Это было в середине 60-х годов, когда между СССР и Индией укреплялись взаимоотношения, и обе страны активно обменивались самыми разными делегациями: партийными, экономическими, военными.
Одну из таких высоких советских делегаций индийцы повезли в свой южный штат Карна́така.
Штат был для Индии очень перспективным.
Здесь была развита авиационная промышленность, электроника, точная механика, производство медикаментов. Один за другим открывались технопарки.
Советских гостей поразили контрасты. Типичные индийские улицы с беспорядочным движением транспорта, с кричащими торговцами, с нищими, факирами и заклинателями змей, с худыми священными коровами, бродящими среди трущоб, здесь соседствовали с суперсовременными цехами по производству микроэлектроники такого уровня, какого не было тогда в СССР.
Географические условия штата, со всех сторон окруженного невысокими горами, обеспечивали комфортный постоянный микроклимат – Карна́така всегда считался самым чистым штатом в стране. И уже в то время индийские бизнесмены, по примеру своих американских коллег, стали организовывать здесь производство полупроводников. В общем, было понятно, что укрепление связей с этим регионом сулит для СССР большие перспективы
Поездив по штату, по его авиазаводам, фармацевтическим фабрикам, научным центрам, и оценив увиденное, ответственный работник ЦК КПСС, возглавлявший делегацию, спрашивает губернатора:
- Скажите, а ваше местное население как относится к передачам Московского радио? Слушают их? Может быть, нам надо специально для вашей интеллигенции придумать какие-то нестандартные радиопередачи на научно-технические темы?
Ответ был обескураживающим:
- Извините, но мы здесь не знаем ни о каких радиопередачах из Москвы. Советский Союз не вещает на языке нашего штата.
Как так?
Всемирная радиовещательная корпорация под названием "RADIO MOSCOW" с 1929-го года ведет идеологическую войну с капиталистическим окружением; передает новости о нашей стране для 70 стран по 50 часов эфирного времени в сутки. И обошла своим вниманием такой важный сектор пропаганды? Огромный индийский штат с населением 60 миллионов человек?
Отдел передач на Индию ведёт трансляцию аж на семи языках этого государства! А тут такая благодатная аудитория: сплошные инженеры, ученые, военные, медики. И все эти миллионы потенциальных друзей Советского Союза остались без всякого политического присмотра со стороны Москвы?
Непорядок!
Срочно в идеологический отдел ЦК партии вызвали Председателя Гостелерадио Николая Месяцева. Там он получил хорошую нахлобучку: "Николай Николаевич, вы у нас пока что кандидат в члены ЦК. Если хотите стать полноценным членом Центрального Комитета - вот вам задание: чтобы через полгода в советском эфире звучали передачи на языке "ка́ннада".
Бедный Месяцев сказал "Слушаюсь!" и отправился к себе в Радиокомитет выполнять партийное поручение.
Однако, оказалось, что этого южноиндийского языка в СССР никто не знает. Ну, вообще никто, включая наших самых продвинутых индологов.
Что делать?
Стали искать среди немногочисленных живших тогда в СССР индийцев: студентов, журналистов, бизнесменов.
Нашли одного парнишку, который вроде бы немного понимал этот редкий язык. Но тот сам признался, что говорит на нём не очень хорошо, причем, не на литературном "ка́ннада", а на разговорном языке базаров и ремесленников.
Месяцев схватился за голову – положение, как говорится, "хуже губернаторского". И не объяснишь ведь в ЦК, почему приказ главного партийного штаба не выполнен...
Вместе с начальником отдела кадров он собрал всех сотрудников отдела вещания на Индию и объяснил ситуацию.
Дикторы и переводчики растерянно молчали. А что тут придумаешь? Язык-то, действительно сложный – даже шрифт у него иной, не похожий на другие индийские языки. Есть что-то общее с языком "тамили", но их похожесть примерно как у русского с польским.
И тут одна молоденькая дикторша Татьяна Гречкина подала голос:
- У меня есть подруга, мы с ней учились на восточном факультете Ленинградского университета. Она прирожденный лингвист; знает семь или восемь европейских и индийских языков. Мне кажется, она смогла бы за полгода освоить "ка́ннада"...
Это она сказала про Ирину Тюрину, дочь ленинградского востоковеда Василия Тюрина.
