Александр Киселев
http://naukaverakuljtura.com/имперская-бюрократия-и-университет-в/
Аннотация
Вопрос об открытии очередного университета в Российской империи рассматривался в 1906-1907 гг., причем в числе семи городов-претендентов на размещение нового высшего учебного заведения находились Минск и Витебск. Однако выбор в конечном счете пал на Саратов, предложивший максимальные средства из городского бюджета на обеспечение будущего учебного заведения. Политические соображения о необходимости открытия университета в белорусских губерниях признавались, но были отброшены уже на уровне Министерства народного просвещения. Показательно, что, помимо финансовых соображений, формальным поводом для отбраковки стал факт наличия национальных движений среди поляков, евреев и литовцев, которые якобы могли стать угрозой для нормальной учебной жизни в Западном крае. Однако эти соображения вступали в разительное противоречие с прежним мнением администрации Виленского учебного округа о преимущественно русском составе населения белорусских губерний.
________________________________________________________
Массовые беспорядки среди студентов и политический бойкот привел к временному прекращению проведению занятий в Варшавском Императорском университете с января 1905 г. На заседании Совета университета 19-20 сентября 1906 г. профессорский состав принял решение выступить с инициативой по использованию образовательного и научного потенциала университета в интересах высшего образования в России. В частности, свою основную задачу они видели в содействии «скорейшему возникновению нового центра просвещения в России, без особых затрат из казны» [1, л. 48]. Следствием этой инициативы стало обращение в октябре 1906 г. к министру народного просвещения П.М. фон-Кауфману, который в свою очередь обратился за поддержкой в Совет министров. На этом уровне идея по использованию сил варшавской профессуры для организации нового учебного заведения была поддержана 20 октября 1906 г.
22 ноября 1906 г. по распоряжению министра из числа профессуры Варшавского университета была организована Комиссия под председательством профессора, известного палеонтолога В.П. Амалицкого. Интересно, что подавляющее большинство ее членов являлись уроженцами малороссийских губерний. Ее представители были направлены в города-претенденты с целью изучения условий для размещения будущего университета. В частности, сам председатель комиссии, первооткрыватель пермской фауны, в том числе знаменитой иностранцевии, посетил Минск и Смоленск. В Витебск прибыл специалист в области истории права и уголовного процесса профессор Г.В. Демченко. После этой рекогносцировки на протяжении декабря 1906 – января 1907 гг. произошло 42 заседания, причем в первых 18 встречах «принимали участие представители поименованных городов и местных земств и специально командированные представители местных врачебных организаций» [1, л. 49 об.].
Работа комиссии была подытожена министром народного просвещения. Министр признавал, что открытие «в северо-западном крае русского университета имело бы несомненно политическое значение, в смысле укрепления начал русской государственности среди чуждого ей местного населения: поляков, литовцев и евреев» [1, л. 49 об.]. Вместе с тем в настоящее время «Минск и Витебск едва ли может считаться вполне обеспеченной необходимая для правильной академической жизни совершенно спокойная национально-политическая обстановка» [1, л. 49 об. – 50]. Следующим претендентом назывался Смоленск, который считался чисто «великорусским городом», но по сравнению с городами-конкурентами Воронежем, Нижним Новгородом и Саратовом меньше нуждался в открытии университета. Кроме того, последние три претендента предлагали сделать «расходы казны на новый университет в одном из этих трех городов, в виду больших пожертвований» меньшими «нежели в Минске, Витебске и Смоленске» [1, л. 50]. Сам министр склонялся к идее размещения университета в Воронеже, который «представлял собою обширный центр средне-черноземной полосы» [1, л. 50]. Однако в дело вновь вмешался финансовый фактор: органы местного самоуправления Воронежа могли выделить на создание учебного заведения 950 000 руб. «в рассрочку на четыре года». В тоже время Нижний Новгород обещал предоставить сумму около 900 000 руб. в течение двух лет, а Саратов изъявил готовность пожертвовать один миллион рублей. Несмотря на более щедрое предложение Саратова, министр высказался в пользу Нижнего Новгорода «как более центральному и район которого располагает наибольшим числом гимназий» [1, л. 50].
