От громкого щелчка, Ася резко проснулась, словно кто-то толкнул в плечо.
Она не испугалась, звук был знаком с детства.
"Не бойся, это бревна стреляют", говорила бабушка, успокаивая маленькую Асю и гладила по голове теплой рукой.
Она что-то рассказывала про то, как нагреваются и остывают стены, а внучка представляла себе, как бревна бегают с игрушечными автоматами. Как соседские мальчишки, носятся с криками и стреляют друг в друга.
Ася смеялась, обнимая бабушкину руку, и засыпала на мягкой перине, укрытая большим одеялом.
От детства остались лишь воспоминания и этот дом, где щёлкают брёвна, покрываясь мелкими трещинами.
В комнате было темно, а по потолку время от времени, пробегали блики от уличного фонаря.
Под утро стало жарко и душно, с вечера Олег натопил печь, и кирпичи, остывая, основательно согрели дом. Открыть окно и проветрить помещение, женщина не решилась, по ночам на улице прохладно. Ещё не сошел лёд на реке за огородом, и сырая, мёрзлая земля отдавала свою стылость последней ночи апреля.
Стараясь никого не разбудить, Ася поднялась с постели, и на цыпочках вышла на кухню. Старалась, конечно зря, пьяные гости крепко спали, во главе с хозяином дома. Одни храпели на старом диване за печкой, другие устроились на полу, свисая босыми ногами с надувного матраса.
Во рту все пересохло и казалось, что пустыня Каракум целиком перекочевал в организм Аси. Песок из барханов заполнил все внутренности, высушил и неприятно колол в желудке.
Остывшая вода из чайника не утолила жажду, и не остудила кишки, она была теплой и невкусной.
Невыносимо хотелось залить горевшее нутро ледяной, колодезной водой, чтобы потушить пожар в этих самых песках.
С вечера Ася с Олегом бурно отметили начало дачного сезона с друзьями, с которыми приехали на выходные.
Шашлыки и крепкие напитки под деревянным навесом во дворе, и радужные планы на лето, один краше другого.
Дом, в котором прожила всю жизнь бабушка Аси, был по-деревенски прост. Две комнаты, большая беленая печь, старенькая мебель, гора подушек и перин на сундуке.
- Ого, винтажная вещь - восхитился Андрей, сослуживец Олега - будете выкидывать, позвоните мне, я заберу.
Он занимался реставрацией старой мебели, и долго ползал вокруг деревянного сундука, крышку которого украшали потемневшие от времени железные полоски.
- Не выкинем, себе оставим на память - Ася взглянула на мужа, ища поддержку, но тот лишь махнул рукой.
- Забирай, зачем нам эта рухлядь!
И вправду, зачем нам сундук, подумала женщина, в доме будет стоять новая мебель. Они присмотрели кое-что в магазине, нужно только сделать ремонт и можно купить современные шкафы и диваны.
Молодая пара, получившая дом в собственность, решила что стоит вложить немного денег, и будет у них отличный загородный дом для отдыха.
Бабушкина деревня находилась недалеко от города, и состоятельные люди, начали скупать там участки под строительство.
А Олегу с Асей он достался даром, если не считать некоторые мелкие расходы и нервные клетки, дотла сожжённые в борьбе за наследство.
Родственники недовольные тем, что бабушка Лида подарила младшей внучке родовое гнездо Литвиновых, долго выносили мозг Асе. Решили судиться, требуя выделить им долю, но Лидия Михайловна пригрозила проклясть каждого, кто посмеет противиться ее воле.
Сын обиделся на мать и перестал общаться, сноха и внуки поддержали главу семейства. Бабушка и дом остались в единоличном владении внучки, "сиротинушки", как ее про себя называла Лидия Михайловна. Если дом с яблоневым садом, вызывал у Аси с Олегом умиление и восторг, то постоянное присутствие бабушки в их жизни оказалось не таким радостным событием.
После всех скандалов, что устроил сын, из-за дарственной на дом, зрение Лидии Михайловна стало резко ухудшаться. И ее пришлось забрать в городскую квартиру, где Ася жила после внезапной смерти мамы.
