Ах, какой мне привет. Не то из прошлого, не то с того света. Хороший был друг Евгений Мякишев, поддерживает и с небес. В общем, рассказываю. Подарил мне Александр Либуркин сборник своих рассказов "Жениться на англичанке". Я, если честно, приняла книжку настороженно. Потому что я никогда не хвалю из вежливости и даже не читаю из вежливости. Чтобы не прослыть букой, просто избегаю брать в руки книги авторов, которых точно читать не стану. Тут у меня были сомнения: Александр Либуркин стал писать в 50 лет. Что можно ожидать? Да чего угодно!
Но оказалось хорошо! Стиль, как написано в предисловии, еще не выработан, но прямо очень интересно. У Либуркина точно есть чувство композиции. А еще - какая-то неуловимая материя, что-то между Бабелем и Севелой. Либуркин - бессарабский еврей, который ходит в синагогу и знает молитвы. Свой родной город он описывает прекрасно: тонкая воздушная проза о грубой и прозаической жизни местечка. Вроде, все узнаваемо по тому же Бабелю, все будто даже вневременно, но при этом индивидуально, современно. Рассказы, касающиеся петербургской жизни, мне понравились меньше, сразу чувствуется, что это для автора не родное. А вот бессарабские несколько рассказов ну очень хороши. Если есть еще, я все буду читать и писать отзывы. И вам советую
Тем не менее, сейчас хочу написать про рассказ петербургский. "Сон в "Норе". Это о визите Либуркина домой к Евгению Мякишеву. Я ведь только утром выложила найденную мною вчера тетрадку, в которой мы с Евгением играли в Балду. А в обед, уже в электричке, дошла до рассказа. Там Либуркин пишет, как и они с Евгением Евгеньевичем развлекались Балдой. Так как бумагу Мякишеву на это дело было жаль, а портить книжки добрых знакомых не хотелось, он достал для игры сборник стихов Татьяны Вольтской (пока писала, вспомнила, что Вольтская признана иноагентом, а теперь узнала, что она живет в Грузии).
Я прочитала и сразу поняла: вот! Вот он, поэт Евгений, передает мне дружеский привет!
С Татьяной Вольтской меня познакомил когда-то Денис Викторович Драгунский. Мы зафрендили друг друга, несколько раз обменивались комментариями. Потом было дело Дмитриева, мой демарш, мое заявление о том, что "Новая газета" сфальсифицировала его защиту. Вольтская вдруг поехала на этой теме и стала мне писать стандартные гадости: будто бы я работаю на какой-то заказ, кого-то там обслуживаю. Это теперь все увидели, что Дмитриев-то был виновен, он как уселся себе на зоне, так и сидит, никому не приходит в голову после опубликованного его защищать. А тогда они бесновались. И Вольтская была среди тех, кто мне откровенно хамил и оскорблял меня обвинениями в работа на спецслужбы и АП.
При том, что примерно в то же время я, например, поддержала ее, когда на нее завели, кажется, едва ли не первое дело о распространении дезинформации про коронавирус: хоть я и знала, что описанное Вольтской было не совсем правдой (мне было известно о ситуации в той больнице),
я не считала, что журналиста должны сурово за это наказывать
Причем здесь Мякишев? Евгений Мякишев неожиданно заинтересовался всем происходившим. Он меня изредка спрашивал про мой разрыв с "Новой" и даже про дело Дмитриева. Он вообще достаточно живо в последние годы интересовался общественно-политической повесткой, читал некоторые мои расследования, лайкал и при случае задавал вопросы. И когда он узнал, что Татьяна Вольтская тоже мне язвит, то посочувствовал. Сам он вряд ли глубоко вникал в дело Дмитриева, но
верил моей позиции и потом интересовался, как это все отразилось на моей карьере, моем имени.
И вот спустя столько лет гонец по фамилии Либуркин принес мне весть. Играли в Балду на томике Татьяны Вольтской? И славно! Татьяна Вольтская хотела быть судьей и желала смотреть на меня свысока. А попала в бессмертие - ну чисто кур в ощип.
Мякишев был огромный, просто огромнейший поэт, его ждет слава. И я не без чувства сатисфакции отмечу, что про Татьяну Вольтскую будут знать лишь, что на форзаце ее книжки играл в Балду поэт Мякишев
Я уже говорила: Евгений Евгеньевич был прекрасным человеком и замечательным деликатным другом. И я ему признательна за эту маленькую едкую месть, пусть и совершенную из прошлого, но ценность свою обретшую только сейчас. И месть эта была, как ни странно, явлена миру устами Александра Либуркина.
Вообще, пример показателен. Он показывает, как работает бессмертие и почему важно при жизни твердо понимать, кто есть кто и кто кого будет увековечивать. Если вовремя не сориентироваться, можно попасть в чужое бессмертие в неприглядной роли. Фаддей Булгарин, к примеру, было на самом деле достойным человеком: смелый воин, интеллектуал, прекрасно одаренный. Но он неверно оценил обстановку на месте. Не предусмотрел, что знать о нем будут лишь от Пушкина.
Татьяне Вольтской привет и всех благ! Надеюсь, дела ее идут хорошо. За оскорбления свои она, конечно, извинений мне приносить не будет. Ну и ничего. Я удовлетворена, что теперь ее обессмертил Мякишев.
Неисповедимы пути искусства и славы вечной, которая на сей раз обратилась к миру через хориста синагоги Александра Либуркина. Бессарабских рассказов которого я - говорю совершенно серьезно - еще буду ждать
Что касается иноагентства и эмиграции Татьяны Вольтской, то мне Татьяну со всей ее ерундой (из вежливости не скажу - кашей) совсем не жаль. Я, кстати, и говорила, и желала публично, чтобы возмездие настигло всех, кто оболгал тогда сироту из дела Дмитриева. Ну вот оно и настигло. Мы, Татьяна, страна достоевская, у нас так с детьми нельзя, вы зря не поверили.
Другая книга, о которой я тоже захотела написать, но все не успеваю - "Наш человек в Киеве" Игоря Петрашевича (его мне отчего-то хочется назвать Пуришкевичем). О том, как корреспондент РИА ФАН жил и работал в Киеве под видом болгарского журналиста. Обязательно напишу
