей» начало входить в дурную привычку. Пушкин обратился к Вяземскому – и здесь отказ! Вяземский предложил честно поговорить с родителями Ольги.
Состоялся тот разговор или нет – сей факт неведом. Но вскоре после рождения малыша крестили, нарекли Павлом Ивановым и увезли в Болдино. Судьба отмерила Павлуше лишь два месяца жизни.
Правда, пушкинисты поговаривают, что на этом Пушкин не успокоился – их роман с Ольгой продолжался и после его брака с Натальей Николаевной и вновь закончился рождением ребёнка.
Благоухающее лето 1823 подарило новую любовь. Одесса, бал и блистательная Елизавета Воронцова. Удержаться Пушкин не мог. От безумной страсти родилась дочь Софья, которую законный супруг Елизаветы отказался принять, – внешность девочки говорила сама за себя: пухлые губы, смуглая кожа, тёмные кудряшки.
Девочку отослали подальше от дома – в дорогой английский пансион. А позже выдали замуж за графа Шувалова.
И это только те носители «пушкинского гена», чью судьбу хоть как-то удалось отследить. А ведь есть и те, чьё рождение история бережно хранит в тайне...