«Если кто-нибудь считает, что прилагательное застенчивый как-то связано со словом стена, то он ошибается. Глагол (за)стенить имел значение «прятаться в тень» (именно этот корень, тень, и лежит в основе рассматриваемого слова), а называя человека застенчивым, имели в виду, что он не любит показываться на людях, держится в тени», – пишет в этимологическом словаре Г.А. Крылов.
Тут возникает ряд вопросов. Во-первых, что за морфема с присутствует в этом случае в рассматриваемом слове. Как нужно понимать эту «первую» приставку? Что это за слово стень? Когда и в каком значении оно было в общем употреблении? Во-вторых, какое значение здесь имеет вторая приставка – за?
Известный лингвист В.В. Виноградов пояснял: «Глагол застенивать – застенить – застенять является производным от слова застень «тень, защита от солнца, тенистое место», которое известно как в старославянском, так и в древнерусском языке. Глагол застенить широко употреблялся в русском литературном языке с древнейших времен. В русском литературном языке XVIII в. он встречается и в высоком, и в среднем стиле».
Далее он иллюстрирует это утверждение примерами. В «Московских ведомостях» (1777 г., № 5): «Некто...., сидя в своей ложе позади одной дамы, модною ее головною уборкою толико был застенен, что, при величайшем старании, на театре не мог видеть порядочно ни одной сцены во всю оперу».
Застенить – застенивать значит: «заслонять, загораживать»; застениваться – «заслоняться». По утверждению Виноградова, эти слова распространены и в живых народных говорах. Ср. угличск.: «отойди от свету-ту, не застеняй»; в Покровском и Юрьевском районах Владимирской обл.: «это не я застеняю свет».
Виноградов писал, что имя прилагательное застенчивый возникло в живой народной речи и обозначало: «такой, что от конфуза, робости, скромности склонен застениваться, прятаться, загораживаться, закрываться рукою, уходить в тень». Отсюда затем развились оттенки: «робкий, стыдливый, несмелый».
Но при жизни эта заметка В.В. Виноградовым опубликована не была. Почему? Возможно, были сомнения? У нас они есть. Даже читая приведенные примеры, можно отметить, что застениться не что иное, как «уйти за какую-то загородку, за стенку». А кроме того, в подавляющем большинстве текстов в национальном корпусе русского языка существительное стень хоть и имеет значение «тень», но чаще всего с весьма специфической характеристикой. Стень – это не «тень от предмета», не «теневая сторона», не «тенистое место», стень – это «призрак, привидение»; «существо из мира теней».
Например, у митрополита Стефана Яворского в проповедях (начало XVIII века): Разумно разсуждает Ориген: злато, богатства, царствия, княжения пред ним суть, аки стень и цвет отпадающий.
Так и быть, скрепя сердце и зубы стиснув, буду терпеть; авось не долго я буду на земле, как стень, шататься! (П.А. Плавильщиков, «Бобыль», 1790 г.)
Приехав в надежде понравиться княгине, я уже трепетал за то, что не понравлюсь… Стень ложного стыда удушала меня. (А.А. Бестужев-Малинский, Фрегат «Надежда», 1831 г.).
Верно, думаю, его там в сражении убили, он мне здесь как стень и является, и опять на него взглянула и вижу, что и он на меня смотрит… (Н.С. Лесков, «Захудалый род», 1874 г.).
И таких примеров подавляющее большинство!
В то же время, погружаясь в обычаи и нравы Руси 15-16 веков, можно увидеть, что прилагательное застенчивый могло быть напрямую связано со стеной.
Дело в том, что до XVII века на Руси в знатных родах был заведен строгий обычай держать женщин в стороне от посторонних глаз. Особенно это касалось дочерей, но также и супруги главы семейства. Причем, царская семья соблюдала этот неписанный закон строже, чем боярские и другие знатные фамилии. Если женщины из высших слоев общества выезжали куда-нибудь – то в закрытом экипаже, а если выходили в церковь – то лицо их скрывалось под покрывалом.
