Наука, страшная сила. Механика. Физика. Химия. О, уж эта химия! Широко она распростирает руки в дела человеческие. Но некоторые искусства иногда важнее, особенно поэзия. А поэзия, это не только и не столько, графоманские и упоротые стишки, хотя и не без этого. Не зря даже отбитые и перемороженые, круче, чем просроченное филе палтуса, викинги конкретно уважали одноименный мёд.
Паршивцы, понимали, что когито…, эрго… да вот, прям щазз и существую – чё там сухарь-математик Декарт мог шарить в экзистенции. Несу бред, вытворяю глупости и чудесии, на всю железку, вот оно настоящее «существую». Ну те занятные моменты жизни, когда чувствуешь такое слияние-единение с «Объектом», что облезнуть и не жить. Как будто, что-то можно сравнить с ощущением себя единым целым.
С многосоттонным существом, отлитым из тяжелого бетона, в форме усеченной, с как бы обрубленной вершиной, пирамидой высотой с пятиэтажный дом. Существом неподвижным, вставшим на мертвые якоря, и застывшим в ожидании чрезвычайно особого случая. Впрочем, как сказать, застывшим – в движение может быть покой, а в покое… Будучи вделанным в земной шар не менее основательно, чем Кордильеры или Пиренеи.
Оно вместе с ним бесконечно, стремительно и неостановимо рушится через космического ничего. Рядом с этим движением и у гоночного болида или пикирующего истребителя, покой. Ирония, объекту некуда торопиться он, не смещаясь с места, всегда вовремя. Бездействие часового, стоящего на правильном посту, более интенсивно, чем многие активности. Плюс живой человек, капелька подвижности, как легирующая добавка в сталь.
В таком комплекте нестрашно и встретить инфразвуковой бас, мертвый, но очень громкий металл, звук оскверненного горна, рокот говорящего барабана, вещающего о <вырезано цензурой>, вибрацию толи от цунами, толи от землетрясения, стробоскопическое мигание электросвета, искры из глаз и кабельных трасс, вой и стон фильтро-вентиляции, хз что упало на её вентиляторы, но явно что-то нехорошее, короче - Радио ледяных пустошей.
А с ним, темную часть души, влажного мечтателя, полупрофессионального партизана, юзера подземного времени, испытателя части мира на прочность, псевдосапиенса с контрафактным чувством юмора и дисфункциональной эмпатией, задранным в космос боевым порогом, любящего жечь глаголом и напалмом, а также, писать пером из 30 ХГСА, зайкой и в нечастом стабилизированном состоянии, милягой – Джоном-ледяные-яйца.
И кто не спрятался, тем придется заценить свежий дарк темпест спич, про восприятие нового, ну и ваще. Погнали, наши городских.
Раньше Джон был уверен, причина того, что люди с возрастом закостеневают во вкусах: кино, музыке, книгах и прочей бодяге, на том что услышали-посмотрели лет до 25-ти, примерно. Виноваты не столько возрастные изменения, сколько лютый дефицит времени и сил. Как закончил ВУЗ\ПТУ – так и добро пожаловать в ад, от рассвета до заката уродоваться на галере\заводе\офисе.
Потом приползая домой, переступив порог умирать до петушиного крика будильника. Повтор. Это ещё без «второй половинки» и спиногрызов, по лайту. Вот и нравится, не нравится, воспринимать новое нет ни времени, ни сил. И ошметки первого и второго, не сожранные чудовищем работы, тратишь на «старое, доброе». Да ещё и о дивных временах розовой юности напоминающее. Вот если бы рабочий день был часа 4…
Штош, Джон выделил кучу времени и решил это проверить, соорудил мега-радио-ресивер и принялся штамповать плейлисты набитые, как современной попсой, так и «greatest hits», которые руки не дошли оценить свежачком. Ну что сказать и «классика» Scorpions там, Милен Фармер, хороши, хороши, спору нет. И современный мир отнюдь не катится в пропасть и рифм, и ритмов, моё почтение каких, немало новых.
Вот только десяток раз послушаешь и всё, как-то оно не того. Следующее. А вот «…тополиный пух, жара, Июль…», «…крошка моя, я по тебе скучаю…» и прочие «…атомное чувство любовь…», это снова и всегда. Ну как всегда – пока Мрачный Жнец не разлучит нас. Но, до того, всегда. Такие вот дела. Roger that.