Мы с Мишей в детстве любили читать. Читали всё подряд и, можно сказать, взапой. Брат устраивался с книгой на втором этаже в детской комнате, а я, если не было дождя, предпочитал располагаться на раскладушке под вишней в нашем скромном, но уютном садике. Помимо вишни в огороде прямо напротив входа росла яблоня, а по левую сторону сразу за будкой Дружка - слива. Дружок — это пёс, доставшийся нам от прежних хозяев, которых я никогда не видел. Неизвестно по какой причине они оставили нам своего пса, но он, впрочем и не думал покидать свой родной уголок. Был он не слишком молод - лет десяти или двенадцати, дворовой породы, небольшого, но плотного телосложения, серого с чёрными пятнами окраса.
Характер у Дружка был вовсе не дружеский, а суровый и непредсказуемый. Как то раз ни с того ни с сего он цапнул Мишу прямо за нос. Вцепился и не отпускал, пока его не оттащили за хвост. Мы испугались, что Миша лишится носа, однако, всё обошлось - на лице не осталось ни малейшего следа. Собака, видимо, не хотела крови, а просто расставила приоритеты — дескать не приставай ко мне, а то хуже будет. С тех пор Мишу пёс не подпускал к своей будке и, соответственно, к сливе, на меня же почему-то не обращал особого внимания. Иногда только глухо рычал, наверное, из вредности, но не трогал. Так что в период сбора урожая Миша просил меня нарвать слив, что я охотно исполнял, красуясь своим неожиданным преимуществом.
Вишня росла слева от нашего крыльца напротив соседней четвёртой квартиры. Нравилась она мне тем, что её раскидистые ветви давали много тени. К тому же, в сезон можно было полакомиться её аппетитнейшими плодами. Впрочем, привлекало не только это: щебет неугомонных птиц, вечно что-то деливших между собой; трепавший волосы тёплый ветерок; особое ароматное благоухание садика придавало моему любимому занятию особую непередаваемую атмосферу. Хотя немного отвлекало — то заявится кошка и примется вылизывать свою бархатную шёрстку, норовя примоститься прямо на объекте чтения; то откуда-то с высоты плюхнется на раскладушку причудливый жук и начнёт отчаянно барахтаться, силясь развернуться панцирем кверху; то внезапный порыв ветра взлохматит книжные страницы, отрывая от увлекательного повествования.
Попутно, пользуясь моментом я ещё принимал солнечные ванны, иначе говоря, загорал. Находясь на своей территории и будучи лет семи-восьми от роду, одевался я сообразно обстановке и возрасту. А именно возлежал попросту в трусах, не считая это чем-то предосудительным и даже вполне естественным. На голову я обычно надевал кепочку в форме тюбетейки, сшитую моей бабушкой Алей, большую часть жизни проведшей в Узбекистане и кое-что перенявшей от восточного быта.
Как то раз, желая поменять прочитанную книгу, я, ничтоже сумняшеся сунув ноги в сандалики, направился в детскую библиотеку. Располагалась она не так далеко — в центре села в двух кварталах от нашего двора и представляла собой небольшое одноэтажное довольное старое строение, состоящее из двух крошечных комнатёнок полностью заставленных стеллажами, ломящимися под гнётом печатной продукции. Я обожал это здание. Всё мне тут было по душе — ряды потрёпанных видавших виды книг, особый библиотечный запах, приглушённый свет, пробивающийся сквозь небольшие подслеповатые окошки.
Всякий раз, войдя внутрь я, как охотник оглядывал свои книжные угодья, безошибочно определял самый привлекательный экземпляр и, в предвкушении лакомой добычи, приступал к неизменному ритуальному действию. Я ходил кругами вокруг вожделенного объекта, с деланным интересом рассматривал книги сначала с одной стороны шкафа, потом с другой, отходил к соседним стеллажам, для вида пролистывал абы что, при этом не упуская из виду выбранную цель и подбираясь к ней всё ближе и ближе. На душе усиливалось сладостное томление. Казалось, что бешеный стук с каждой секундой всё больше трепетавшего сердечка выдавал моё состояние. Наконец, как бы нехотя, между делом я подбирался к давно высмотренной обложке и совершал последний стремительный бросок - вытягивал из стеллажного небытия заветный трофей.
Так что и в этот раз, одевшись, как мне казалось, вполне достойно, я вышел за калитку и поторопился за очередной порцией чтива. Меня правда слегка смутили удивлённые взгляды прохожих в мою сторону. Да и кого бы не удивила фигура мальца в одних трусах, кепке и с книгой в руке. Я со своей стороны объяснял происходящее повышенным интересом к тюбетейке на моей макушке — непривычная, прямо сказать, форма одежды для здешних обитателей. Зато солнечный удар не страшен.
Однако в библиотеку на этот раз я не попал. Меня остановила мама, следующая домой во время обеденного перерыва. Издалека заметив сына в таком неподобающем облачении, она, сгорая от стыда и неловкости, помчалась ко мне на перехват.
- Сынок, так нельзя. - позже выговаривала она. - Мы не на необитаемом острове. Это просто не прилично. Я же тебе оставила глаженые шортики, рубашечку. Почему ты их не одел?
- Мама, я спешил. Меня ждала новая книга. А ей ведь всё равно как я одет.
И вот скажите: разве я был не прав?