Считалось бесчестьем, если лицо знатной дамы увидит кто-либо из посторонних, а особенно – если тот, кто ниже по социальному статусу (не отсюда ли и у слова позор современное значение?). Особенно оберегали от посторонних взоров незамужних девушек, о чем нам свидетельствует слово невеста, первым значением которого было «неизвестная» (об этом мы поговорим в отдельном материале). По свидетельству историка Гавриила Успенского, в царствование Алексея Михайловича один лишь москвич из тысячи мог похвастать тем, что лицезрел царицу или какую-нибудь из царских сестер и дочерей.
Даже к больным женам не допускали докторов. Когда супруга Алексея Михайловича лежала в горячке в темном покое, врачу дозволилось зайти туда и через тонкую ткань пощупать пульс занедужившей царицы. Если бы лекарь вознамерился осмотреть государыню, то его, вероятно, подвергли бы жестокой казни.
Именно в XVII веке прежняя строгость описываемого нрава пошла на спад, главным образом потому, что в Москву переселялось большое число иностранцев. При въезде в столицу в 1678 году польских послов между бесчисленным множеством зрителей были и девицы. Царица Наталья Кирилловна первая стала, выезжая, смотреть в окно кареты. Когда послы Римской империи Фон Боттони и Фон Гуцман прибыли в 1675 году в Москву, царица упросила супруга дать им первую аудиенцию не в Кремле, а в селе Коломенском, где она могла бы наблюдать за встречей. Во время аудиенции царица находилась в смежном покое, а чтобы ей было не только слышно, но и видно, что происходит за закрытыми дверями, в створках были сделаны небольшие отверстия.
Вскоре после этого царь Алексей Михайлович совершал торжественное путешествие в Троицкий Сергиев монастырь, а супруга сопутствовала ему в открытом экипаже, так что все могли лицезреть ее. От непривычности картины встречные крестьяне падали ниц или склоняли головы в благоговейном испуге.
Как сообщает Гавриил Успенский, такое свободное обращение царицы Натальи Кирилловны стало поводом к тому, что отважная и предприимчивая царевна Софья Алексеевна начала вести себя еще вольнее – она не только общалась с министрами и боярами, но также давала аудиенции иностранным послам и открыто выходила на крыльцо, дозволяя видеть себя стрельцам и простому народу. «Хотя сие устранение женского пола от старинной застенчивости(!) больше казалось неприятно, нежели нравилось, при всем том народ мало-помалу привыкал или приготовлялся к перемене нравов и прежних обыкновений», – пишет Гавриил Успенский.
Во время въезда в Москву римско-императорских послов в 1698 году никому не казалось уже странным, что сама царица и царевны, стоя у открытых окон, смотрели на великолепное шествие. А со времен правления Петра Первого в моду вошли приемы, на которых знатные дамы находились в смежном с мужчинами помещении, отделенном уже не стеной, а только занавесом.
Видя, что дамы, а еще более девицы, за великий стыд почитают показываться в народе, Петр I в 1700 году повелел женскому полу в честном обхождении с людьми иметь совершенную свободу и чтобы, как замужние жены, так и девицы ходили, не закрываясь, на свадьбы, пиршества и всякие публичные увеселения. А чтобы повеление возымело желаемый успех, то монарх почел за нужное как при своем дворе, так и у бояр завести балы, подобные европейским, на которые приглашались знатные барыни и барышни, одетые на немецкий, французский или английский манер. Сверх того государь учредил в Москве публичные театральные представления, на которых знатные господа уже не могли быть без своих половин с дочерьми.
Таким образом, прилагательное застенчивый волне могло произойти из обычая, при котором женщины не допускались на глаза посторонним людям, держались за стеной. Со временем оно стало иносказанием: «застенчив, как барышня» говорили о молодых людях, неловко чувствующих себя в компании, стесняющихся незнакомого общества. Исходя из сказанного, застениться первоначально – «уйти за стену», «закрыться в уединенных покоях».
Какое из этих объяснений более похоже на правду? Решайте сами.