Скажите мне, кто там в высших небесных сферах наделяет отдельных людей какими-то уникальными способностями? Кто наверху решает, что вот именно этот ребенок будет гением? Как сын бедного сапожника из далёкого Благовещенска получил божественный дар свободно говорить на нескольких языках? И не просто говорить, но и разбираться в их сложной грамматике и структуре.
Василий Осипович Тюрин был, что называется, лингвист от Бога.
Говорил на 13-ти языках и наречиях, но фундаментально занимался в Институте востоковедения Академии наук СССР одним давно забытым языком, на котором в четвертом веке до нашей эры говорили жители древнеиранского Эламского царства. Возрождал его грамматику и фонетику.
Всего несколько человек в мире, подобно французскому историку позапрошлого века Жану Шампольону, пытались разобраться в этом мёртвом клинописном эламском языке, от которого осталась единственная краткая "бехистунская надпись", выбитая на скале на высоте 150 метров.
Так что у Ирины Тюриной лингвистические способности были заложены, как говорится, на генетическом уровне.
Вообще в этой семье всегда царил культ древнего мира. Мама, тоже историк, преподаватель Ленинградского педагогического института имени Герцена, вместо сказок читала дочке перед сном главы из «Одиссеи» Гомера. Индию девочка полюбила заочно лет с десяти, когда разглядывала картинки в огромной красочно изданной книге «Махабхарата», а папа ей объяснял смысл этих рисунков.
А потом в советском кинопрокате пошёл фильм «Бродяга» с Раджем Капуром в главной роли, и Ира смотрела его раз десять, не меньше. Сказочные индийские герои из древнего эпоса «Махабхарата» превратились на чёрно-белом экране кинотеатра в живых людей – чувствующих, страдающих, любящих. Таких понятных и близких. Это была любовь к далёкой стране, на всю жизнь определившая дальнейший путь девочки из ленинградского пригородного посёлка Репино.
Любовь страстная, верная и преданная.
Сначала она отказалась от предложения, поступившего из Радиокомитета. Ведь это означало переезд в Москву. Не хотелось расставаться с папой и мамой, с родным Ленинградом.
Но столичные кадровики были упрямы:
"Ирина Васильевна, соглашайтесь! Переходите к нам на работу. Мы вас тут же в Индию пошлем учить этот ваш редкий язык. И вообще наши дикторы ездят в страну каждые несколько лет в годичную командировку - стажироваться в языке. И целый год вы будете жить в вашей любимой Индии! Ведь это же здорово!... Ирина Васильевна, мы вам квартиру в Москве дадим отдельную! Другие дикторы десятки лет ждут своей квартиры, а вы - молодая девушка - сразу будете жить отдельно от родителей. Да все ваши подруги просто обзавидуются! Ну, что тут думать, соглашайтесь! "
В общем, уболтали девчонку, уговорили.
Но была ещё одна проблема. По строгим советским законам, наша Ира после окончания университета должна была отработать два года там, куда ее послали по распределению.
И случился вот какой пердимонокль: уникальному молодому специалисту по индийской филологии, владеющему несколькими восточными языками, не смогли найти в Ленинграде работы, соответствующей её знаниям.
Думали-думали, куда ее распределить - и пристроили в Военную Академию тыла и транспорта. Вести синхронные переводы с русского на английский язык лекций для иностранных курсантов.
А в это время начал раскручиваться новый виток арабо-израильского конфликта: Сирия построила обводный канал, чтобы лишить евреев воды из реки Иордан – в ответ израильтяне стали обстреливать из танков сирийскую строительную технику на Голанских высотах и впервые сбили два вражеских истребителя Миг-21. Тогда же образовалась Организация освобождения Палестины.
Назревала большая война под названием «Битва за воду», в которой Советский Союз пообещал активную помощь арабским странам, включая поставки своих зенитных и баллистических ракет. И Сирия заранее попросила наших военных обучить своих офицеров спецкурсу «хранение ракет и ракетного топлива».
В Академии тыла и транспорта опытные военные переводчики сразу смекнули, что с этими арабскими курсантами дело предстоит трудное: терминология хранения компонентов ракетного топлива незнакомая, сплошные химические формулы.
Тут по-русски не всё понятно, а как переводить эту абракадабру на английский? Да ещё каким-то сирийцам, для которых английский язык не родной? И вообще, неизвестно, как они там в этой своей Сирии учились в школе. Знают ли химию в том объёме, который нужен для понимания такой специфической дисциплины, как хранение страшно ядовитого вещества под названием "несимметричный диметилгидразин"?
