Автор Филипп Фиссен
Вторую неделю идёт в прокате «За нас с вами…» - фильм «классика советского кино» Андрея Смирнова. Обласканный советской властью режиссёр, сын столь же обласканного писателя, книг которого вы не читали – снял картину о том, как страшно было жить в СССР.
Все советские элитарные семьи похожи друг на друга. «Хорошая» столичная семья – обычно представители творческой интеллигенции, обласканные в первом поколении – передаёт элитарность детям через устройство в хорошую школу, статусный ВУЗ, а после - на тёплое местечко в художественной иерархии.
Породнённые между собой через систему множественных браков и замысловатых уз, «дворянские» гнёзда разрастаются. И живут особой жизнью, со своими представлениями о мире.
И славно бы. Но и несчастливы они, вопреки классику, тоже одинаково.
Выходцам из таких родов всё что-то мешает встать в полный рост, говорить внятно и чётко. Что-то угнетает их здесь - в третьем поколении и ниже.
Передача таланта на расстоянии – фокус давно известный. И никакая природа не властна. Чаду достаётся не только квартира заслуженного лауреата, но и его напутствие творить, подкреплённое блатом и кумовством.
И потомок чувствует разочарование. Ведь мир этот уже прогнут за него предком, которому Сталинскую премию вручали за заслуги. А потомок получил всё просто так.
Вот и мешают ему все. Чего-то ожидают: давай, дерзай. А чего дерзать, когда всё готовенькое: диплом ВГИКа, стажировка в Праге, творческая командировка в Париж.
Кто вы, надоедливые прохожие? Вас много, я один. Вы хочете песен? Так и быть. Появляется опус. Сначала разведовательный, с припрятанной маленькой, недоразвитой ещё фигой в кармане.
Если прокатило - а полозья-то смазаны папиной премией –фига начинает расти. Формируется идейный борец. И идея его – превосходство над чернью.
Если посмотреть в лицо режиссёру и драматургу Андрею Смирнову, то вряд ли возникнет мысль, что перед нами пламенный борец. Разве что за премии и призы. Он их принимает регулярно, значит, они имеют для него ценность.
Скорее у него образ презрительного скептика. Факел сердца так не зажжёшь, но создать иллюзию можно.
И знали бы Смирнова только в его клановом кружке, если бы однажды на пороге семидесятых годов прошлого века кто-то из Госкино СССР не поручил сыну писателя фильм на важную тему - «25-летие победы». Тема была личная для секретарей ЦК, сплошь фронтовиков.
На мой взгляд, картина его «Белорусский вокзал» довольно мутная. И смыслово, и эмоционально. Оставляет она неприятное послевкусие от всех этих дорожных приключений не старых ещё, но каких-то обречённых друзей-ветеранов, оторванных от современной жизни.
Такая важная для них война становится в фильме отдалённой и какой-то лишней. Единственное светлое пятно – песня. Полагаю, она и стала индульгенцией. Цензура и зритель простили поминальную тональность картины о подвиге советских воинов, превратившуюся в социальную драму с надуманными конфликтами.
Этот аванс, видио, был истолкован Смирновым ложно – старые дурни проворонили мою фигу. Но не тут-то было. Старички-фронтовички фокус «маминого пирожка» разгадали быстро.
Вот он в лучах славы, разбухающий от гордости за государственные премии, статьи в печати. А вот он же, попытавшийся ловкий трюк повторить – получает по ушам от министра культуры за следующий фильм «Осень».
Обиделся. Вся идея превосходства вдребезги. А что делать, если все – «быдло», кроме тебя?
Время не сделало Смирнова другим. Он всё так уверен в своей правоте – вознесшись над «чернью», лови ветры.
«Жила-была одна баба», его «исторический» фильм 2011 года - пустяшный пасквиль с нежизнеспособным пафосом и мелкой дрожью обиды. Автобиографический.
А в недавно вышедшем «За нас с вами…» парафраз, часть неприличного тоста уже в названии выдаёт авторское убеждение «есть мы и они». Девиз, написанный на щите рода, начатого советским писателем и выходящим в израильскую алию внучки и тоже режиссёра Авдотьи с её всем известным мужем.
Аллегории и аллергии Смирнова снова будут вознаграждены на сходняке кланов. Вспомнят хорошее: первых жён и как дети вместе учились во ВГИКе. Как писали, искали, любили. Виски, ассиметричные чёлки и толстые коленки.
И звучит на встрече неприличный тост, выведенный в заглавие опуса, но робко «запиканный» автором. И в жёлтых окнах смеются. А смеяться-то им осталось…
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.