Воспоминания о совместной жизни с бабушкой, ухудшили настроение молодой женщины. Она горестно вздохнула, глубоко втянув спертый воздух, и раскашлялась от сухости в горле.
Во дворе был глубокий колодец вырытый ещё дедом, и его холодная вода могла бы утолить жажду, которая жгла Асю изнутри.
Десять, пятнадцать шагов по темному двору, можно умыться и наконец, напиться вдоволь.
Будить мужа не стала, во дворе Ася знала каждый уголок, и ничего не боялась.
В чулане было темно, но она не стала включать свет, нашла наощупь щеколду и подняла, стараясь не шуметь.
Со скрипом отворилась входная дверь, и Ася осторожно наступила босыми ногами на холодные доски крылечка. Подошвы обожгло инеем, мелкой мукой покрывшим дерево и женщина попятилась назад. Она зашаркала ногой по полу, пытаясь нащупать какие-нибудь тапочки и обуться.
И замерла от ощущения, что находится не одна, сзади кто-то хрипло хватал воздух открытым ртом.
Так дышала бабушка Лида в последнее время, ей постоянно не хватало кислорода.
Но она сейчас в доме престарелых, куда Ася с Олегом отвезли ее месяц назад.
Оборачиваться было страшно, но и слушать хриплое дыхание и чувствовать спиной ее присутствии невыносимо.
- Олег - несмело позвала Ася, и испугалась собственного голоса прозвучавшего в тишине.
- Олееееег!!!
Заорала она что есть мочи, вцепившись в дверной косяк, и затопала босыми ногами.
Зашевелились люди в доме, кто-то откликнулся на ее крик, и вспыхнул свет под потолком.
- Что случилось - заспанный муж в одних трусах выскочил в чулан, и кинулся к жене.
- Там кто-то есть!
- Где?
- Там...
Не оборачиваясь, Ася показала дрожащими пальцами за спину, туда, где только что с хрипом втягивала в себя воздух бабушка.
- Нет там никого, успокойся - муж обнял жену за плечи и силой повернул назад.
- Смотри, нет никого!
Темный чулан, разделенный надвое цветастой шторкой был пуст. Олег дёрнул старое полотнище с выцветшим маками в сторону, за ним тоже никого не было.
- Но я слышала...
- Чего ты слышала?
- Дыхание...
- Вчера все перебрали немного - засмеялся муж - ещё и не то привидится.
Может быть и вправду почудилось, может разыгралось воображение, не стоило так много пить.
Страх сковывающий тело стал отступать, Ася улыбнулась, почувствовав себя в безопасности.
Набрав холодной воды, хозяева и гости утолили жажду, и покурив на крыльце, поеживаясь от холода, снова разбрелись по кроватям.
До утра Ася не сомкнула глаз, она ворочалась, то обливаясь потом, то замёрзала и прижималась к мужу.
Он обнимал ее и успокаивая гладил по спине, что-то бормоча себе под нос.
Утром, пока гости завтракали, Ася поеживаясь от сырости, вышла под навес и набрала номер бабушки.
Телефон был отключен, бесстрастный голос сообщил, что абонент недоступен, и с издёвкой посоветовал, позвонить позже.
Но бабушка не отозвалась и после завтрака, и через час после него.
Беспокойство росло, и Ася набрала номер дежурной медсестры,
- Извините пожалуйста, вы не можете посмотреть, все ли в порядке с Васильевой Лидией. Она не отвечает на звонки, мы с утра пытаемся дозвониться.
- А это кто звонит?
Удивился женский голос в трубке.
- Внучка.
- Странно, а разве вы не в курсе, что Васильева умерла и находится в морге? Кажется, были вовремя оповещены все родственники.
- Как умерла? Какие родственники? У нас нет родственников!
- Девушка, разбирайтесь без меня, есть они у вас или нет.
"Бабушка умерла", - неприятно кольнула в сердце и тут же отпустило, и нечто подобное вздоху облегчения вырвалось из груди.
Последние полгода, жизнь в семье Аси благодаря бабушке, превратилась в ад.
