К сожалению, предыдущая заметка о мир-системном анализе не вызвала того интереса, которого она, как мне кажется, заслуживала (не сама заметка, конечно, а Иммануил Валлестайн и его метод).
Тем не менее рискну продолжить тему конкретным примером эксплуатации «центром» «периферии». Для простоты возьмем хрестоматийный пример компании Nike.
Кто не слыхал об этом знаменитом производителе спортивной одежды и инвентаря из Богом забытого орегонского городишки Бивертона в США?
Знаете сколько пар кроссовок производит компания «Найк» в год? Ноль. Зеро.
Все производство сосредоточено 35 странах за пределами США – Таиланде. Индонезии, Китае, Вьетнаме и так далее.
И это не обычный вынос производства за пределы США, который мы наблюдали последние 30 лет. «Найк» изначально создавался по такой паразитической бизнес-модели.
Вначале основатели компании – спортсмен-легкоатлет Фил Найт и его тренер Билл Бауэрман просто закупали дешевые кроссовки в Японии и продавали в США. Но роль обычного дистрибьютера они исполняли очень недолго и в 1971 году возникает компания Nike, которая продает заказанные в Азии кроссовки, но уже под собственным брендом.
В настоящее время компании принадлежит 38 процентов рынка спортивной обуви и не принадлежит ни одного станка по ее производству!
Но главное даже не это. Как вы думаете, сколько процентов от стоимости тех же знаменитых кроссовок идет на их непосредственное производство? 5-6 процентов. Все остальные расходы – логистика, маркетинг, пиар, реклама, управление. Нужно, правда, отдельно отметить инвестиции на разработку новых моделей.
Что же реально принадлежит «Найк», кроме бренда? Лаборатория, несколько крупных логистических центров и огромная торговая сеть – больше тысячи магазинов по всему миру.
Вернемся к производству. Итак, из условных 100 рублей, которые тратятся на выпуск одной пары кроссовок «Найк», только 6 рублей расходуется на их фабричное изготовление. Я никудышный экономист, поэтому не могу сказать, как идет распределение этих рублей дальше. Предполагаю, что, если вычесть расходы на материалы, оборудование, оплату труда руководства фабрики и прибыль хозяев, условный вьетнамский рабочий в лучшем случае получит 1 рубль (ниже мы покажем реальные цифры).
Чтобы не заниматься скучными расчетами расходов на маркетинг и рекламу, просто отмечу, что за дизайн эмблемы дизайнеру было выплачено 35 тысяч долларов. Причем не нынешних, а долларов 1971 года. В 2022 году расходы компании только на рекламу составили почти 4 миллиарда долларов при общем доходе 45 миллиардов. То есть без малого 10 часть.
Ну и чисто по-дилетантски обратим внимание – 94 процента финансовых средств компании достаются в США и только 6 процентов достается Вьетнаму. Понимаю, что грубо, поэтому надеюсь экономисты уточнят, но общий порядок цифр должен быть примерно таким.
Приведенный пример, мне кажется, очень ярко демонстрирует механизм эксплуатации "центром" "периферии" (по Валлерстайну). И выбраться из этой ситуации для Вьетнама невозможно, пока существует капиталистическая мир-система. Где потребители, там деньги – где деньги, там потребители. А потребители и деньги в центре. Замкнутый круг.
Кто-то скорее всего возразит – ну вот нашлись два умных американца, а у вьетнамцев ума не хватило, кто ж им виноват? Взяли бы сами, да выпускали кроссовки и завозили в США.
Что ж, нашлись умные китайцы. И что мы сегодня видим? Человечество оказалось перед угрозой очередной мировой войны. Пока Китай был готов играть роль «полупериферии» и выпускать, например, продукцию под иностранными брендами, всех все устраивало. Но как только он попытался выйти за очерченные для него рамки, «центр» тут же запустил механизмы сдерживания, которые продолжает наращивать. Одним из таких механизмов является перерезание логистики нового Шелкового пути (привет всем, кто не хочет понять причин происходящих на Украине событий).
С Китаем, предполагаю, капиталистическую мир-систему ждут большие сюрпризы. Если он так и не сможет занять место в "центре", то скорее всего попытается создать свою мир-систему, и как следствие этого, новый военно-политический союз Китай-Россия-Пакистан-Иран, и с большой долей вероятности, Афганистан. Но это уже будет совсем другая история.
Мы не совсем случайно и не совсем условно взяли для примера Вьетнам. В этой стране на фабриках, производящих продукцию для «Найк» занято более 400 тысяч рабочих, в основном женщин.
В 1996 году вьетнамская организация охраны труда Vietnam Labor Watch зафиксировала нарушение трудового законодательства страны. При 80-ти часовой рабочей неделе (14 часов при 6-дневной неделе), рабочий получал 20 центов в час или 2,8 доллара в день. Сверхурочные не оплачивались вообще. Причем широко использовался детский труд.
На 2016 год вьетнамский рабочий получает 60 центов в час (что не такое уж большое повышение, учитывая инфляцию). Сама компания заявляет, что ее партнеры теперь соблюдают закон о 48-часовой рабочей неделе. Но ряд исследователей утверждает, что неоплачиваемые сверхурочные – обычная практика на предприятиях, работающих по заказам "Найк".
Может ли долго существовать такая система разделения труда? Прежние классовые противоречия между буржуазией и пролетариатом в пределах одной страны кажутся детскими играми, по сравнению с противоречиями между «странами-буржуазией» и «странами-пролетариатом». И во что они могут вылиться?