А если эти арабы на выпускных экзаменах "завалятся", кто будет виноват? Ясное дело - тот, кто им плохо лекции переводил. Тут ведь и звания можно лишиться!
Надо сказать, что опасения эти были оправданы. Уровень знаний выпускников Института военных переводчиков котировался в те годы невысоко. Ниже был только языковой уровень выпускников Краснознамённого института КГБ.
Вторыми по знанию языка шли студенты Института стран Азии и Африки.
Ну, а на первом месте, действительно, были лингвистические факультеты Ленинградского университета. Здесь готовили не школьных учителей и не переводчиков-практиков, а именно филологов-теоретиков с глубокими – по-настоящему университетскими – знаниями.
И наши ушлые седовласые офицеры с иностранного факультета военной Академии благоразумно спихнули эти сложнейшие химические синхронные переводы на молоденькую девчонку.
Дескать, с той чего возьмешь? Даже, если и накажут её потом, так она же вольнонаемная, без погон. Поплачет, переживёт, успокоится... А то порхает здесь, понимаешь, по коридорам, как стрекоза. Не вскакивает по стойке «смирно», когда старший по званию в кабинет заходит. Песенки распевает: «Эсперанса, Эсперанса, ча-ча-ча!». Вот теперь, небось, с этими ракетными химиками ей не до песенок будет. Узнает, что такое "ча-ча-ча"!
Однако "стрекоза" подошла к делу по всем правилам большой науки. Так, как учил ее папа.
Первым делом – пока сирийцы не приехали в Ленинград – перечитала свои школьные учебники по химии, послушала в Академии аналогичные лекции на русском языке, составила для себя подробный терминологический словарь и выучила его назубок. Потом, когда приехали курсанты, заставила их запомнить основные самые сложные химические термины и языковые обороты на английском.
Лишь только после этого доложила начальству, что ее группа готова слушать курс по специальности. И стала синхронно переводить лекции, которые вели советские военные и гражданские специалисты по ракетам.
Надо сказать, что арабские молодые офицеры владели английским языком на очень высоком уровне. Все они были из богатых сирийских семей, все имели хорошее европейское образование. Так что юной Ирине Тюриной с ними работать было легко.
Одного из этих своих курсантов она спустя много лет увидела по телевизору в репортаже с Внуковского аэродрома, тот возглавлял какую-то военную делегацию, посещавшую нашу страну.
И, конечно, начальник Академии тыла и транспорта генерал-полковник Миловский не захотел отпускать от себя такую толковую, хоть и молоденькую, вольнонаемную переводчицу.
Что ему до каких-то штатских проблем Комитета по радиовещанию, который просит отпустить его сотрудницу в Москву?
Но следом из столицы пришло второе письмо, уже из ЦК КПСС. Не просто письмо, а строгая директива - не противодействовать откомандированию переводчицы Ирины Васильевны Тюриной в Радиокомитет "для выполнения правительственного спецзадания".
Что оставалось генералу? Только взять под козырёк.
Правда, начальник отдела переводчиков, при расставании забрал у «стрекозы» её рукописный словарь ракетно-химической терминологии.
Понятное дело: зачем еще раз трудиться его капитанам и майорам?
И началась для нашей Иры её работа в Службе иновещания Всесоюзного радио, продолжавшаяся почти полвека. Квартиру ей дали, не обманули. Правда не сразу, а через год. Не в центре, конечно - в отдалённом районе Бескудниково, в пятиэтажке на последнем этаже. Зато в командировку в Индию отправили очень быстро, ведь товарищу Месяцеву надо было как можно скорее отчитаться о выполненном партийном поручении.
Сейчас об этом смешно читать, но эта командировка чуть не сорвалась. В райкоме партии "комиссия старых большевиков" отказала девушке в разрешении на получение загранпаспорта - та не смогла правильно ответить, сколько чугуна выплавили в СССР в прошлом году. Узнав об этом, начальник отдела кадров Гостелерадио, бывший генерал КГБ, только крякнул от досады, порвал официальный райкомовский отказ и проворчал: "Вот же, старые пердуны, какие каверзные вопросики задают! Ну ничего, мы этой Тюриной загранпаспорт по своим каналам оформим".
