Часть 1
Часть 2
Для Любы наступили сложные дни. Мачеха, узнав о ее беременности, стала буквально сживать ее со свету. Девушка в который раз себя корила, что сразу не согласилась на переезд в комнату Бориса. И пусть бы она оставила родительскую квартиру, зато сейчас спокойно бы жила. Но уже поздно - в ту комнату поселился племянник Бориса и для Любы там места нет. По мере того, как рос живот Любы, рос и гнев Евдокии. Она называла ее распутной девкой, походно-полевой женой, все время с ухмылкой спрашивала, знает ли от какого солдатика понесла? Но Люба молчала и не говорила имя отца ребенка, тогда в пылу одной из ссор на большом сроке, Евдокия прошипела:
- А может, от немца забрюхатила? А чего? Всяко бывает. Ты ведь не говоришь, кто отец ребенка.
- Не ваше это дело!
- Еще как мое!- взвилась мачеха. - У меня дочь подросла, порядочная и скромная девочка, так кто позарится на нее, коли прознает, что ее сводная сестра распутная девица? Ты - позор нашей семьи! Лучше бы ты на фронте погибла!
Глотая слезы, Люба на восьмом месяце беременности выбежала из дома и побрела куда глаза глядят. На работу ей послезавтра, идти некуда, а домой возвращаться нет желания. Может быть завтра, когда мачеха на работу уйдет...
Дойдя до вокзала, она вошла во внутрь и села на лавочку, пытаясь согреться. Ноябрьский ливень нещадно поливал на улице и Люба изрядно промокла и замерзла.
- Девушка, простите, с вами все в порядке? - услышала она голос над головой и подняла глаза на незнакомку в форме, появившуюся рядом с ней.
- Да, все хорошо. Я сейчас погреюсь и уйду.
- Пойдемте со мной в дежурку, я вам чай горячий налью. Как зовут?
- Люба.
- А меня Оксана.
На вокзале было малолюдно, поэтому на нее и обратила внимание дежурная. Люба с охотой поднялась и пошла вслед за ней в кабинет, потому что горячий чай - это то, что ей сейчас требовалось.
- У меня здесь тепло, снимите чулки и повесьте их на батарею, - голосом, не терпящим возражения, произнесла Оксана.
Люба с удовольствием сняла хлопчатобумажные, промокшие насквозь чулки, скинула с себя мокрое пальто и просунула ноги в тапочки, заботливо протянутые дежурной. Что-то знакомое было в ее лице и Люба подумала, что скорее всего видела ее в больнице.
- Что же вы, гражданочка, в таком положении под ливнем бродите? Неужто ребеночка не жалко? - укоряла ее дежурная, покачивая головой и вынимая кипятильник из граненного стакана. Кинув несколько листочков чая, она прикрыла стакан тарелкой и подошла к шкафчику.
- У меня сушки есть, будете?
- Нет, не хочу. Я только чай, чтобы согреться.
- С мужем поругались? Так ничего, всякое бывает... Милые бранятся - только тешатся. У вас в квартире есть телефон? Я могла бы позвонить и сказать вашему мужу о том, где вы находитесь.
- У меня нет мужа, - прошептала Люба. - И никогда не было. Я с мачехой поругалась.
Поставив стакан с чаем и, кинув в него два кусочка сахара, дежурная села напротив и тяжко вздохнула.
- А ребеночек откуда?
- Мы вместе воевали...
- Погиб, значит, - сделала вывод дежурная, а Люба не стала отрицать. Зачем рассказывать этой красивой женщине всю свою историю. - Не женаты были?
- Нет, не успели, - соврала Люба. - А мачеха теперь злиться на меня, гадости говорит, нет сил больше...
- А отец?
- Нет у меня отца... - Прихлебывая чай, Люба рассказала неспеша свою историю, только вот слукавила о последних месяцах на фронте.
- Дела... Когда ребеночка родишь, она и на нем будет срываться. Ничего, что я на "ты"?
- Все нормально.
- Вот и ты не выкай. Слушай, а ты сама кто?
- Я медсестра в больнице, в местной. В кардиологическом отделении тружусь. Хотела комнату выбить, но не дают, прописка есть.
- Я вспомнила, где видела тебя, - глаза дежурной заблестели. - Соседку привозили месяц назад. Да, точно, это была ты. Только не в таком плачевном виде. Слушай, Люба, я рискую сильно, но все же осмелюсь тебе предложить... А давай ко мне? У меня сыну пять лет, садик то на карантин закрывают, то я в ночь работаю и страшновато мне за него, когда вынуждена его оставлять. Соседи, конечно, присмотрят, но все же, на площадке бабка старенькая, а в другой квартире молодые живут, да веселые.
- А муж ваш где?
- А он погиб 8 мая. Печально, да? - загрустила Оксана. - Прошел всю войну и в день подписания капитуляции его не стало.
- Я соболезную вам. Но как вы можете звать меня к себе, может быть я шарлатанка какая?
- Я умею в людях разбираться. - Махнула рукой Оксана. - Тем более, я повторюсь, узнала тебя. И мы вроде на "ты"?
- Точно, прости...
- Мы сейчас нужны друг другу - тебе не очень хочется возвращаться к ненавистной мачехе, а мне очень нужна помощница. Будем жить вдвоем, помогать друг другу. А как захочешь уйти, уйдешь.. У меня двухкомнатная квартира, места хватит. Иди за вещами, у меня через три часа заканчивается смена.
Люба побрела домой за вещами, не зная еще правильно она поступает или нет. С другой стороны, лучше уж жить с чужим человеком, чем слушать упреки мачехи и видеть ненависть в ее глазах. Вдруг и правда судьба послала ей и ребенку Оксану чтобы спасти и обрести покой. Только вот зачем она ей нужна? Брюхатая, без мужа...
Собрав вещи, под крики мачехи, Люба вышла из подъезда и ее тут же догнала Маша.
- Давай я хотя бы помогу тебе. Люба, ну вот куда ты идешь, мне можешь сказать?
- К одному доброму человеку. Нам на вокзал.
- Ты уезжаешь?
- Нет, она дежурной работает.
Маша помогла донести ее вещи, а когда закончилась смена, они с Оксаной отправились к ней домой.
Войдя в квартиру, Люба разместилась в комнате, где спала Оксана, и вдруг попятилась назад, увидев снимок на стене...
Продолжение