Что искусство возникло (синхронно с человечеством по теории Поршнева) в виде абстракции (ритма в музыке и изобразительном искусстве), то есть натурокорёжения (в природе нет звуков, не привязанных к натуральному происхождению {пению птиц, обладающему ритмом, но как ритм потому не воспринимаемому}), люди за 200.000 лет забыли. А тех мыслителей, какие до этого додумались, большинство не читало. Натурокорёжением по той же причине, - неотносимо-де к природе, - можно считать и прямую линию, нацарапанную на мягком камне. Параллельно забывчивости тогдашнее натурокорёжение большинство не соотносит с оптимизмом (всё-таки такой прогресс оно выражало как возникновение человечества).
Это одна причина теперешнего неприятия большинством абстракционизма, экспрессионизма и мн. др. «измов», предъявляющих глазу зрителя всякие несообразности и отвратительности. Человечество как в оптимизме произошло, так, в общем, в нём и продолжает жить, несмотря ни на какие ужасы.
Я вот как, можно сказать, непрерывно живу в России, физически в ней не живя? – Смотрю российское ТВ, в частности. Гораздо больше, чем, живя в СССР или СНГ. – Так ужас же: не понятно, как россияне соглашаются в своей стране жить! – Сплошь, то наводнения, то пожары. Терпят крах тысячи домохозяйств. Ежегодно. – И ничего! Даже не чувствуется особой нетерпимости к поджигателям. Или. Как вместить в голову нежелание донечан (а теперь ещё и жителей Херсонской и Запорожской областей) уехать из мест своего проживания, при такой большой вероятности погибнуть, если не уедешь? – Ну какое дело таким людям до того, что кто-то искусством кричит благим матом (натурокорёжением) про что-то очень уж нехорошее? – Очень даже понятно плохое отношение масс к такому искюсству, с позволения сказать.
Сама физиология человеческая – где-то давно читал – устроена оптимистически.
И это соответствует факту происхождения человечества, как оптимизму, на фоне совершенно ужасных обстоятельств этого происхождения (предъявляли бесшерстные внушаемые мутанты экстраординарное – искусство – шерстистым внушателям на требование тех отдать дитё на съедение стаду, общему для тех и других).
Следующая большая волна ужаса настигла человечество (не всё, а древних греков) уже при рабовладельческом строе.
Удрав он шерстистых внушателей, приученные ими убивать себе подобных, люди стали убивать просто чужих. Вдруг это внушатель. И лишь спустя тысячи и тысячи лет догадались, не убивать, а превращать в рабов. Греки, например, живущие на островах и в ложбинах, отделённых друг от друга горами. Это ж какой кошмар наступил, когда попасть в рабство мог в принципе каждый – за долг! (В их мифах и боги в рабство попадали.) Какой-то страшный Рок, и над богами властный…
Для эстетического образования нынешнего большинства большой вред получился от подсознательного характера (опять, как и при происхождении человечества) идеала, в который древне греки удрали искусством (опять!) от нового ужаса. – В красоту. Это тоже было натурокорёжение: в природе не было ТАКОЙ красоты, до какой дорабатывались древнегреческие художники методом проб и ошибок. Это уже было какое-то иномирие, оппозиционное всему Этому миру, в том числе с богами. Что соответствовало совсем не оптимизму.
Художники именно дорабатывались. Сначала у них не очень получалось. Но со временем – всё лучше и лучше.
И я считаю не сущностным, а параллельным явлением то, что к художникам примазались учёные и оформили художническое ЧТО-ТО, словами невыразимое, в виде, мол, пропорций, золотых сечений и т.п. Говоря про, мол, что-то должное. А на самом деле вешая вериги на руки художника и отвращая его от общения с соответствующими богами, невольно (Рок!) помогающими художнику выражать иномирие, лишённое богов. Аморальное! Если говорить круто.
