Полученное письмо не столько обрадовало, сколько взволновало. Сообщалось, что мне предлагают сделать доклад о научных основах стереофонии на пленарном заседании Акустической конференции. Приложены были правила оформления текста доклада на двух страницах. Материалы должны поступить в Оргкомитет не позднее. Был указан срок, до истечения которого оставалось ровно 3 дня. Выступление с пленарным докладом на Акустической конференции было большой, даже сверхбольшой честью и для меня, и для института.
Акустические конференции в то время были грандиозным научным форумом. Они проводились редко, но с очень большой помпой, собирая около тысячи участников, в числе которых были гости из-за рубежа. В этот раз конференция должна была проходить в Москве в том самом зале, в котором тогда проводились игры КВН. Это был период наибольшей популярности этих игр. Секций было много, докладов - тьма.
Организовывал эти форумы исключительно умный, волевой и остроумный сотрудник АКИНа Б. Д.Тартаковский. Доклады для конференции тщательно отбирались Программным комитетом. Я на некоторых конференциях входил в состав этого комитета и знал, как это делается. Слабые работы беспощадно выкидываются. Оставляют только самые лучшие. Тематика конференции разбивается на многочисленные секции, которые работают параллельно по строгому расписанию. На доклад отводится не более 20 минут, включая вопросы к докладчику. По истечении отведенных 20 минут включается громкая музыка, которая, заглушая докладчика, вынуждает его кончать доклад. После этого точно в назначенное время начинается другой доклад. Если какого-либо докладчика нет, то его время, если доклад стоит в программе, никто не занимает. Оно остается пустым, чтобы не сбивать строгое расписание докладов. При таком порядке проведения форума можно послушать любой заранее намеченный доклад. Чтобы намечать доклады и определять, какие интересны, а какие нет, у каждого участника на руках тексты всех докладов, время и место их слушания. На пленарных докладах порядок был другой. Отводилось 40 минут, но при этом никакой музыки не было. Можно было с разрешения председателя даже превысить регламент. Конференция длилась неделю, а пленарные доклады на ней были в первый и последний дни, а также и в середине. Мой доклад был в середине конференции. Пленарных докладов было мало.
Из подготовленного для печати сборника изымались доклады, которые были заявлены, присланы, одобрены Программным комитетом, но фактически не были сделаны.
В письме говорилось, что в случае, если текст доклада не будет соответствовать правилам или будет прислан не вовремя, то такой доклад не будет напечатан и будет снят с конференции. Зная строгий нрав Б.Д.Тартаковского, было очевидно, что это не пустая угроза. За оставшиеся три дня надо было сочинить текст доклада, напечатать его по всем правилам и доставить в Оргкомитет. Этого сделать было физически нельзя, и было очень обидно, что мне сообщили о докладе так неожиданно и с большим опозданием.
Что мне было делать? Пошел к Марии Тихоновне. Ей понадобилось не более минуты, чтобы вникнуть в ситуацию. Она тут же приняла решение, сказав: «Завтра утром у меня должен быть текст доклада, а дальше будет мое дело!» Был конец дня, и у меня была впереди целая ночь. Текст доклада, написанный ночью от руки, утром лежал на столе Марии Тихоновны, а она сделала свое дело.
Мой доклад был включен в программу конференции. Доклад был напечатан в трудах конференции в разделе пленарных докладов 8 Всесоюзной Акустической Конференции (Москва, 1973г).
Я сделал этот доклад, и он получился весьма удачным. Были хорошие пленарные доклады, однако мой был не хуже, а в чем-то даже лучше, так как в нем была оригинальная наука. Этот доклад «Голография и стереофония» помещен в сборник моих избранных научных трудов, изданный ИПФ к моему 80-летию (2004).
В ходе конференции мой доклад обсуждался на специальном заседании круглого стола, решение о проведении которого было принято после моего выступления. На этом заседании меня пытались оспорить (съесть с порохами) представители Ленинградского института радиотехники, которому было поручено заниматься стереофонией. На заседании круглого стола был зам. министра радиопромышленности. Институт радиотехники разрабатывал стереофоническую аппаратуру, копируя американскую технику, не создавая ничего своего. Они выступили с резкой критикой моего доклада. Я ответил, а для пояснения своей мысли и ответа на критику, я написал на доске одну известную формулу, включающую интеграл. Все! Дальше никакой дискуссии не было. Инженеры Института радиотехники давно забыли высшую математику, на языке формул ничего не понимали и вести дискуссию не могли. Зам. министра радиопрома в своем выступлении констатировал мою полную победу на заседании круглого стола. В результате я был награжден высшей наградой министерства значком «Отличный радист» и включен в коллегию министерства, определяющую его техническую политику.
На этом заседании был главный инженер Всесоюзного дома звукозаписи, производящего стереофонические записи для их издания в виде стереофонических пластинок. Он был в восторге от моего доклада и от того, как я одолел своих оппонентов. Он пригласил меня в Дом Звукозаписи.
Я посетил этот дом. Иду по балкончику зала, а в зале идет запись концерта оркестра, которым дирижирует Шостакович. Сын знаменитого Шостаковича. Меня провели в лабораторию Дома. Мы сделали ряд опытов по проверке моей теории с стереофоническими звукорежиссерами. Опыты прошли успешно.
Приехав домой с победой, я достал из почтового ящика очень толстый пакет, присланный мне из Акустического журнала. В нем была моя статья о стереофонии и к ней приложена вся переписка с рецензентом журнала. В письме редакции было сказано, что моя статья отклонена окончательно и журнал возвращает мне статью и всю переписку. Вот так победа! Скорее беда!
Я послал статью в журнал «Радиофизика» и она была тут же опубликована. А на Акустический журнал я обиделся и 20 лет не посылал в него свои статьи.
За это время в журнале сменилась редакция и редактор.
Меня включили в новый состав редколлегии Акустического журнала, а редактором стал мой хороший друг из АКИНа, с которым мы вместе получили Государственную премию за исследования по нелинейной акустике. Тем самым мой конфликт с журналом был снят. В 90-ые годы я послал в журнал статью. Проходит месяц, второй, третий…. Ничего из журнала нет.
Вдруг, просматривая свежий номер Акустического журнала, увидел в нем свою статью, посланную в журнал. Статью опубликовали, ничего мне не сообщив, и без рецензии. Потом мне редактор рассказал, как было дело.
Статья была написана мной единолично без соавторов, а редактор принял решение, что статьи членов редколлегии, написанные без соавторов, публиковать немедленно без рецензирования. Если статья слабая настолько, что ее нельзя публиковать в журнале, то пусть читатели это воочию увидят. Увидят, и будут знать, какие идиоты сидят в редакции журнала. Тогда этим идиотам не поздоровится, а состав редакции станет лучше. Если статья хорошая, то тогда она будет быстрее опубликована и без лишних хлопот.
Эта статья потом через много времени мне очень пригодилась. В ней был описан оригинальный способ исключения нежелательного сигнала. Оказалось, что этот способ единственный, допускающий применение синтеза апертуры к сигналам, оставшимся после удаления одного из сигналов.
На этом я закончу описание конфликтов, хотя это неисчерпаемая тема. Наука движется вперед огромными шагами, находя выход из конфликтов, снимая их и обретая новые.
Конец
Предыдущие серии:
О роли конфликтов в жизни и науке
О роли конфликтов в жизни и науке - 2
О роли конфликтов в жизни и науке - 3
О роли конфликтов в жизни и науке - 4