Через пару дней Андрея обещали отпустить долечиваться домой, основной этап восстановления был пройден и как только перестанет требоваться дополнительный кислород, спокойно выпишут. Вика была рада, что скоро не будет необходимости приезжать каждый день в больницу, да и видеть его на больничной койке было тяжело. Там, в этих светло-зелёных стенах и окружении медицинских аппаратов, Андрей выглядел слишком уязвимым и беззащитным. И в первую очередь это не нравилось ему самому. Будь на то возможность, он давно сбежал бы, как нашептал Виктории Белов, раскрывая эти партизанские планы, перед тем как покинуть на время палату, чтобы прогуляться и оставить Вику и Андрея наедине.
Андрей чувствовал себя намного лучше, и если бы не периодическое головокружение и слегка охрипший голос, выглядел бы полностью здоровым. Сегодня они решили остаться в палате, раз уж прогуляться вышел второй её обитатель.
Вика лежала на краешке койки, вытянувшись вдоль тела Андрея и забросив на него одну ногу. Голова покоилась на его широком плече и рукой она задумчиво гладила его грудь. Только что они долго и жадно целовались, пока Андрею не стало тяжело дышать.
Было так спокойно и хорошо рядом с ним, прижиматься к его телу, целовать его губы, чувствовать биение сердца под ладонью. И странным образом почти не возникало никаких эротических мыслей, хотя раньше Вике было бы сложно находиться рядом с ним, вдыхать его мужской завораживающий запах и не начинать желать его. Сейчас хотелось оберегать его и заботиться, защищать, без конца дарить нежность в лёгких поцелуях. Хотелось целовать его лицо, просто так, потому что оно красивое, прикасаться губами к шее, перецеловать все пальцы руки, которую он положил только что поверх её кисти. Это было так странно и необычно для Виктории, так волнительно.
Никогда ничего подобного она не испытывала по отношению к Ренату, и это делало Андрея ещё более особенным.
— Знаешь, — задумчиво начал рассуждать Андрей, — а ведь у нас с тобой не было ни одного свидания.
— Что? Свидания? — Вика приподняла голову, чтобы посмотреть на него.
— Да. Я вдруг подумал, что мы с тобой так быстро перепрыгнули этот этап.
— Это не страшно, я и без свиданий могу обойтись, — возразила она смутившись.
— Да нет. Просто в тот день перед пожаром, когда я сидел в части, я размышлял, что кто-то подарил тебе столько цветов, а я ведь ни одного. Даже ромашки тебе с клумбы не сорвал. А ты… — он провел пальцами по краешку её подбородка и посмотрел на губы, будто хочет поцеловать, — ты заслуживаешь целого самосвала роз.
— Я? Ты что? За что это? — Вика чувствовала, что к щекам приливает кровь. Как и к губам, на которые он так смотрит, будто хочет их съесть как вишенку с торта.
— Ещё ни одна девушка не бросалась из-за меня на пожар. Даже, понимая, что ничего не сможет сделать или помочь, и с большой вероятностью того, что ей достанется лишь чёрная обугленная тушка.
— Не надо так говорить, пожалуйста. У меня и так начинает формироваться страх отпускать тебя на работу. Не хочу даже думать, что ты можешь превратиться в одного из этих… в Прометея.
— В Прометея? — уточнил он, с улыбкой, — ты даже такие вещи знаешь?
— Знания о том, как вы называете сгоревших на пожаре людей, не отменяет этого страха.
— Ты уже бросалась за мной в воду, а теперь в огонь. Ты понимаешь это? — Андрей смотрел на неё со смесью восхищения и неверия в то, что она не осознаёт ничего из произнесённого, пытаясь отмахнуться как от мелочи. — Ты очень храбрая.
— Или просто безбашенная, что скорей глупость, — Вика спрятала от него лицо, чтобы он не видел её крайнего смущения.
Лучше она будет прижиматься к нему щекой и слушать, как он дышит. Но пальцами она протиснулась между его и переплела их, смыкая ладони. В знак благодарности за этот взгляд на нее.
Андрей глубоко вздохнул и продолжил сладкую пытку.
— Знаешь, я вначале ужасно приревновал, увидев эти цветы у дверей. Но потом стал сердиться на себя, ведь я же полный идиот! Запрыгнул к тебе в объятья, огорошил своими признаниями, утащил в постель. Но ведь ни разу не сделал ничего для тебя приятного или романтичного. Ни цветы не дарил, ни сводил тебя куда-нибудь. Мы даже не гуляли вместе.
— А как же тот поход через лес? Мы прятались от грозы в заброшенном доме вдвоём. Это было очень романтично.
— Тебе не выкрутиться, — легко рассмеялся Андрей, — это так не работает. Даже наш с тобой поход на пляж не очень тянет на свидание. Куда ты хочешь отправиться со мной, Виктория? Я выполню любое твоё желание.
— Ой, я не знаю. Ничего в голову не приходит. Я рядом с тобой, и мне этого достаточно.
— Ресторан? Парк? Хочешь ночную прогулку на теплоходе по Москве-реке? Или нет, давай я затащу тебя на колесо обозрения и устрою там небольшую диверсию!
— Диверсию?
— Да! Сломаю его так, чтобы оно замерло, когда мы будем в наивысшей точке. И мы застрянем там на пару часов. Только ты, я и небо вокруг. Сначала облака и солнце, а потом звёзды. Все они будут для тебя. И я… весь буду для тебя!
С этими словами он притянул её к себе повыше и поцеловал, глубоко и так горячо, что Виктории стало невыносимо жарко где-то в области сердца, куда стеклась вся кровь и заставила его громко стучать.
ДАЛЬШЕ