Язык "ка́ннада" она выучила в Индии достаточно хорошо, чтобы переводить и читать на нём радиопередачи. Тем более, что они шли не в прямом эфире, а в записи на магнитофон. Если диктор ошибался, можно было и заново перечитать нужный фрагмент. Разумеется, одних только знаний языка было недостаточно, чтобы грамотно вести радиопередачи. Для этого нужны актёрские навыки, занятия по технике речи и тому подобное. Но Ира быстро окончила двухгодичные курсы дикторского мастерства и получила третью профессиональную категорию диктора.
Через несколько лет квалификационная комиссия присвоила ей следующую, и так постепенно девушка дошла до звания диктора первой категории. Наиболее значимая - "высшая категория" - была только у таких мэтров, как Юрий Левитан или Ольга Высоцкая.
Кадровики из Радиокомитета тоже подстраховались: отыскали в Индии и пригласили на работу в Москву опытного диктора на языке "ка́ннада" по имени Махадэвайа. Разумеется, за приличную – европейского уровня – зарплату, и с ведомственной бесплатной квартирой в шикарном доме Управления по делам дипломатического корпуса. Страна не жалела денег на пропаганду социализма!
Так они и вели на два голоса передачи на далекий штат Карна́така, где, действительно (провидцем оказался тот наш партийный чиновник), буквально за десятилетие выросла индийская ракетно-космическая, атомная, медицинская и компьютерная промышленность. Столицу штата город Бангалор сейчас в мире называют «кремниевой долиной Индии».
В начале двухтысячных годов каждый четвертый компьютер в мире был произведён в штате Карна́така. Здесь работает завод по обогащению урана и атомная электростанция «Кайга». Одних только научных центров и предприятий, работающих на индийскую авиационную отрасль, насчитывается в Бангалоре более двух тысяч.
И принимали жители этого технократического штата передачи Московского радио тоже очень хорошо, слышимость на средних и коротких волнах была прекрасной, приходило много писем от слушателей. Они заказывали определенные темы радиопередач, интересовались различными аспектами жизни в СССР. В ответ Ирина Тюрина готовила для них обзоры, которые так и назывались «По вашим письмам».
А каждые несколько лет ездила в свою любимую Индию в годичные командировки, стажироваться в университетах Майсора и Бангалора - совершенствовать свои знания в этом древнем 2500-летнем дравидийском языке «ка́ннада». Или просто путешествовала по огромной стране, говорящей на пятнадцати языках, чтобы ближе почувствовать её дух, её культуру и религию, характеры людей. В этих путешествиях встречалась с местными филологами, языковедами, писателями и поэтами.
Даже посещала лекции и семинары по санскриту – языку намного более древнему, чем её «ка́ннада». Языку эпохи «великого переселения народов», где множество слов очень напоминают русские. «Веды» - ведать, знать. «Праматра» - праматерь. «Братар» - брат, «Девар» - деверь и «Снукха» - сноха. «Прастару»- простор и «Трына» - трава (отсюда "трын-трава"). "Ход" - ходить и "Хлад" - охлаждать (отсюда древнерусское выражение "глад и хлад" - голод и холод).
Однажды такую лекцию вел знаменитый санскритолог Дурга Прасад Шастри – самый авторитетный в мире знаток этого языка. Кто-то из студентов поднялся со своего места и обратился к гуру: «Учитель, здесь вместе с нами сидит госпожа из России, она там тоже изучала санскрит». Тот подошел к Ирине, осмотрел её очень внимательно и произнес фразу из первой главы древнеиндийского эпоса «Бхагават-гита». А она в университете как раз писала курсовую работу именно по этой главе. И с ходу наизусть продолжила читать текст великой поэмы.
Гуру одобрительно покивал головой, поднял руку девушки вверх и громко на всю аудиторию сказал: «Златоволосая госпожа из далёкой России, действительно, знает санскрит. Я это подтверждаю!»
Вот так проходили её языковые стажировки. А, возвращаясь в Москву, Ирина Тюрина придумывала то, что на её взгляд, могло быть интересным её индийским друзьям. И по два часа в день вела в эфире, кроме обязательных выпусков новостей, литературные передачи о русских писателях, исторические радиоочерки о нашей стране, целевые обзоры специально для женщин, концерты классической и современной музыки. И даже читала для индийских детей русские сказки.
А те писали ей в ответ письма на языке «ка́ннада», начинавшиеся словами: «Дорогая наша старшая сестра Ирина…»