Серебряный месяц давно утратил клинковую остроту и с каждой ночью приближался к полной луне. Инга наблюдала за ним со странным чувством тревоги – что-то должно было произойти. Она не знала, к добру ли это или нет, и потому оставалось только ждать. Ладога словно затаилась – днем вода была зеркально гладкой, к вечеру поднимались волны, но с первыми днями плавания (от которых корабль теперь отделяла целая вечность) их не стоило и сравнивать. Олег почти все время проводил на носу корабля, словно высматривал что-то за горизонтом, от первых проблесков зари до глубокой ночи. Инга помнила, как Олег точно так же выжидающе вглядывался в край воды и неба, и однажды утром спросила:
- Чего ты ждешь? Неужели… снова боя?
- Нет, - улыбнулся Олег. – Бой был не последним – но меня ждет мой дом.
Дом? Олег впервые произнес это слово. Инга вдруг поняла, что никогда не задумывалась, откуда родом может быть их спутник. Из какого-нибудь большого города? Из окаймляющих Ладогу лесов? Где он появился на свет, кто его родители? Инга пыталась представить себе – но ничего не получалось. Она вспомнила, как при отплытии никто не мог понять, откуда Олег появился на корабле, словно бы он возник из ниоткуда…
- Ты никогда не рассказывал, откуда ты, - наконец произнесла Инга вслух.
- Все равно скоро ты все увидишь, - отозвался Олег. Он явно хотел добавить еще что-то, но вместо этого лишь тряхнул головой и снова повернулся к утреннему солнцу. Инга всегда удивлялась, что ему, единственному из всех, солнечный свет не слепит глаза. Хотя и ей становилось все легче смотреть на солнце…
Марина пристально следила за Андреем, но ничего подозрительного не замечала. Напротив – он как будто совершенно успокоился, не искал уединения, не сидел ночами без сна, глядя на луну, не говорил ни слова ни о снах, ни о зове… Он стал еще внимательнее к Марине, проводил с ней почти все время и не раз говорил: «Я не хочу потерять тебя». Обычно на эти слова Марина лишь прижималась к нему и улыбалась: «О чем ты?». Ей не хотелось ни о чем думать – хотелось только радоваться, что все прошло. Да и Олег старался не утомлять Марину своим присутствием, что также не могло ее не радовать. Нет слов, в первый вечер Олег очаровал Марину своей галантностью, самоотверженно отдав ей куртку, но чем дальше, тем больше он казался ей каким-то непонятным чужаком, и Марина почти боялась его, хотя и не могла понять, почему. Тем лучше было, что Андрей вновь стал прежним.
А вот Лидия Михайловна переменилась. Инга с удивлением поняла, что с бабушкиной стороны каюты давно уже не доносится заунывного шепота, из-за которого у них было столько споров в духе: «Веришь – ну и верь себе, а зачем мне спать мешать?». Впрочем, Лидия Михайловна слишком любила внучку, чтобы всерьез сердиться. Но теперь и она вставала с рассветом и выходила на нос корабля приветствовать восходящее солнце, а ложилась, когда луна уже стояла высоко в небе. А еще Инга все чаще видела бабушку беседующей с Олегом, и им явно было интересно друг с другом. Причем о содержании разговоров оба старательно молчали. И все чаще Лидия Михайловна ласково звала Ингу «чаечка моя».
В тот день весь корабль словно вымер, на палубах не видно было даже вездесущих детей. Стоял настолько полный штиль, что, казалось, волн не поднимают даже двигатели теплохода. Корабль словно замер в ожидании посреди Ладоги. Никому не хотелось ни с кем разговаривать и ничего делать. А когда наступил вечер и на небо вышла полная луна, Инга вдруг почувствовала, что ей невероятно хочется спать. Она кое-как добралась до каюты и, не раздеваясь, свернулась в клубочек на койке.