В Совете министров на протяжении нескольких заседаний 10, 13 апреля и 26 июня 1907 г. вокруг проекта развернулась дискуссия, причем трое членов – государственный контролер П.Х. Шванебах, товарищ морского министра И.Ф. Бострем, главноуправляющий землеустройством и земледелием кн. Б.А. Васильчиков – вообще считали открытие университета преждевременным в силу опасений массовых беспорядков в стенах высшего учебного заведения под влиянием революционной пропаганды. Кроме того, использование педагогических кадров Варшавского университета, по их мнению, могло окончательно парализовать деятельность университета в Варшаве. Большинство же Совета, в том числе председатель правительства П.А. Столыпин, посчитали данные опасения беспочвенными в силу того, что подавляющее большинство студентов «пришло в университеты исключительно с учебною целью и ведет себя спокойно» [1, л. 51]. По сравнению с 1905 г. ситуация в высших учебных заведениях признавалась гораздо более спокойной, а министр народного просвещения обещал разработать устав для нового университета на более прогрессивных началах. Наконец, временное привлечение преподавательских сил Варшавского Императорского университета к деятельности нового университета позволило бы сохранить профессорскую корпорацию. Однако в итоговом решении Совета министров выбор пал на Саратов как наиболее отдаленный от университетских центров город, который предложил максимальную сумму на открытие высшего учебного заведения. Кроме того, Саратов являлся «экономическим и умственным центром нижнего Поволжья» [1, л. 51 об.], который длительное время добивался открытия в городе университета. Любопытно, что неблагополучная политическая репутация Саратова не стала препятствием, поскольку студенческие беспорядки происходили повсеместно в империи. Интересно, что на уровне Совета министров все же отказались от форсирования открытия университета к осени 1907 г. путем перевода из столицы Привислянского края части профессуры. Сам же вопрос об открытии был переведен в организационно-законодательную плоскость, поскольку Министерству народного просвещения предписывалось провести решение через Государственную думу.
Обсуждение идеи об открытии нового университета в империи обратило на себя внимание администрации Виленского генерал-губернаторства и местного гражданского общества. 17 марта 1908 г. на имя виленского генерал-губернатора К.Ф. Кршивицкого из Министерства народного просвещения поступило разъяснение, согласно которому начальника края ставили в известность о том, что за последние восемь лет в министерство никто непосредственно не обращался с проектом об открытии университета в Вильно. Однако упоминалось, что в отчетах попечителя Виленского учебного округа упоминалось о попытках Виленского сельскохозяйственного общества инициировать этот вопрос. Кроме того, сообщалось о мнении попечителя Попова о необходимости открыть высшее учебное заведение в Минске или Витебске. Интересно, что в ответ на это письмо генерал-губернатор попросил переслать ему решение Ученого комитета 1904 г. по вопросу об открытии университета в белорусских губерниях и представление Министерства народного просвещения от 27 февраля 1907 г. об учреждении нового университета. Вероятно, что эта информация понадобилась К.Ф. Кршивицкому вследствие обращения Виленского отдела Союза русского народа на имя министра народного просвещения А.Н. Шварца. Составители этого обращении выступили резко против возможности открытия университета в Вильно. Во-первых, создание университета или политехнического института стало бы «принижением достоинства русского имени» [1, л. 24] в условиях, когда высшие учебные заведения Варшавы оказались «насильственно закрыты» [1, л. 24] поляками. Во-вторых, потенциально высшее «учебное заведение в Вильно будет лишь служить целям полонизации», поскольку при «существующей автономии в высших учебных заведениях профессорский состав легко подобрать такой, какой желателен полонизаторам», а студенческие места заполнятся «сплошь польской учащейся молодежью … и русская молодежь окажется в таких условиях, что здесь ей места не будет» [1, л. 24 об.]. Виленские активисты Союза русского народа боялись восстановления университета, который по примеру Виленского университета первой трети XIX в. превратится в центр «польского сепаратизма» и станет «руководителем антирусского движения» [1, л. 24 об.].
Таким образом, высшая имперская бюрократия, признавая на словах политическую необходимость открытия университета в белорусских губерниях, отказалась от этой идеи под предлогом неблагоприятных национально-политических условий. Негативным фактором считался смешанный состав населения, а именно проживание в пределах западных губерний еврейского, польского и литовского населения. Интересно, что высказываемые в 1903–1904 гг. аргументы попечителя Виленского учебного округа, указывавшего на преимущественно русский состав населения Минской, Витебской и Могилевской губерний, не были приняты во внимание. Представляется, что большее значение в судьбе размещения будущего университета имел финансовый аспект: городские думы Минска и Витебска существенно уступали своим конкурентам Воронежу, Нижнему Новгороду и Саратову. Высшая администрация западных губерний не выступила лоббистом открытия университета, что косвенно подтверждается реакцией виленского генерал-губернатора К.Ф. Кршивицкого на запоздавшую и не имевшую под собой серьезных поводов протестную инициативу местного отделения правого Союза русского народа. Показательно, что ни один из губернаторов белорусских губерний в своих всеподданнейших отчетах за 1907 г. даже не упомянул вопрос о высшем образовании в крае. После открытия 10 июня 1909 г. в Саратове Николаевского Императорского университета попытки добиться создания университета в белорусских губерниях не прекратились, однако это тема для отдельной статьи.
1. РГИА Ф 733. Оп. 154. Д. 171.