ТАКОЙ подсознательный идеал прорывался и в сознание. И вся античность с рабством может быть сочтена в некотором смысле аморальной. И породившей реакцию – крах рабовладения и христианство. К красоте христианство отнеслось очень плохо, но не как к натурокорёжению, а, наоборот, как к натурализму. Как большинство теперь – к натурокорёжению относится плохо. Вот только та реакция была давно. Забылась. И красота теперь для большинства не есть сомнительной моральности иномирие, выраженное натурокорёжением и отражающее пессимизм насчёт Этого мира, а есть натуроподобие, отвратительное. Что с веками забылось.
Вместо подсознательного иномирия в идеал христианством был подсунут осознаваемый тот свет, натурокорёжением выражаемый. Почти «в лоб». Образно. Неприкладному искусству (рождаемому подсознательным идеалом) был нанесён удар почти смертельный. Как в античность – учёными с их пропорциями и долженствованием. Лишь единицы среди иконописцев прорывались, пользуясь прорехами в каноне. Даже и в Возрождение и после.
И только к концу XIX века на человечество (опять не всё) надвинулся новый вселенский ужас. Но и теперь для бегства из Этого мира понадобилось опять иномирие с натурокорёжением, теперь уже буквальным. Которое большинство не приняло. Вследствие своего оптимизма всё же.
Сам новый вселенский ужас не ахти как известен теперешнему да и тогдашнему большинству. Скажем, капитализм, к которому приспосабливалось всё больше людей, рождал ужас скуки буржуазности и мещанства для тонкошкурых. – Так и ляд с ними, тонкошкурыми. Или ужас позитивизма в науке… Это когда учёные не углубляются в суть, а соглашаются с недоизвестным как с нормой. Якобы-понятность царствует. Ну кого из большинства это колышет? А вскоре пошли в науке революции. И некоторые из учёных чуть не с ума сходили. – Так это как затрагивает большинство? – Никак. Истинная вера была почти убита наукой же. Так и это большинство в глубине его души не волновало. – В общем, неистребимый оптимизм выживал и в мировых и гражданских войнах. И натурокорёжение так и осталось не в чести у масс.
И дико звучат иному уху такие слова:
«В 1960-е годы Михнов придумал выражение «свечность человеческая», в бумеранге парадокса соединив горящую свечу и вечность, которой свеча посвящена своим преходящим коротким и колеблемым светом. Возможно, Михнову нравился также угадываемый в начальных согласных «свечности» свист, придающий образу мужественность. Во всяком случае, этот образ он избрал своей эмблемой еще в начале 1960-х, рисуя антропоморфные языки пламени и утверждая, что жить надо ярко, феерично, красиво и мужественно, сгорая и творчески тратясь, а не занимаясь бытовым самосохранением. Романтик Михнов стал одним из самых ясных и мощных культовых героев Петербурга, потому что прожил на редкость цельную жизнь, твердо избрав своим единственным принципом веру в чудо. И это чудо есть: его картины излучают свет, реально светят как источники энергии, наделяя тех, кто видит и любуется преобразованной и неиссякаемой, а когда-то по-человечески эфемерной, свечностью художника» (Андреева. «Всё и Ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX века». https://nice-books.ru/books/dokumentalnye-knigi/biografii-i-memuary/115490-ekaterina-andreeva-vse-i-nichto-simvolicheskie-figury-v.html).
Смотрите на эту свечность.
И надо читать долго и нудно эту необоснованность Андреевой в надежде наткнуться на что-то, оправдывающее изомуку этого Михнова в виде какой-то болезни, или иного несчастья, личного, физического или идейного. – Кто меня пожалеет? Я ж наивный: верю, что художник не придуривался, раз попал в анналы истории живописи. А надежды, что наткнусь мало: при таком комплементарном отношении Андреевой она ж утаит запросто, если какая несчастность и была у художника.
ЯНДЕКС на запрос: «евгений михнов-войтенко (несчастья | болезнь | катастрофа)», - ничего не показывает. ГУГЛ – показывает:
(Извиняюсь за ужасные ошибки – таков сайт) «Быстро прогрессирующее онкологическое болезнь» (https://peresvetovgallery.ru/hudozhniki-sssr/mikhnov-vojtenko-evgenij-grigorevich.html).