Ей приснился Олег. Он стоял чуть в отдалении и куда-то указывал рукой. Инга встала – всю сонливость как рукой сняло – и пошла туда, куда он безмолвно звал ее. Луна сияла так ярко, что все было видно, как днем – и корабль, и поросший лесом берег. Инга легко сбежала по деревянным сходням (сходни? берег? но ведь корабль сейчас очень далеко от любой земли…) и уверенно направилась в лес. Олега она не видела, но знала – он идет впереди. Непрошеная ветка сильно хлестнула Ингу по лицу, и девушка едва не упала. Не от удара – от внезапного осознания того, что все это не сон. Лицо все еще горело – а во сне Инга никогда не ощущала боли… Она дотронулась до земли – настоящая, упругая лесная земля. Вдохнула запах леса. Услышала едва уловимый плеск воды о берег. Это не сон. Инга действительно шла по твердой земле. Но что это за земля? Инга вспомнила давно пропавший листок с расписанием круиза – где-то в эти дни они должны были посетить остров-монастырь Коневец… «Коневец», - повторила Инга вслух, и, словно от того, что был назван, остров обрел очертания. Инга узнала и берег, и лесные тропинки – только в сумерках она не могла разглядеть монастырских стен. Что-то еще было не так, только что же? Остров, берег, корабль… Инга остановилась в изумлении: к острову Коневец не причаливают большие корабли! Она же ясно помнила, как в прошлый раз их всех пересаживали на военный катер, чтобы доставить на берег! Инга обернулась – и почти не удивилась, угадав сквозь деревья изящный силуэт ладьи. Сон и явь перемешались настолько, что стало возможно все.
Дорогу преградил ручей. Инга собралась было перешагнуть его – но вдруг поняла, что дальше идти не нужно. По ту сторону ручья высился огромный валун, едва ли не в два роста Инги. Казалось, это от него исходил туман, окутавший поляну и чуть серебрящийся в лунном свете. Конь-камень, древнее капище – только сейчас на его вершине не было деревянной часовни, поставленной монахами…
Инга не сразу увидела Олега, хотя он стоял совсем рядом с ней. Его синяя одежда почти растворялась в лунной ночи. Еще труднее было понять, что серая тень, неслышно приблизившаяся к ручью – на самом деле Андрей. Лидия Михайловна выдала себя почти сразу, наступив на сухую ветку – треск в тишине заставил всех вздрогнуть. Инге подумалось, что и сама она в своей голубой рубашке очень похожа на смутную ночную тень. И только в одном месте туман словно расступился – там стояла Марина, по обыкновению в чем-то красном. Если это все-таки сон – значит, всем пятерым снится одно и то же…
- Ну что ж, - проговорил Олег, – пришло время мне вернуться домой.
- Но ведь здесь живут одни монахи! – удивился Андрей.
- Монахи? – Олег рассмеялся. – Эта земля была моим домом, когда здесь еще ни один монах не появлялся. Что, камень здесь они положили? То-то и оно…
Олег помолчал, затем продолжил уже гораздо серьезнее:
- Здесь граница. Граница моей земли. Там на этом острове нет чужаков, там я сам себе хозяин, там ждет мой корабль, мой единственный дом – и другого мне не нужно. Я ухожу туда. А вы вернетесь к себе на корабль и только удивитесь странному сну. Пройдут дни, недели – и вы, вспоминая о плавании, спросите себя, действительно ли вы встретились со мной, или все это был лишь сон. Мой голос покажется вам шумом ладожских волн, мои волосы – прядью тумана, мой меч – дальним отблеском молнии. Ибо Молния – имя, которое я дал ему. И никто с уверенностью не скажет, был я или не был.
Андрей хотел что-то возразить, но Олег жестом остановил его:
- И все же я пришел сюда не один. Эта ночь – время выбора. Для каждого из вас. Кто-то останется на этом берегу и забудет о том, что видел. Кто-то шагнет через границу вслед за мной – и тоже станет для оставшихся смутной тенью из давнего сна, навсегда покинув свой прежний мир. Выбор за вами. Мой выбор давно определен. Здесь мой дом.
Олег наклонился к ручью, тронул рукой воду, коснулся земли, словно по-своему приветствуя остров. Инга расслышала два слова: «Прими меня». Некоторое время Олег стоял неподвижно, как будто собираясь с силами, затем шагнул на тот берег. Сумерки на мгновение сгустились. Олег пошатнулся, словно от удара, и рухнул на колени рядом с Конь-камнем.
