- Не переживай так, - Лана совсем не сердилась, ее больше встревожила реакция любимого.
– Считай, повезло, что она полностью лица моего не видела. Нехорошая эта Саягуль. Слышала я про казахский народ; кочевники и очень близки к земле. Им достаточно разозлиться на человека, и тому уже не поздоровится, а если вообще что задумают, запросто на тот свет отправить могут. Тетя Акулина сказала, на кладбище ритуал провели. Или с фотографией, или с вещью моей. Теперь думаю, с этой фоткой глаз все и было сделано. Поэтому им и досталось.
- И зачем ей это? – хмуро откликнулся друг.
- Не догадываешься? – почувствовав, как неприятно заныло сердце, Лана поморщилась.
– Нравишься ты ей, и надеюсь это не взаимно. Если что, не юли и говори правду. Я, как и ты, не прощаю ложь.
- Глупости какие! Не собираюсь я врать!
Всего на долю секунды, но Артем задержался с ответом, и этой доли секунды хватило, чтобы поселить в душе Ланы сомнения. Нет, в честности друга она не сомневалась, просто почувствовала неуверенность в его словах; словно он и сам чего-то, или не помнил, или сделал не по своей воле.
- Все, считай, что поговорили, - упавшим голосом произнесла она. – Давай спать…
В глазах любимого промелькнул испуг.
- Ты мне не веришь…
- Не выдумывай, верю, - впервые в жизни соврала Лана.
Вроде все и наладилось с этого дня, но ощущение кото-то третьего рядом не отпускало. Словно кружил возле дома призрак злой и не упокоенный, каждый раз принося с собой запах сырой земли. Вокруг дома кружил, а в дом зайти не мог; видимо спугивали заговоренные кристаллы соли, которые тетка Акулина периодически меняла.
Списав запахи и неприятные ощущения на нервы, Лана занялась глазами. По врачам пришлось побегать. Один эскулап решил, что вырезать кисты не нужно, а лучше провести аутогемотерапию. Процедура не из приятных, а самое обидное, не помогла она. В итоге сделали операцию, но маленькие кисты вырезать не смогли и направили в больницу со специальным оборудованием; вот там, взяв кучу анализов и вычистили оставшиеся шишки. Удивительная медицина; а что, сразу так нельзя было сделать?
С повязкой на глазу ходить было край как неудобно; Лана поначалу стеснялась, а потом плюнула. Вон Кутузов тоже с одним глазом жил, и это вовсе не помешало ему стать великим полководцем. А ей всего-то недельку другую походить придется; полководцем, конечно, сделаться не успеет, да и ладно… Главное, что скоро снова начнет смотреть на мир двумя глазами и, наконец-то, вернется на работу! Как же она соскучилась по кафе, по коктейлям, по ароматам цветущей аллеи, по речному запаху и гудящим пароходам. Даже по посетителям-идиотам соскучилась. Захотелось послушать их пьяный треп и ощутить вкус жизни. А у каждого он свой; и уж она им не судья, пусть меняют и любовниц и машины, пусть хвалятся деньгами, это не ее дело.
Поймав себя на такой мысли, Лана засомневалась, а все ли с ней в порядке? А как же неприязнь к этим гуляющим козлам и сочувствие к обманутым женам?
Заняв свой пост за стойкой бара, которую уже вынесли на улицу, она всю смену внимательно прислушивалась к своим эмоциям и поняла, что после болезни воспринимает все не так остро.
Решив, что зачерствела душой, в первый же выходной она поделилась тревогой с тетей Акулиной. Внимательно выслушав и забавно поиграв бровями, соседка оглядела Лану и остановила взгляд на ее животе.
- А зачем тебе лишние переживания из-за каких-то там брошенных любовниц и обманутых жен? – тонко заметила она. – И правильно, что ровно стало. Я же говорила, защита на тебе крепкая. Вот она и готовит тебя к чему-то… Наговор, что мы одолели, слишком близко тебя к черте подвел…к той самой, откуда возврата нет, - и, заметив испуг собеседницы, тут же исправилась. – Возврата в том обличье, к которому мы привыкли…
- Да я поняла, теть Акулин, поняла, - уловив смущение соседки, поспешила успокоить Лана.
- Вот видишь? – радостно воскликнула та. – Углядела мою неловкость, и сразу с утешениями кинулась. Зачерствелая душа разве бы так сделала? То-то, милая! Все с тобой хорошо. Своих людей по-прежнему чувствуешь, а боль и переживания сторонних, это лишнее.
Приметив, что Лана настороженно поглядывает на свой живот, на котором в начале разговора она сконцентрировала внимание, тетя Акулина тепло улыбнулась.
- Материнство уже вышло к тебе в дорогу, - промолвила она. – А душа ребенка выбрала вас родителями и только и ждет назначенного часа.
Ахнув, Лана зажала ладошкой рот и, не сдержавшись, заплакала.
- Да что ты, девонька, что ты? – бросилась обнимать соседка. – Думала, благую весть сообщу, а ты в слезы…
- Не, не, все нормально, - счастливо забормотала та. – Просто и не надеялась уже…
- Не получается у вас, или бережетесь? – зарядила в лоб тетя Акулина.
- Не получается… Думала, что все, возраст уже…
- Опять она про возраст! – хлопнула по коленям соседка. – Дались тебе эти года! Протяни-ка ладошки…
- Обе? – прерывисто втянув воздух, спросила Лана.
- Обе, обе…
Водя носом по ладоням, тетка Акулина удивленно фыркала, да головой мотала.
- Ишь, как интересно! – все восклицала она. – Ты, поди ж, какая штука!
- Да что там такое? – не выдержав, взмолилась Лана.
- Жизнь твоя уже два раза оборваться могла, но давно, еще в младенчестве появился у тебя ангел-хранитель и с тех пор всегда рядом.
- Вы прямо по руке погадать можете?
- Не, гадать не могу, а поверхностно читать умею. Вот смотри, на левой ладошки линии Бог дает, а на правой человек рисует.
- Непонятно как-то…
- Сейчас разъясню. Бог наносит нечеткий узор, и он со временем меняется, добавляются новые линии и штрихи. Заметь, рисунок на ладонях с первого взгляда вроде и одинаков, но все же разный. Вот и линия головы при рождении тебе дана прямой, а на правой ладони склоняется к холму луны, позволяя тебе видеть глубже и чувствовать тоньше. Линия жизни на левой рвется в самом начале, а потом стягивается мелкими штришками, а на правой рисуется целехонькой.
И не один раз рвется линия-то, вот и недавнее событие уже отпечаталось в ладони и кто-то постоянно вытягивает тебя, и… - замялась вдруг соседка.
- А дальше, что дальше-то? – блестя глазами, поторопила Лана. – Не бойтесь, говорите! Лучше уж знать…
- Все хорошо дальше. Ты меня чайком угости…
- Да конечно, конечно, - подскочив, хозяйка принялась счастливо порхать по кухне. – Сейчас заварим самый вкусный из чаев. Листья смородины и вишни с сухоцветом сирени. Он успокоит нервы и прогонит головную боль…
- Как ты от бабушки-то все приняла, - восхитилась тетя Акулина. – Каждую травинку пестуешь да насквозь видишь. Прекрасный дар у тебя, девонька; обещай, что не забудешь про него… в трудный час…
Продолжение
Предыдущая часть
Начало