Но это касается 1988 года, а свихнулся он гораздо раньше.
«Гетман Татьяна Сергеевна (р.25.4.1944), её роман с Михновым, в середине 1960-х, был недолгим, из-за неверности дамы» (https://mikhnov-voitenko.ru/iz_besed/prim.htm).
«Михнов был с ним [Сталиным] не согласен, учась в институте…
[Нынешним людям и невдомёк, какая это трагедия – не быть заочно согласным в чём-то со Сталиным. Но судите, например, по такой сцене. Я сидел в туалете. Потянулся за бумагой. А тогда роль туалетной бумаги исполняла газета. Хочу оторвать – о ужас! Сталина надо оторвать. И им подтереться! Это непереносимо!!! И я отрываю соседний кусок газеты. Сталин – непогрешим. Как можно иметь не такое, как у него, выраженное в его книге, мнение?! – Да это ж как землетрясение…]
"Так и нет ни друга, ни любви..." Это было написано Михновым в 1963 году…» (https://persona.rin.ru/view/f/0/12198/mihnov-mihnov-vojtenko-evgenij).
Но это – не Андреева пишет.
А Андреева цитирует слова Михнова о своей живописи, нарушая классическое правило, что слова художника о своём произведении вне произведения, могут применяться лишь как вспомогательный материал (ибо подсознательный идеал сознанию автора не дан).
Если я прибегаю к таким словам автора, то с иной целью: продемонстрировать, что какой-то дальний отголосок подсознательного идеала может всё же просочиться в сознание автора. Например:
«Это иное восприятие – не прикладное, не декоративное, это среда, без центра, без фигур – все уходит и остается – все сразу…».
А теперь вспомните про побег ницшеанцев (в своём подсознательном идеале) из Этого мира в метафизическое иномирие. Что такое «иное» как не эхо этого иномирия? Что такое «все уходит и остается» как, опять же, не иномирие, которое имеет совсем не такие свойства, как у Этого мира?
Сознанию дан только ужас Этого мира и необходимость побега. А в чём ужас, надо исследователю вывести из нюанса духа времени. Михнову, наверно, стало ясно, что никакой свободы личности нечего ждать даже и от разоблачения культа личности Сталина, и его михновский супериндивидуализм, не зная про Поллока в США (отчаявшегося из-за великой депрессии), пришёл почти к такой же технике, как у Поллока (поливание краски). У Михнова – выдавливание её из тюбика на огромную территорию.
Подсознательный идеал удовлетворился тем, что получится-то непредвиденное, если так поступить. То есть нечто не такое, как в Этом мире. Ибо в Этом мире даже появление человека выводимо из набора тех условий, какие сложились сразу после Большого взрыва, породившего мир с такими физическими константами, какие позволили в будущем произойти атомам, потом молекулам, потом живым клеткам и т.д. Так называемый религиозными учёными антропный принцип. Так непредвиденность ещё, может, и осознавалась Михновым. Как факт, он названием подчеркнул, откуда всё произошло: из тюбиков с краской. Понимай: «Даёшь непредвиденность!». Но тот факт, что двигало этим деянием художника не что иное как идеал иномирия, до сознания уже не дошло.
До сознания Андреевой – тоже:
«…называет ее «Тюбик», делая акцент на источнике творчества…».
Надо искусствоведу знать теорию художественности по Выготскому, чтоб до сознания дошло. А вот художнику её как раз полезно не знать: искреннее будет. (Я когда-то в начале своих статей обращался к творческим людям с просьбой не читать моих статей, если хотят сохранить непосредственность творчества.)
Смех, что до сознания Михнова не дошло, что совершенно вольные, казалось бы, движения его руки не избежали повторяемости одного элемента: это нечто взаимно перпендикулярное для одного цвета.