Старушка плохо видела и слышала, память ее часто подводила, она могла оставить включенным газ и воду, свет в туалете.
Олег постоянно злился, наступая на разлитый чай на полу кухни, и вытирая испачканный стульчак на унитазе. Его раздражало всё, как она ела, как говорила и запах, тяжёлый, старушечий, вызывал у него рвоту.
Ася металась между мужем и бабушкой, проклиная тот день, когда взвалила на себя такую обузу. Она и не думала, что Лидия Михайловна, такая милая и добрая, может превратиться в существо, способное разрушить ее жизнь.
Чтобы сохранить свою семью, внучка решилась на отчаянный шаг, она устроила бабушку в пансионат для пожилых людей.
Стоило это ей в приличную сумму, за эти деньги пообещали достойный уход, и поэтому совесть Асю не мучила.
- Бабуля, это ненадолго, подлечат немного и я заберу тебя - заверила она старушку, которая цеплялась дрожащими руками за ее рукав.
И аккуратно оторвала пальцы от своей кофты:
- Ты не переживай, я буду приезжать к тебе каждый выходной.
Но съездить к бабушке не удалось, дни летели незаметно, Ася звонила, интересовалась здоровьем, и оплатила проживание на месяц вперёд.
И вот тебе новость, бабушка умерла, наверное, позвонили дяде Васе, сын все таки.
Он хоть и обиделся на мать за дом, скорее всего не отказался хоронить.
Нужно будет после выходных позвонить дяде, узнать что к чему, помочь деньгами, если возьмёт.
В чистенькой и уютной столовой не спеша пили чай пожилые люди, беззубыми деснами разминая сладкие булочки.
- Лидия Михайловна, возьмите печенюшки, они мягкие, рассыпчатые, вам понравятся.
- Спасибо, моя хорошая, что-то мне не хочется.
С трудом передвигая ноги, старушка вышла в коридор, и застыла у окна, что выходило к воротам.
- Ох, и бессовестные же дети у нее, хоть бы кто-нибудь приехал на первомайские праздники.
- Внучка, когда устраивала ее сюда, обещала на все выходные приезжать. Но ни разу не появилась.
Персонал пансионата осуждающе перешептывался, глядя на старушку, которая мяла в кармане разряженный телефон. Шнур от зарядного устройства держался на честном слове, но подслеповатая бабушка не заметила этого. Она снова и снова ставила телефон на зарядку и ждала звонка, вглядываясь в тёмный экран.
А медсестра, сдавая дежурство рассказывала шепотом сменщице:
- Блин, я похоже, сегодня напортачила здорово.
- Что случилось - встревожилась серьезная брюнетка, натягивая на плечи белый халат.
- Позвонили и спросили про Васильеву Лидию, а я сказала что умерла она два дня назад.
- Ну так умерла же.
- Их у нас двое было, и умерла которая жила здесь второй год. А если спрашивали про ту, которая недавно поступила?
- Ладно, не переживай зря, родственники наверное и разобрались, иначе на уши бы всех поставили.
- А если не разобрались?
- Придет счёт за проживание бабушки в пансионате, быстро вспомнят, что она у них есть.
Медсестры поговорили о том, о сем и забыли о происшествии, одни умирали, других привозили, конвейер...
Гости снова ели и пили, раздавался пьяный хохот, а Асю настолько вымотали последние события, что она извинилась и рано ушла спать. Засыпая, слышала, как скрипят половицы в комнате, как шуршит что то за занавеской, но сил вслушиваться не было. Она провалилась в тяжёлый сон, где проблемам и тревогам не нашлось места.
"Завтра, все вопросы будем решать завтра", - это последнее, что пронеслось в мозгу.
Совесть сидела на краешке сундука, смотрела на спящую женщину, и понимала, что нужно уходить.
В этом доме, где она прожила рядом со старой хозяйкой долгие годы, ей больше делать нечего.
Она сделала всё что могла, пробуждала воспоминания треща брёвнами, пугала хриплым дыханием, и вздыхала горько по углам.
Но глухая стена безразличия, построенная из кирпичиков эгоизма, была непробиваема.