Если набрать в поисковике словосочетание "Чёрный обелиск", то первым, что он выдаст в ответ, будет, разумеется, одноимённый роман Эриха Ремарка, следом за которым сразу же появится музыкальный ВИА... под управлением Дмитрия Борисенкова и есть в этом нечто категорически неправильное. Нет, к Ремарку вопросы отсутствуют, он здесь по делу, чего нельзя никак сказать о группе Борисенкова. Сегодня музыкальный бренд «Чёрный Обелиск» существует под видом упавшего знамени, подхваченного одним из мимо проходящих аккомпаниаторов, но сердце в его основе уже давно не бьётся, оно остановилось 27 февраля 1997 года, когда не стало Анатолия Крупнова, человека, чьи грани личности, отражённые в словах и музыке, были единственно неизменной концепцией «Обелиска» со дня основания...
Первый, но далеко не последний раз Крупнов собрал свой коллектив в 1986 году под небом Белокаменной, до этого поиграв несколько лет джаз в рамках проекта «Проспект». Название появилось тогда же в результате ассоциативных образов безотносительно упомянутого ранее Ремарка. Имея музыкальное образование по классу скрипки, с переходом на бас-гитару Анатолий стал одним из немногих по-настоящему профессиональных музыкантов, исповедующим громкий звук хэви-метал не для того, чтобы скрыть посредственный уровень игры, а чтобы быстрее наладить контакт с аудиторией и донести до неё свои мысли. В то время, как мертворождённая по сути поп-культура нуждалась в толпе с остекленевшим взглядом, Крупнов стремился зажечь живой огонь понимания в глазах слушателей, привлекая их внимание посредством экстремальных элементов как в музыке, так и на сцене. Идея борьбы со злом, клишированная сама по себе, в прочтении «Чёрного Обелиска» предлагала рассмотреть её под оригинальным для тяжёлого жанра советского образца углом, не вознося на пьедестал свет, но погружаясь глубоко во тьму.
Крупнов никогда не считал себя металлистом в узком смысле этого слова, его творческий потенциал выходил далеко за пределы каких-либо рамок. Шоу с участием огромного черепа из папье-маше на концертах и "Литании Сатане" в мрачную "Полночь" постепенно уступили место более философским настроениям.
Пластинка «Стена» (1991), забитая хитами под завязку, сразу же после выхода обрела культовый статус. И вроде такому успеху нужно бы радоваться, особенно учитывая неформат по отношению к мейнстриму, но для Крупнова перспектива играть одну и ту же музыку угнетала хуже смерти, ему хотелось развиваться, а консервативная публика требовала раз за разом "Стену", "Аве, Цезарь", "Чёрный обелиск" и "Меч", не признавая право своего кумира на эксперименты. Неудовлетворённость от творческого процесса, запертого в циклическом аду ожиданий, накладывалась на беспробудность пьянства. Крупнов то распускал «Чёрный Обелиск», то собирал его снова, успевая в промежутках поиграть с «DDT», принять участие в проекте «Неприкасаемые» вместе с Гариком Сукачёвым, основать ещё один свой «Крупский сотоварищи» и даже засветиться в кино. Аккомпанирующий состав «Обелиска» менялся в зависимости от технических потребностей актуального звучания, которое становилось пусть легче, но значительно интереснее с точки зрения полифонии. Какой смысл играть на бас-гитаре как бог, если её не слышно за грохотом дисторшированных гитар? Для музыканта уровня Крупнова точно никакого, несмотря на недовольство сменой курса ортодоксальных металлистов. Он настолько сильно устал от серьёзных лиц, что с упоением окунулся в иронию, куда органичнее сочетаемую с характером артиста.
К сожалению, стереотип касательно того, что рок-н-ролл и наркотики порознь не ходят, со слишком пугающей частотой оказывается вполне себе суровой реальностью. В середине девяностых обе столицы превратились в наркотический локомотив, несущийся на всех парах по героиновым рельсам. Не смог избежать роковой участи стать его пассажиром и Анатолий Крупнов. Он прошёл этот адский путь от края до края, опустившись на самое дно и с огромным трудом поднявшись обратно, когда снизу раздался экзистенциальный стук. После победы над зависимостью Крупнов вёл на радио передачу «Новая жизнь», полностью посвящённую этой борьбе. Проблема в том, что при наличии желания и соответствующей воли героин бросить можно, конечно же, но он никогда не уходит от тебя с пустыми руками, унося в них долю твоего здоровья, критически необходимую для дальнейшей жизни. Что, собственно, и произошло с Анатолием Крупновым, который умер от сердечного приступа прямо в студии во время записи. Он ушёл в тридцать один год на пике своих творческих способностей, оставив после себя наследие, чернеющее среди вершин российского рока гордым обелиском...