(Ну кто скажет после этого, что я не научился чуять больше, чем хотел художник сознанием, что б я у него видел…)
Но надо отметить, что при всей негативности того, что Андреева не знает о существовании подсознательного идеала, вкус, который у неё есть, иногда прорывается сквозь желание хвалить художника формалистски, и она пишет очень ласкающие мой слух слова:
«…подобно художникам классическим, он представляет и абсолютно убедительный, свободный от воли своего создателя, совершенный образ…».
Чего это образ, свободный от воли создателя? – Да подсознательного идеала! Он сознанию автора не дан. Он – непреднамеренное. У Михнова – метафизическое иномирие, в «Джоконде» – гармония низкого и высокого.
Это всё, читатель, я пишу параллельно с чтением Андреевой в ожидании, даст она или нет что-то личное негативное о Михнове, что б ещё и так, личностно, объясняло его крайнее неприятие Этого мира. И вот, похоже, дочитал-таки:
«Как пишет Андрей Хлобыстин, «многие, вспоминающие о Михнове-Войтенко, говорят о нем, как о демонической личности, абсолютно не терпимой к чужому мнению… Этому соответствуют высказывания, типа: „Я ненавижу людей, и поэтому я дал им гармонию“… Со многими друзьями – поэтами и художниками, тянувшимися к нему, как к бескомпромиссно самостоятельной до эгоизма личности и мощному энергетическому источнику, он перессорился… В 80-е годы, особенно после смерти матери в 84-м году, художник замыкается в себе, становится нелюдим».
«Михнов жил, мало с кем общаясь».
Ну что? Честная Андреева? Не умолчала?
Не умолчала. Но суть художника извратила.
11 июня 2023 г.
Жаль расставаться с таким ярким поэтом…
Как я на него набрёл?
Из такой вот бессмыслицы искусствоведа Екатерины Андреевой:
«Михнов каждой своей удавшейся картиной убеждает в особой истинной конкретности искусства: в необходимости живого образа, который независим от того, реалистический или абстрактный тип изображения выбран… Абстракции Михнова как система творчества совершенны, ведь они представляют формализованный свод истин, но вместе с тем каждая из них, доросшая до своей зрелости, являет собой чудо рождения конкретного, неповторимого образа, незабываемого во всей своей красочной живописи-жизни, как строка Аронзона, описывающая восемью словами целый мир, «где голубой пилою гор / Был окровавлен лик озер»» (Андреева. «Всё и Ничто. Символические фигуры в искусстве второй половины XX века». https://nice-books.ru/books/dokumentalnye-knigi/biografii-i-memuary/115490-ekaterina-andreeva-vse-i-nichto-simvolicheskie-figury-v.html).
Почему это бессмыслица?
Потому что не в поэтическом, а в искусствоведческом произведении своём она применяет оксюморон: акт «рождения конкретного» из «Абстракции».
Пусть физики применяют оксюморон тёмная материя, так потому, что она непосредственно не открыта ещё, известна только по своему проявлению, способности притягивать массу.
Хорошо, возьмём «Тюбик» и андреевское «акцент на источнике», из которого я вывел непредвиденность, как свойство метафизического иномирия,- свойство, какого в Этом мире нет в материальном виде (есть только в понятии). Хорошо, назовём непредвиденность конкретностью. – Разве смысл у андреевской тирады обретётся?
Или возьмём другой её намёк – «акт творения» как радость. Назовём это конкретностью. (Она даже имеет позитивный тон.) – Смысл у андреевских слов возникнет?
В последнем случае возникнет. Но субъективный – у автора и у восприемника (если тому повезло воспринять).
Это плохо?
Плохо, потому что это психический процесс, как бы идеальное, а не материальное. И ещё потому, что он не цель. Целью с точки зрения человечества является испытание сокровенного в человеке: принять ли идеал Михнова, в котором надежда на активизацию каких-то внутренних резервов сопротивления Злу рождается от соотношения Зла к Добру в отношении 5/8 к 1/8 (как написал некий Суриков), или остаться на идеале ином, рождённом из соотношения 4/8 к 1/8, как у Аронзона?
Пусть отличие идеалов малое, но разве можно простить Андрееву, раз она натянула идеал другого на идеал первого?
12 июня 2023 г.