Инга прикусила губу, словно боль Олега передалась и ей, но не двинулась с места – что-то подсказывало ей, что ее помощь не нужна. И действительно, Олег уже стоял на ногах. Но что произошло с ним за эти несколько секунд? На другом берегу стоял высокий, сильный воин, лишь ненадолго задержавшийся перед очередным походом. Олег казался значительно старше – словно в ночь боя, едва не стоившего ему жизни. Губы сжаты, глаза – холодная голубая сталь, волосы распущены по плечам, на поясе – меч. Инга невольно коснулась шрама на руке – да, он оставлен именно этим клинком. Не видение, не отблеск зарницы – клинок был так же реален, как и все окружающее. И пусть сейчас он скрыт в ножнах – все знали, что имя Молния он носит по праву.
- Кто ты? – голос Лидии Михайловны был не громче ночного ветерка, но Олег услышал. Он чуть склонил голову, показывая, что готов ответить, и заговорил:
- Как мне назвать вам себя? Отец мой – ясное Солнце, мать – Светлая Ладога, а других родных я не знаю. Оттого не ослепляет меня солнечный свет, оттого я не боюсь глубокой воды и бурь. Мой корабль проходил по Ладоге, когда никто другой не рисковал отправиться в путь. Но так было лишь днем. Ибо два лица у Ладоги, и смертельно опасно время, когда над ее водами правит ночь. Но я был дерзок и верил в свои силы, и однажды я вышел в плавание, хотя вечер предвещал бурю. Я насмехался над богами ночи и предлагал по-хорошему дать мне дорогу. Я бросил им вызов, и они приняли его.
Олег помолчал. По его лицу скользнула тень – или снова сгустился сумрак? Он словно заново переживал то неизмеримо далекое время. Наконец он опять заговорил – медленно, как будто с трудом:
- У меня хватило дерзости выйти на бой, но не хватило сил. Корабль разметало в щепки, меня же приняла Ладога. Сын всегда возвращается к матери в трудную минуту – и я вернулся к ней. Она исцелила мои раны, но не вернула покоя. С тех пор я знал, что рожден воином Светлой Ладоги, рожден сражаться с теми, кто пытается овладеть ею…
Рука Олега стиснула рукоять меча.
- Прошло много времени, прежде чем силы вернулись ко мне и я смог вновь появиться здесь. И еще дольше я ждал, когда вновь смогу выйти на битву. Судьба свела меня с вами, и моя ладья незримо последовала за кораблем – лишь немногим дано было увидеть ее, как немногие видели мой подлинный облик. И вот опять настала ночь темной луны, и я снова вышел на нос корабля и повторил слова вызова, прозвучавшие над Ладогой многие годы назад. Мои враги и враги моей матери услышали меня и пришли на бой. Не стану рассказывать об этой битве – скажу лишь, что отступили они лишь перед рассветом, оставив меня без сил на палубе. Я был готов снова уйти, но белая птица, - он взглянул на Ингу, - позвала меня назад. Я в вечном долгу перед тобой, ибо за мою жизнь ты едва не отдала ночи свою. Этот дар мне не забыть никогда, - и Олег поклонился светловолосой девушке.
Инга смотрела на высокую фигуру за ручьем, и все нестерпимее становилось понимание – Олег уходит. Он уже в другом мире, в другом времени, еще минута – и он повернется и уйдет. Навсегда. А она? Останется здесь? Вернется в город и навсегда забудет о белых крыльях за спиной, о плеске серых волн, о том, кого она позвала назад к жизни? Забудет о том, что за несколько дней стало ее сутью?
- Подожди! – словно крик морской птицы. – Я пойду с тобой.
Белокурый воин улыбнулся, на мгновение снова став всем знакомым Олегом, но тут же испытующе взглянул на Ингу:
- Это твой выбор, Чайка?
- Да.
- Ты уверена, что не поспешила?
- Да.
- Ты не боишься оставить все, что раньше окружало тебя? Свой дом? Оставить родных, друзей?
Инга взглянула Олегу в глаза и внезапно звонко рассмеялась:
- Оставлю ли крылья?
Оставлю ли небо?
Полет ли оставлю?
Имя ли новое?
