В годы юности словосочетание «салонная живопись» было для меня синонимом чего-то искусственного, приторного, далекого от реальности. Всякие там пастухи, пастушки и напудренные красавицы на фоне живописных руин. Только гораздо позже я узнала, что Салоны – это не только целая эпоха в истории европейского искусства, которая продолжалась более полутора веков, но и первые публичные выставки современного искусства, да не где-нибудь, а в королевском дворце – Лувре! Между прочим, первый Салон прошел в 1667 году. Поэтому, услышав, что в ГМИИ имени Пушкина, аккурат ко дню рождения поэта, открыли выставку ««Салоны» Дидро. Выставки современного искусства в Париже XVIII века», я поспешила туда. И – не пожалела.
Как и многие выставки Пушкинского последних лет, эта носит явный просветительский оттенок. Что в данном случае более чем уместно, ведь речь – об эпохе Просвещения. Первый зал рассказывает о принципах организации экспозиции на Салонах. Здесь можно увидеть две гравюры с видами реальной экспозиции Салона, а интерактивный экран рядом с ними позволяет рассмотреть большинство полотен уже в цвете.
Но главное, что поразило меня здесь – огромный гравированный план Парижа – «план Тюрго», названный по имени заказчика, изданный в 1739 году в виде набора листов. На выставочном экземпляре этот набор наклеен на холст. Он сразу опроверг мои представления о нереалистичности тогдашнего искусства. Оно, как, впрочем, и во все эпохи, оказалось разным…
А вот - воспроизведение так называемой "шпалерной" развески картин. Для нашего времени непривычно, но в веке Просвещения оно ясно показывало зрителю иерархию живописных жанров. Кстати, на первом плане здесь - работа молодого Фальконе. Через двадцать лет скульптор переедет в Россию и станет автором знаменитого "Медного всадника".
Одна из жемчужин первых залов, на мой взгляд, - гобелен "Изгнание торгующих из храма". Он сделан настолько выразительно, что по силе эмоций не уступает живописи!
В общем же в первых залах представлены достаточно разные картины - от милых пейзажей и охотничьих сценок до полотен на мифологические сюжеты.
А дальше начинается царство Дени Дидро. Почти четверть века, с 1759 по 1781 год, писатель делал подробные обзоры парижских выставок, которые публиковал в «Литературной корреспонденции» своего друга Ф. М. Гримма, рукописной газете, рассылавшейся по подписке просвещенным европейским монархам и владетельным князьям. Кажется, что одной из их задач был детальный рассказ обо всех примечательных работах. В этих залах многие произведения сопровождаются пространными цитатами из этого сочинения.
К примеру, "Амура, стреляющего из лука" Дидро разносит в пух и прах. "Художнику следовало бы поместить лук у середины груди Амура. Здесь же дуга лука слилась с тетивой, а то и другое - с фигурой ребенка. Вся длинная стрела превратилась в маленький поблескивающий наконечник, да и то едва различимый. Вся поза Амура неверна..."
Чуть менее суровым он оказался к "Рождеству" Франсуа Буше. Начав с критики: "Признаю, что колорит его фальшив, а краски слишком ярки", он неожиданно заканчивает обзор фразой: "Я бы не рассердился, если бы мне подарили эту картину". Между прочим, написана она по заказу фаворитки короля мадам де Помпадур.
Были у Дидро и любимчики. Один из них - Жан-Батист Грёз. Он подробно и сочувственно разбирает его картину "Сыновнее почтение".
Отмечая отдельные недостатки, Дидро подчеркивает воспитательную роль картины - одним словом, действует в соответствии с собственной доктриной Просвещения.
Для меня одним из открытий на этой выставке стали работы ученицы, а затем и невестки Фальконе Мари Анн Колло. Вот ее портрет Дени Дидро.
А вот - портрет князя Д.А. Голицына, российского посланника в Париже, по приглашению которого она вместе с Фальконе в 1766 году приехала в Санкт-Петербург.
Словом, выставка получилась очень интересной, многое для меня, рядового любителя живописи, было открытием. Тем более, что на нее прибыли экспонаты из Эрмитажа, Исторического музея, Тверской областной картинной галереи, Музея-заповедника «Архангельское», Русского музея, музеев-заповедников «Павловск» и «Останкино и Кусково», а также из Российского государственного архива древних актов, Российской национальной библиотеки, Российской государственной библиотеки и частных коллекций.
И все же стоило мне увидеть маленький этюд Рубенса "Голова старика", чтобы тут же понять: салонная живопись - не моё...
