Я учился в известной московской 59‑й школе с углубленным французским языком, поэтому с детства любил и уважал все французское — от литературы и кино в ранней юности до приличного алкоголя во взрослой жизни. Что касается автомобилей — то же. Я не грезил мерседесами и тойотами, мне были ближе французские малолитражки, на которых гоняли в кинофильмах герои Ришара, Бельмондо и Бурвиля.
Когда общественный строй в стране круто изменился, я понял, что моя мечта приобрести личную машину французской марки стала близкой как никогда. Методично проштудировав авторынок Москвы конца девяностых, я остановился на «Пежо 307» волшебного цвета «золотистый металлик». Автомобиль, помимо транспортного средства, нес в себе подарочную функцию — я собирался жениться. Иномарки постепенно входили в моду, однако только французы смогли первыми догадаться выкрасить заурядный хетчбэк в столь праздничный цвет.
Слепая любовь ко всему французскому подвела меня именно с машиной — цвет хорошего шампанского оказался единственным плюсом в этой затее. С вазовской продукцией было меньше хлопот, чем с тем «пыжиком». Несмотря на то, что машина была новой, за пару лет владения этим аппаратом я поменял переднее лобовое стекло (треснуло зимой), все датчики, реле и прочие предохранители. Привод «гранаты» у меня разрушился на пробеге 7000 км. В механической коробке постоянно что-то хрустело, заменой масла это не решалось, а при включении заднего хода иногда загорались стопари. Что и говорить, в сервисном центре я был частым гостем. «Да продай ты ее, давай возьмем ‘‘корейца’’ — и все дела», — говорила мне жена, так как уже устала объяснять своим родителям причину, по которой мы не приедем к ним в их подмосковный городок.
Как-то утром, заведя автомобиль, я увидел, что на приборах загорелся значок неисправности водительской подушки безопасности. Привычно набрал номер сервиса. Там, выслушав, записали на диагностику и ремонт. Затем мастер-приемщик мне посоветовал: «Поедете к нам, снимите очки. Если подушка сработает, вам будет очень больно». Золотистый «Пежо» я продал вечером того же дня.
Р. Коняев, Москва
Дело происходило до того, как сотовые телефоны появились в массовом порядке у всех, включая пенсионеров и детей. Весенняя суббота середины девяностых, двор типовой советской многоэтажки. На лавочках мамаши с грудничками, более взрослые дети носятся по двору, который окаймляют крупные стайки припаркованных автомобилей. В основном отечественных, хотя попадаются немногочисленные на тот момент иномарки: немного «европеек», есть и праворульные «японки». Курю на балконе, оглядывая благостную картину тогдашнего дворового бытия. Замечаю, что девочка лет десяти подходит к жигулям-«шестерке» и начинает неистово пинать переднее колесо машины. Пинка с седьмого она добивается своего, срабатывает сигнализация. Ее визгливые, почти милицейские «трели» заставляют появиться на балконах отцов семейств. Сигнализации почти однотипные по звукам, издаваемым сиреной, так что автомобилисты опытным взглядом оглядывают картину происшествия и, убедившись, что тревога ложная, уходят. Кроме одного, который вопросительно смотрит на девочку, устроившую переполох. Она что есть мочи мне кричит: «Пап, можно мы с Иркой в гастроном сбегаем за фантой»?!
А. Филатов, Тула
Я был поздним ребенком. Разница в возрасте с братом — 13 лет, оттого в детсад меня отводили те, кто был посвободнее, мама или брат. Папа, как он говорил, «заколачивал деньгу» на японском бульдозере «Комацу» и в походах по детсадам и школам участия не принимал. Зато в семье с моим рождением появилась машина, подержанный «Опель Сенатор». Автомобиль был зарегистрирован на папу, но первой сдала на права мама, поэтому в последний детсадовский год я частенько приезжал туда на иностранном лимузине: ширина заднего дивана была такова, что там спокойно уместилось бы штук шесть таких мальчиков, как я.
Как-то в детсаду нас спросили, кем работают родители. С папой было проще, огромное желтое японское бульдозерное чудище незабываемо, а про маму я ответил просто: мама работает шофером. А как иначе? Кто меня отвозил в сад и забирал из него? Дома старший брат смеясь объяснил, что мама работает бухгалтером, а шофером — только для меня. На следующий день я отозвал в сторону воспитательницу и доложил ей: «Моя мама работает шофером, но просит, чтобы ее все называли бухгалтером».
И. Ермоленко, Тюменская обл.