- О чем ты, Инга? – недоуменно спросила Марина. Но Инга продолжала – слова текли сами, и, казалось, прислушивается даже Конь-камень:
- Имя мне – Чайка,
Путь отыщу я
Во мраке ночи,
Средь моря бурного,
Над тобой полечу
В битве жестокой,
В смертном бою
Крылами укрою,
Исцелю твои раны,
К жизни верну тебя…
Инга протянула к Олегу руку и закончила:
- Куда бы ни шел ты,
Тебя не покину.
Олег снова поклонился:
- Спасибо тебе. Я не хотел ни о чем просить – своей судьбой распоряжаешься лишь ты. Но я не раз мечтал взять тебя с собой. Я отвык быть один за время, что знаю тебя, Чайка. И мне не забыть день, когда ты позвала меня из сумрака.
Инга вновь рассмеялась. Ей было легко и радостно, казалось, сейчас она не перейдет, а перелетит через ручей… Но тут Инга поймала взгляд Лидии Михайловны.
- Бабушка, не грусти. Я, наверное, не очень хорошо поступаю… но так надо. Я не смогу опять вернуться в город, не смогу забыть, что умею летать… И потом… я хочу быть с Олегом.
Лидия Михайловна улыбнулась:
- Все знаю, все понимаю. Нашла ты свою дорогу – как же я буду тебя удерживать?
- Спасибо, бабушка! А хочешь тоже с нами пойти? Мы тогда всегда будем вместе!
- Я не стал этого говорить, - вмешался Олег, - но вы были бы желанной гостьей в моих землях. Впрочем, я не властен над вашим выбором.
Инга замерла: вот сейчас бабушка согласится, и им не придется расставаться! Но Лидия Михайловна лишь покачала головой:
- Нет, Хельги, - она впервые так назвала Олега. – Благодарю тебя за приглашение, но всю жизнь я прожила на этом берегу, и поздно мне уже другие земли искать. Скоро уже мне свой рубеж переходить, и оттуда тоже возврата не будет. Пусть уж Инга с тобой идет. Ты ее береги, она за тебя жизнь отдаст и не пожалеет.
- Я знаю. И клянусь оберегать Чайку.
- А что ты говорил, что я скоро все забуду – так это неправда. Не забуду ни песен твоих, ни того, как ты с темными богами бился. Пусть будет с тобой удача, Хельги, и да хранит тебя Ладога!
Лидия Михайловна взмахнула рукой не то в прощальном, не то в благословляющем жесте, и отошла немного в сторону. Олег низко поклонился ей и протянул руку Инге:
- Иди же. Я помогу тебе.
Инга ожидала боли, преграды, враждебности – ведь она видела, как упал на колени Олег. Но сумрак расступился, пропуская ее, и она ощутила лишь новый прилив радости. Ветер ли всколыхнул одежды хрупкой девушки, вставшей рядом с воином – или шевельнулись за плечами белые крылья? Инге не было до этого дела. Она прижалась лицом к плечу Олега и прикрыла глаза.
Андрей посмотрел на Ингу и Олега – и тут же отвел взгляд. С той минуты, как он ступил на берег, тревога вернулась и теперь не отпускала ни на секунду. Вокруг был лес из его снов, и едва слышный шепот, который Андрей надеялся забыть, снова подползал из каких-то тайных закоулков. Неужели это навсегда? Неужели он больше не сможет спокойно встретить наступление ночи? Андрей поднял голову к небу – луна взглянула ему прямо в глаза, словно спрашивая: что же ты выберешь? Он опять посмотрел на Олега… на Марину… на лес вокруг… на ослепительную луну… снова на Марину…
- Олег! Или как тебя здесь зовут…
- Можешь звать меня Хельги.
- Ну, Хельги… Что со мной будет… потом?
- Ты хочешь сказать – если ты останешься?
- Да.
- Я не знаю. Очень надеюсь, что они не попытаются опять до тебя добраться. В таком случае ты просто многое забудешь, и то, что живет в тебе, не проснется или очень долго, или вообще никогда. Но если не так… Может быть, у тебя хватит сил выстоять. Может, нет. Враги у нас с тобой общие. И не из слабых.